Золотой немецкий ключ большевиков

Я должен был остановиться на эпизоде, связанном в 1917 г. с именем Чернова и с журналом «На Чужбине», отчасти потому, что здесь перед нами проходили единственные пока официальные документы старого дореволюционного правительства, которые имеются в нашем распоряжении и которые говорят о той или иной связи русских революционеров с немецкой агентурой. Но буду, однако, осложнять своего изложения дальнейшим отвлечением эпизодом, относящимся к деятельности тех революционных групп циммервальдскаго объединения, в которых должен был произойти психологический сдвиг в момент, когда реакционную «царскую Россию сменила Россия «революционная». Если не «символ веры» интернационализма, то методы борьбы делались иными. Острие проповеди «пацифизма» теперь надлежало направить в сторону уже германского империализма, превратившего передовую страну по отзыву независимого с. – д. Газве в «наиболее реакционную». Только у «революционных интернационалистов», последователей Ленина, психология, в сущности, не изменилась. Еще в 1915 г. ими было заявлено, что они в период империалистической войны не будут защищать своего отечества даже, если в России произойдет республиканский переворот. В своей фанатичной слепоте, не считаясь с конкретной действительностью, они продолжали приносить жертвы Молоху германского империализма, ибо выбрали линию наименьшего сопротивления и во имя «победоносной революции» разлагали по традиционному «завету» Маркса и Энгельса «старую» армию, которая должна была служить «самым закостенелым инструментом» поддержки низвергнутого строя. Слишком хорошо известно, что вождь этих утопистов социальной революции – человек морально примитивный – отнюдь не склонен, был проявлять излишнюю разборчивость и щепетильность в изыскании средств и методов борьбы. Едва ли Ленин мог бы повторить ответ, который дала, – по крайней мере в своих воспоминаниях – Анжелика Балабанова от имени итальянской партии Грейлиху. Ленину гораздо более свойственно было достаточно прославившееся заявление, сделанное им в ЦК партии в период брестских переговоров: «прошу присоединить мой голос за взятие картошки я оружия у разбойников англо-французского империализма». Неужели, какие то отвлеченные принципы могли бы остановить Ленина перед решением брать деньги у «разбойников центральных держав для выполнения своей общечеловеческой миссии? Здесь мог возникнуть только вопрос тактики, т. е. реального учета подходящих условий, по мнению Дейча, «Ленин всегда держался того мнения, что деньги не имеют запаха». Много раз Бурцев [33] высказывал твердую уверенность, что еще в конце 16г. Ленин договорился с немцами и что в этих целях он тайно посещал (германское консульство в Берне – так, между прочим, свидетельствовали и агенты заграничного розыска русской политической охраны, о которых мы знаем, к сожалению только из чужих рук [34]. Часто, очень часто предвидение и чувство реальной действительности не обманывали Бурцева, но бывали и ошибки. Никаких конкретных доказательств наш историк революционного движения и политического сыска до сих пор в своих многочисленных статьях не привёл, хотя и ссылался на «официальные документы», находившиеся в его руках и устанавливавшие «сношения Ленина и Троцкого с представителями немецкой и австрийской полиции и военной разведки. В политическом увлечении Бурцев неосмотрительно мог даже написать в 21 г.: „нам были показаны (?!) подлинные письма Ленина к видным деятелям немецкого генерального штаба“. Бурцев, систематизировав обвинения в изданной по немецки брошюре „Я обвиняю!“ (некоторые данные Бурцевым были получены непосредственно от одного „видного государственного деятеля Германии), пытался проникнуть в немецкие архивы и сам впоследствии рассказывал, что ему показывали только папки, в которых будто бы заключались криминальные документы. Эти общие утверждения о факте договоренности во время войны вдохновителя «левых“ циммервальдцев с германским генеральным штабом легко и без критики усваивались общественным мнением и переходили на страницы воспоминаний – у Керенского, и работ, носивших характер исследовательский – у Милюкова [35]. Генерал же Спиридович, автор небезызвестных официальных очерков по истории революционных партий в России, смело идет дальше и рисует цельную картину последовательных этапов ленинского предательства.

Он утверждает, что ещё в июне 1913г. Ленин «сделал личное предложение германскому министерству иностранных дел работать для него в целях разложения русской армии». Министерство первоначально отвергло предложение Ленина. Но вмешался служивший в Германии «политическим агентом Парвус и убедил германское правительство. В июле Ленин «был вызван в Берлин, где; им совместно с представителями германского правительства был выработан план действий тыловой войны против России и Франции. Немедленно после объявления войны Ленину должны были выплатить 70 мил. марок, после чего дальнейшие суммы должны были поступать в его распоряжение по мере надобности». Откуда получил все эти детали ген. Спиридовнч? Если в исторических очерках жандармского генерала имеется ценный материал, поскольку автор пользуется документами Департамента Полиции, то обработка этого материала в тексте не сопровождается соответствующим критическим аппаратом. Сам автор говорит о моменте, им описываемом что «русская государственная полиция, утратив только что в лице Малиновскаго (известного провокатора члена Гос. Думы) своего единственного осведомителя освещавшего ей самый мозг большевизма – Ленина его интимный кружок, оказалась совершенно слепой и неосведомлённой об его намерениях планах и действиях». И вот свои домыслы, внушенные Бурцевым ген. Спиридович преподносит уже в качеств в установленных будто бы документами фактов.

По такому пути история идти не может. Тайна если она есть, – во всяком случае, пока остается тайной. Сокрыта ли она в официальных немецких архивах, найдутся ли какие, либо следы в мало разработанных ещё хранилищах нашего Департамента Полиции и военной контрразведки? К сожалению, последние значительно пострадали в революционную эпоху, когда и самозащита чинов охраны, и неразумный инстинкт революционеров и чья то злостная третья рука совместно уничтожили криминальные документы последних дней царского самодержавия [36]. Также недоступны, нам и возможные проверки по архивам русской заграничной политической разведки с центром ея в Париже. Неизвестно по каким соображениям она запрятана подлежащим эмигрантским ведомством на долгие годы в одном из американских хранилищ документов. Приходится утешаться, что это сделано для истории, но через полстолетия тема, к сожалению, потеряет свою актуальность. Нам же суждено пока вращаться в области догадок. Мне лично версия официальной или полуофициальной «Договоренности» Ленина с германским империализмом представляется совершенно невероятной. Не правдоподобней ли предположить возможность реального получения денег через посредников типа Парвус-Ганецких? – возможность, которую так настойчиво отвергают большевистские мемуаристы: предположения были, но они с негодованием отбрасывались всегда? Тайна «золотого ключа» едва ли будет когда-либо вполне разгадана– ведь расписок при совершении своего «политического фокуса» Ленин, конечно, не давал. И, однако, в прожекторы документальных лучей, пробившихся все же в дни революции через окружающий мрак, можно уловить новые подтверждения гипотез о немецком золоте, сыгравшем фактически такую большую роль в направлении: русской трагедии. Еще много фантастики встретится впереди, но в ней повинны не только, как то утверждают большевики «продажные журналисты, дошедшие до геркулесовых столбов бесстыдной гнусности»

Эту фантастику породили в значительной степени они сами, никогда не имея смелости, несмотря на весь свой цинизм в политике, рассказать «день за днем своей жизни», как то обещал в публичном заседании петербургского Совета Раб. и Солд. Деп. в присутствии 1000 человек Троцкий (Заседание 9 сентябри 17 г.). Только на словах, как мы увидим, они «каждый день готовы были «дать отчет в своих шагах», так как им «нечего скрывать от русского народа».