Каир: история города

Другие пирамиды, различной высоты и разной степени сохранности, разбросаны по плато. К востоку от Гнутой пирамиды находится малая пирамида жены фараона Снофру Хетеферес. На эту пирамиду можно взобраться, если хватит духа вскарабкаться по шатким, полуразвалившимся камням; с макушки открывается восхитительный вид на пустыню, на поля и на затянутый смогом Каир вдалеке. Вполне вероятно, что пирамида царицы служила своего рода перевалочным пунктом для погребального кортежа, поскольку впоследствии Хетеферес захоронили в гробнице близ Великой пирамиды в Гизе. По мнению некоторых ученых, в этой пирамиде был погребен сам Снофру, а Гнутая и Розовая пирамиды так и остались пустыми. С макушки пирамиды Хетеферес видна и Черная пирамида, смутно различимая на горизонте, напоминающая на таком расстоянии скорее выход горной породы, нежели нечто рукотворное. Черную пирамиду построил около 1800 года до н. э. Аменемхет III, то есть она младше пирамид Дахшура и Гизы на семь столетий; плачевное состояние этой пирамиды не располагает к ее посещению.

Плато Гиза

Процветающий пригород Гиза расположен на западном берегу Нила. Здесь в изобилии встречаются пиццерии «Пицца-Хат», многоквартирные дома с недорогой арендой и спутниковыми тарелками и фешенебельные частные клиники, подъезды к которым обсажены пальмами. Район тянется вплоть до плато, на котором четыре тысячи лет назад фараоны воздвигли самый известный памятник своей эпохе.

Пирамиды Гизы видны практически с любой каирской улицы — этакие каменные зубья, пронзающие пелену смога. Издалека они кажутся причудливыми одномерными треугольниками различного размера, и только вблизи можно оценить их внушающие благоговение величину и пропорции. Туристические автобусы начинают парковаться на пыльных автостоянках где-то с девяти утра, и до самой темноты плато кишит разнообразной публикой — тут и погонщики верблюдов, и продавцы воды и сувениров, и гиды, и охранники, и туристы, и дети; поразительный спектакль жизни под сенью мрачных монументов, олицетворяющих торжество смерти. Наиболее ранние из здешних захоронений (принадлежащих чиновникам и вельможам) восходят едва ли не к временам Менеса. Пятьсот лет спустя плато сделалось главным царским некрополем. Первым фараоном, построившим себе усыпальницу в Гизе, стал Хуфу, жаждавший превзойти своего отца и его пирамиды в Дахшуре. Когда Хуфу умер в 2566 году до н. э., его тело положили в пирамиду, на строительстве которой трудились тысячи людей и которая была тогда (и остается сейчас) крупнейшей на планете. Сын и внук Хуфу, Хафра и Менкаура, последовали примеру предшественника, но их пирамиды меньше. Можно сказать, что на протяжении жизни трех поколений искусство строительства пирамид достигло зенита, а затем стало быстро умирать.

Пирамиды настолько впечатаны в сознание (или в коллективное бессознательное) туристов, что первое их посещение непременно сопровождается грандиозными ожиданиями. Некоторые из этих ожиданий не сбываются, зато другие оправдываются сполна и даже с избытком. Пирамиды Гизы — наиболее узнаваемые сооружения в мире, с ними связаны разнообразные ассоциации — зной и пески пустыни, подвохи и соблазны современного массового туризма и, прежде всего, почитание смерти в поистине космическом масштабе. Они образуют самую очевидную, самую материальную связь между нами и загадочнейшей из древних цивилизаций: приходя к ним, нынешний человек, что называется, в лоб сталкивается с архитектурным выражением культуры тех людей, чей образ мышления мы едва начали постигать.

Пирамиды — единственное из семи чудес света, сохранившееся до сего дня. Высказывались предположения, что математическое выражение их пропорций предвещает Второе пришествие, что они ориентированы по звездам, что они символически описывают геометрию Земли. Чем они служили древним — просто гробницами, тайными хранилищами или астрономическими обсерваториями? В самом ли деле в них скрыт секрет вечной жизни и всего сущего? И были ли они построены древнеегипетскими рабами или пришельцами из дальнего космоса? Поиск по интернету показывает, что современному читателю доступны минимум шестьдесят книг о пирамидах Гизы, которые упоминаются на 54 600 веб-сайтов. Спустя столько лет после своего возведения эти пирамиды продолжают будоражить умы.

Тех, кто приезжает в Гизу впервые, приводит в смятение неожиданное обстоятельство: оказывается, пирамиды расположены вовсе не в пустыне. Да, классический образ, запечатленный на бесчисленных открытках и воспроизведенный в десятках документальных фильмов, таков: пирамиды словно вырастают из песка (а на переднем плане неизменно присутствует караван верблюдов). Однако это вид всего лишь с одного направления — с запада, и даже в этом случае приходится устанавливать камеры весьма тщательно, чтобы в кадр не попал напирающий Каир. Ведь город накатывает на плато Гиза, как волны накатывают на утес: Каир всегда здесь, всегда рядом, иногда он переваливает через гребень и оглушает шумом и запахами. Сотни людей в Гизе живут на расстоянии вытянутой руки от пирамид (во всяком случае, пирамиды затеняют их огороды).

Майкл Пэлин, бывший участник труппы «Монти Пайтон», а ныне разработчик программ путешествий, признается, что, прибыв в Египет в 1989 году, во время поездки вокруг света, он был поражен видом окрестностей Гизы: «Я всегда думал, что пирамиды стоят посреди пустоты, прикованные к пустыне. А в действительности они в пяти минутах ходьбы от ближайшего городского квартала». Как практически каждый турист, Пэлин впервые увидел пирамиды не из некоего отдаленного оазиса, а из дорожной «пробки». Он пишет:

Амелия Эдвардс, чьи путевые заметки 1877 года «Тысяча миль вверх по Нилу» немало способствовали популяризации всего египетского в обществе, которое впервые в своей истории начало осознавать прелести массового туризма, — так вот, Амелия Эдвардс, впервые увидев пирамиды, нашла их «не такими внушительными». В ее книге мы читаем: «Дух не захватило, в отличие от того мгновения, когда я впервые увидела Альпы или различила очертания афинского Акрополя с палубы парохода. Хорошо известные треугольные формы казались маленькими и призрачными — и слишком знакомыми, чтобы сердце защемило…» Тем не менее будущая основательница Фонда исследований Египта продолжает: «Лишь приблизившись к ним, осознав, что они вырастают над пустыней буквально с каждым моим шагом, я начала ощущать, что они не такие уж знакомые». Рядом с Великой пирамидой, «вознесшейся во всем своем величии и массивности над моей головой, я внезапно ощутила себя совсем крошечной. Она затмила небо и заслонила горизонт, отрезала меня от мира; остались лишь благоговение и восторг».

Майкл Пэлин также подчеркивает контраст между первым впечатлением от пирамид и более поздними ощущениями. Поначалу «вид пирамид вызвал в памяти почти еретическое сравнение с горами шлака, привычным пейзажем моего детства, прошедшего в Южном Йоркшире. Та же массивность, те же формы, та же неподвижность». Однако вблизи пирамиды воспринимались как «необычайно величественные… Они вздымались над нами, вселяя в сердце трепет, словно они были гигантскими животными, а мы — крохотными насекомыми». И лишь гораздо позже Пэлин осознал истинное величие пирамид. Когда день клонился к закату и солнце опускалось к западному горизонту, вдруг сделалось понятно, что пирамиды «наделены особым могуществом, они будто грандиозные каменные амулеты, с которыми не сравнится ничто на Земле».