Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

Несколько сведений местного характера содержится в так называемой Коми-Вымской летописи, рассказ которой о событиях конца XV — начала XVI в. восходит к Вологодско-Пермской и Устюжской летописям [185].

Местные казанские предания, рассказы участников казанских походов 1506, 1524, 1530 гг. широко использованы автором «Казанской истории» (1564/65 г.) [186]. Фольклорный характер сведений, приводимых этим писателем, несколько снижает ценность их фактического содержания. Все сообщения «Казанской истории» нуждаются в особо тщательной проверке.

В крупных монастырях хранились списки с официальных летописных сводов. Так, в Троицком монастыре находился список со свода 1518 г. [187], со свода 1520 г. (Иоасафовская летопись), в Кириллове — три сокращенных списка со свода 1533 г. [188], список Вологодско-Пермской летописи [189]. Составлялись там и большие летописные своды. Типографская летопись в интересующей нас части представлена Синодальным или Типографским списком (ГИМ, Синод. № 789), доводящим изложение до 1528 г. (с приписками) [190]. А. Н. Насонов обнаружил еще один вариант этой летописи, доводящий изложение до 1558 г. (с 1493 г. оно совпадает с Никоновской летописью). Этот вариант А. Н. Насонов назвал Типографско-Академической летописью (ВАН, № 32.8.3) [191]. По А. Н. Насонову, Синодальный список составлен был в Троице-Сергиевом монастыре в 1528–1536 гг. во время игуменства Иоасафа, при митрополите Данииле [192]. Текст Типографской летописи за время Василия III вполне самостоятелен. Из интересных сведений ее можно обратить внимание на рассказ о смерти Дмитрия Углицкого в 1521 г., о суде над Берсенем и Максимом Греком (1525 г.) и ряд других.

В различных русских монастырях велись и краткие летописные записи. Так, известны краткие волоколамские летописцы. Один из них, составленный Марком Левкеинским, доходил до 1536 г. и содержал интересные сведения о торговле с ногайцами, походах на Литву и т. п. В летописчике Игнатия Зайцева (вторая половина XVI в.) есть несколько сведений и по времени Василия III [193]. Третий краткий Волоколамский летописец доходил до 1526 г. и содержал приписки, кончающиеся 1533 г. [194] Записки носят преимущественно местный характер. Интересен рассказ о походе на Казань в 1524 г.

Сохранились два кратких летописчика, вышедших из стен Кирилло-Белозерского монастыря (30-е годы XVI в.) [195]. Один летописец восходит к Пафнутьеву монастырю. Опубликован он М. Н. Тихомировым. Летописец содержит уникальные сведения за 1518–1526 гг., в том числе о цроцессе над Максимом Греком, о разводе Василия III, о событиях в Казани [196]. Автор его принадлежал к числу откровенных сторонников идеологии растущего самодержавия из иосифлянской среды. Летописные заметки велись, очевидно, и в Спасо-Ярославском монастыре до 1521 г. [197]

Много важных материалов для изучения процесса объединения русских земель в России первой трети XVI в. находится в материалах так называемого Царского архива. К сожалению, значительная часть их погибла. Но о ней мы можем составить себе представление по описи этого архива, сделанной в 70-х годах XVI в. [198] Так называемый Царский архив содержал важнейшие документы государевой казны, основной канцелярии великих князей [199]. Позднее они попали в Посольский приказ. Описи материалов этого приказа 1614 и 1626 гг. уточняют и дополняют сведения 70-х годов XVI в. Из дошедших до нас материалов общегосударственного значения наиболее существенны духовная запись Василия III (1523 г.), духовные грамоты князя Федора Волоцкого (около 1506 г.) и Дмитрия Углицкого (1521 г.), а также докон-чальная Василия III с Юрием Дмитровским (1531 г.) [200]. К сожалению, до нас не дошли завещания Василия III 1510 и 1533 гг. [201], духовная Юрия Ивановича [202], докончальные московского государя с другими братьями. Во всех этих документах определялись отношения великокняжеской власти к удельным княжатам.

Крестоцеловальные записи царевича Петра, княжат и бояр являлись одним из средств подчинения их Василию III и великокняжеской власти вообще [203]. Отношения с присоединенным Смоленском регулировались особой жалованной грамотой [204].

В великокняжеском архиве тщательно сберегались подлинные договорные грамоты с державами иностранными, а также статейные списки русских посольств [205].

Посольские дела первой трети XVI в. в своей основной части изданы. Это сношения России с Великим княжеством Литовским [206], сношения с Империей [207], с Орденом (1516–1520 гг.) [208]. Систематическое издание сношений с Крымом, Турцией и Ногайской ордой доведено до 1521 г. [209] С Ногайской ордой после 1509 г. материалы до 1533 г. не сохранились. Турецкие дела доходят до 1524 г. включительно. Последняя их часть издана Б. И. Дунаевым [210]. Крымские дела за 1523–1533 гг. остаются все еще не опубликованными [211]. К сожалению, утеряны «книги Казанские», упоминавшиеся в Описи Царского архива.

Остальные документы Царского архива сохранились в виде отрывков, часто просто случайно. К их числу относятся допросные речи в связи с изветом князя Василия Стародуб-ского на Василия Шемячича 1517–1518 гг. и опасные грамоты Василия III и митрополита Симона 1511 г., выданные Шемячичу [212]. В эту группу документов входят: расспросные речи, касающиеся супруги М. Глинского (время заточения князя) [213], розыскное дело о побеге в Литву рязанского князя Ивана Ивановича [214], наказ И. Ю. Шигоне-Поджогину (около 1520 г.) по поводу непослушания князя Дмитрия Ивановича Углицкого [215].

В Описи Царского архива упоминается «сказка Кержина Федка» [216]. Возможно, это есть известная «сказка» Ф. Крыжина 1523/24 г. [217]

В том же ящике хранились «списки-козличем брань с мешаны, имали козличи за свое» [218]. Этот документ (1520 г.) также сохранился [219]. Возможно, из той же казны происходит «приговор боярской» о краже ржи 1520 г. [220]