Русские гусли. История и мифология

Известен ли нам какой-нибудь славянский князь Венед? История сохранила для нас предание о князе Венеде, Венде, Вандале по прозвищу Новгородский, одном из легендарных правителей Словенска, который обычно отождествляют с Новгородом. Сын князя Славена Старого. Его жена Адвинда, родом «от варяг», их дети: Избор, Столпосвят, Владимир. Его братья — Волхов, Волховец, Рудоток ⁴⁵.

«И был князь Вандал, правил славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многие земли на побережье моря завоевав и народы себе покорив, возвратился во град Великий (Велиград)…

После сего Вандал послал на запад подвластных своих князей и свойственников Гардорика и Гунигара с великими войсками славян, руси и чуди. И сии уйдя, многие земли завоевав, не возвратились. А Вандал разгневался на них, все земли их от моря до моря себе подчинил и сынам своим передал. Он имел три сына: Избора, Владимира и Столпосвята. Каждому из них построил по городу, и в их имена нарек, и всю землю им разделив, сам пребывал в Великом граде лета многие и в старости глубокой умер, а после себя Избору град Великий и братию его во власть передал» ⁴⁶.

«Он был во всем подобен отцу своему: мудрый законодатель и счастливый полководец. К нему присоединялися многие соседние с ним народы, для которых он на другом берегу реки Мутной построил крепкий город, назвал его Новым городом, а Кунигардию назвал Великим Словенском» ⁴⁷.

Об этом ли князе повествует предание или нет, достоверно установить невозможно. По нашему мнению, князь-гусляр намного древнее исторического князя Вандала Новгородского. К тому же, сама приставка к его имени — Новгородский подразумевает, что были и другие князья с таким именем до него. Мы полагаем, что эпический образ царя-гусляра восходит к гораздо более древним преданиям, что его черты — это черты прародителя в более широком смысле, его следует соотносить с такими значимыми персонажами мировой мифологической истории, как Адам, Ной, Иафет ⁴⁸, Ману ⁴⁹.

Отказавшись от попыток отождествить царя-гусляра с каким-либо историческим персонажем, вернёмся к рассмотрению его характерных черт. Мы уже обращали внимание, что на барельефах царь Давид был окружен дикими зверями, предположительно символами потомков — княжескими родами.

В стихе о Голубиной книге речь идет о том, как у царя Давида Евсеича собираются «цари со царицами и князья со боярами», чтобы послушать песню — стихи из Голубиной книги. Тот же сюжет и на резных барельефах. В скульптурах фасада храма Покрова на Нерли этих зверей легко отождествить с правящими династиями Рюриковичей (соколы) и Владимиро-Суздальских князей (львы).

На стенах Дмитриевского собора во Владимире зверей, окружавших первопредка-гусляра, намного больше: здесь волки и даже мифические грифоны. Можно предположить, что волки — символ западнославянского племени лютичей (лютич и волк — слова-синонимы), а грифоны — в геральдике описывают сочетание львиных и орлиных качеств.

Возможно, что это княжеский род, образованный из двух соединившихся ветвей «льва» и «сокола». Также грифон устойчиво выступает в качестве символа Пруссии и Прибалтики. Так, например, в качестве геральдического символа грифон сохранился на гербе Лифляндии ⁵⁰ — прибалтийских территорий Российской империи.

Обычно геральдические эмблемы, попавшие в герб, особенно на старинных гербах, имеют преемственность от древних родовых знаков. Грифон был эмблемой правящей Мекленбургской династии потомков славянского князя Никлота, одного из наиболее горячих вождей антигерманского сопротивления.

В гербах современной Померании (бывшего славянского Поморья) вплоть до конца Средневековья преобладает также символ грифона ⁵¹. Очевидна древняя преемственность.

Подытоживая анализ барельефа Дмитриевского собора, подчеркнём, что сюжет, изображающий мужчину с поднятыми вверх руками, окруженного зверями и птицами, очень древний. У славян он имеет чрезвычайно широкое распространение. Изобразительные формы славянской фольклорной традиции сохранили массу таких примеров. Наличие большого числа разнообразных вариантов изображений одного и того же сюжета в традиции позволяет уверенно констатировать глубокую архаику мифа, связанного с этим образом.

Более того, этот же изобразительный сюжет, легко соотносимый с повествованием стиха о Голубиной книге, можно найти высеченным на скалах восточного берега Онежского озера. Там же сохранились почти все основные русские эпические предания, в том числе и стих о Голубиной книге, и изображения гигантских размеров, где человек ростом 2,46 м. Этот сюжет на скалах был выбит не позднее V–VI тысячелетия до Рождества Христова, крест нанесён предположительно в XIV–XV веках нашей эры.

Но это — отдельное исследование; отсылаю Вас, уважаемый читатель, к другой работе, посвященной сходству стиха о Голубиной книге с сюжетом петроглифов восточного берега Онежского озера — «Где лежит Голубиная книга?» ⁵².

1.5. Егорий Храбрый

Сюжет барельефа, где царь-гусляр окружен дикими зверями, имеет аналог не только в изобразительной народной традиции, но и в русском устном фольклоре. Это апокрифический духовный стих о Егории Храбром, повелителе всех зверей и устроителе Земли. То, что образ Егория Храброго имеет черты древнего демиурга и отличается от образа Святого Георгия Победоносца, замечали многие. Выдающийся исследователь отечествен-ного фольклора Ф.И. Буслаев сравнивал его с образом Вяйнямёйнена.

Святой великомученик Георгий Победоносец (Капподокийский) жил в III веке, отличался мужеством, силой и честностью. Он служил начальником телохранителей императора Диоклетиана.

Во время гонений на христиан он раздал своё имущество бедным и добровольно объявил о своём вероисповедании перед императором. Святого Георгия подвергли жесточайшим пыткам, склоняя к поклонению идолам, но он смог все вытерпеть с удивительной стойкостью. При этом происходило множество чудес, после каждой пытки Георгий снова исцелялся. После того как Диоклетиан убедился, что не в силах убить святого или склонить мученика к вероотступничеству, Георгий помолился и отдал душу Господу. По другой версии — после восьмидневных тяжких мучений в 303 (304) году Георгий был обезглавлен.