Густав Маннергейм за 90 минут

Действительно, тщеславие и самоуверенность, переходящая в наглость, двигали генералом, когда он, боясь, что немцы и шведы, начав интервенцию, раздавят большевиков и, по его же словам, «раструбят об этом на весь мир», послал в кровавую мясорубку едва сформированные и кое-как вооруженные отряды финнов.

И теперь уже о нем трубили по всему миру. Маннергейм никогда не бросал начатого и, потратив 30 лет жизни на русскую армию, он наконец-то достиг вершины военной карьеры, став верховным главнокомандующим вооруженных сил, пусть небольшого, но суверенного государства Финляндии.

Вскоре весь мир узнал и о тех мерах, которые принял главнокомандующий, дабы пресечь на корню красную заразу. Победителями было казнено в общей сложности 8400 пленных красногвардейцев, и среди них почему-то оказались 364 несовершеннолетние девушки. В лагерях, куда согнали почти всех захваченных красногвардейцев, от голода и болезней умерло 12,5 тысяч человек. Маннергейм пишет в своих мемуарах, что, как только он узнал о массовой гибели пленных в лагерях, то предложил сенату введенных в заблуждение отпустить, а судить только тех, кто виновен в тяжких преступлениях. Но поддержки своих гуманных инициатив он, якобы, не получил.

Отставка

Не получил главнокомандующий поддержки сената и в другом более важном для него вопросе, чем судьба пленных большевиков. Прибыв 30 мая на заседание сената, Маннергейм узнал, что окончательное формирование армии будет передано на откуп немецким офицерам Генерального штаба. Выслушав от сенаторов витиеватое обоснование, побудившее их принять такое решение, Маннергейм встал и сказал речь:

«Я благодарю сенаторов за откровенность и сожалею лишь об одном, что сенат заранее не поставил меня в известность о предмете обсуждения. В этом случае мы могли бы избежать этой мучительной и бесполезной дискуссии. Пусть никто даже не думает, что я, создавший армию и приведший практически необученные, плохо вооруженные войска к победе только благодаря боевому настрою финских солдат и преданности офицеров, теперь покорюсь и буду подписывать те приказы, которые сочтет необходимыми немецкая военная администрация. Этим вечером я освобождаю пост главнокомандующего, а завтра отправляюсь за границу. До свидания, уважаемые господа!»

Уязвленный Маннергейм удалился. Возможно, он еще надеялся, что его прием с отставкой, с помощью которого он подмял под себя Военный комитет, сработает и на этот раз. Но 20 мая сенат принял его отставку. А возможно, Маннергейм ушел, потому что не видел дальнейших перспектив на этом посту. Немцы помешали ему осуществить его главный замысел — захватить Петроград. Он хотел быть освободителем и спасителем России, а Германия была заинтересована в сохранении большевистского правительства, поскольку именно оно заключило мир с Германией. Да и финскому сенату это было выгодно, так как только ленинское правительство в России признавало независимость Финляндии. Не выгодно было только одному Маннергейму, и он уехал.

Маннергейм покинул Финляндию с двумя дорожными сумками и с пенсионом в 30 тысяч марок, который ему определил сенат. Еще на его имя было собрано от частных лиц и общественных организаций 7 миллионов марок в качестве гражданского дара. С этих денег Маннергейм имел право получать проценты.

Лето 1918 года пенсионер провел в постели «Гранд-Отеля» в Стокгольме, заразившись испанкой. Оправившись, Маннергейм уехал в Норвегию — подышать свежим воздухом и пострелять белых куропаток. К осени он вернулся в Стокгольм и снял себе жилье, дабы перезимовать.

Покинув родину, Маннергейм не оставил своей мысли о спасении России. Но, чтобы достичь этой цели, отставному генералу нужна была его армия. И Маннергейм начал борьбу за Финляндию. Проживая в Стокгольме, он встречался с послами Великобритании и Франции и выяснял отношение правительств этих стран к деятельности финского правительства. Маннергейм в очередной раз поспешил предупредить руководство своей страны о пагубности продолжения односторонней дружелюбной политики в отношении Германии.

Очень скоро это стало ясно и финским сенаторам. Германия начала проигрывать войну. Связанная с ней Финляндия шла ко дну вместе со своим союзником. В стране свирепствовал голод. И сенаторы вновь послали за Маннергеймом.

Возвращение во власть

4 октября 1918 года он прибыл в Хельсинки на совет с регентом государства Свинхувудом, премьер-министром Паасикиви и министром иностранных дел Стенруута. Результатом этого совещания стало решение Маннергейма отправиться в европейский вояж для урегулирования отношений между Финляндией и странами-победительницами, а также для решения самой насущной на тот момент финской проблемы — поставки продовольствия.

Маннергейм решил сыграть на страхе Англии перед большевиками. Если Англия не признает независимость Финляндии, и ее правительство не пришлет зерна, то страна погибнет, а большевики захватят ее и создадут плацдарм для интервенции в Великобританию. Чтобы этого не случилось, Маннергейм требовал 20 тысяч тонн зерна, эскадру для защиты Финского залива, признание независимости, согласие на поход на Петроград и право на создание там правительства, которое восстановило бы прежний порядок.

Прибыв в Лондон 12 ноября, когда все газеты писали о перемирии, Маннергейм отправился со своими требованиями в министерство иностранных дел. Там его встретили весьма дружелюбно, но по всем пунктам вежливо отказали. Ни зерна, ни военной поддержки, ни признания независимости Финляндии Маннергейм не получил. Зато на улицах Лондона он совершенно случайно повстречался со своей законной женой и после стольких лет разлуки наконец-то оформил с ней официальный развод.

В это время из Финляндии стали поступать известия о резком ухудшении положения с продовольствием. Гражданская война и последующие репрессии весьма ощутимо отразились на численности населения, что, в свою очередь привело к нехватке рук в сельском хозяйстве. В результате посевная кампания фактически была сорвана, и теперь финское правительство пожинало плоды «белого террора». Столица и многие другие города оказались без хлеба.

Маннергейму ничего не оставалось, как телеграфировать в Хельсинки о провале своей миссии.

В тот же день пришел ответ — правительство Финляндии просило Маннергейма занять пост регента. И снова Маннергейм победил. Он ушел с поста главнокомандующего, чтобы ему преподнесли пост главы государства.

Перед возвращением на родину Маннергейм заехал в Париж и уже на правах главы государства заручился поддержкой у французского правительства практически по всем вопросам, включая и первостепенные — восстановление дипломатических отношений и закупка зерна. Кроме этого, министр иностранных дел Франции пообещал Маннергейму обратиться к правительству Великобритании с просьбой рассмотреть вопрос об установлении дипломатических отношений между Англией и Финляндией.

Окрыленный успехом, Маннергейм поспешил обратно в Лондон, вновь встретился с видными политическими деятелями и выработал программу урегулирования отношений между двумя странами.

Нового регента на перроне в Хельсинки встречало правительство в полном составе, а площадь перед вокзалом и все прилегающие улицы заполнили жители столицы.

Тщеславие Маннергейма было удовлетворено, и он вновь разразился пафосным обращением к финскому народу:

«В настоящее время, получив доверие парламента, я приглашен на пост главы государства. Я вновь вступаю на землю родины и от всего сердца приветствую свою страну и народ. Я чувствую всю тяжесть моей будущей ответственной работы. Хотя я очень признателен за оказанное доверие, тем не менее я непременно отказался бы от него, если бы не события нынешнего тяжелого времени, которые ни с чем не сравнимы в мировой истории. Эти события обязали меня принять приглашение депутатов. Я занимаю этот высокий пост, исполненный уверенности в том, что мои искренние стремления будут поняты всем финским народом, и что этот народ наконец будет полностью единодушен в защите независимости и свободы…».