Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917

Впрочем, есть здесь и сообщение о Юровском, названном «неким Суровским», который «по приказу Голошпекина и производил убийство Николая II». Делалось также сенсационное открытие, что Юровский, «этот субъект был часовщиком в гор. Томске. Затем он временно куда-то исчез, пока не объявился в Екатеринбурге уже владельцем магазина фотографических принадлежностей. Говорят, что деньги ему на открытие этого дела дали из Берлина. Когда власть перешла к большевикам, он сделался их екатеринбургским агентом. С покойным цесаревичем он сумел как-то сблизиться и часто подолгу с ним беседовал, а под конец не задумался собственной рукой застрелить его». Как видим, никаких челюстей, никаких пальцев…

— Но ведь сообщение о находках в шахте, о которых сообщается в «Записке Юровского», могло просочиться не только от юридических лиц, — не сдается оппонент-читатель, хватаясь за эти самые челюсть и палец, словно за спасательные щепку или соломину.

— Что просочилось, то и сообщалось. Кстати, в том же номере газеты «Время» невольно называется и возможный источник «новых сообщений об убийстве царской семьи». В рубрике «маленькая хроника» извещалось о том, что в сентябре—октябре текущего, т. е. 1920 года состоится «мировой съезд монархистов». Хотя проходить он предполагался тайно, газета, явно симпатизировавшая его учредителям, а может, и представлявшая их, не скрывала, что инициаторами съезда являлись русские и германские монархисты, что он пройдет в Мюнхене, что ожидается «приток большого количества» участников. Именно прибывающие на съезд делегаты могли доставить в газету кое-какую информацию, хранимую и усиленно пополняемую Соколовым. Не исключено, что и сам он, являясь убежденным и последовательным монархистом, являлся делегатом съезда и самолично прибыл в Германию, куда довольно часто наведывался для сбора антибольшевистской информации, в частности, о «германских агентах» и «немецких шпионах». Изобличительным фактом по отношению к самим собирателям подобной информации является довольно активное участие в этой пропагандистской шумихе германских официальных кругов, их не только терпимость к изданиям типа газеты «Время», но и поддержка этих изданий. Ведь именно в Берлине была издана в 1925 году книга Соколова по материалам, собранным им и другими следователями, — «Убийство царской семьи». Именно к 1925 или 1924 году, когда эта книга вышла в свет или готовилась к печати, можно предположительно отнести и «Записку Юровского», если бы он был ее действительным автором.

Но в этом «документе» имеются моменты, которые дают еще больше оснований, чем предыдущий, считать его фальшивкой. «В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту (добывали когда-то золото) глубиной аршин 3 1/2. В шахте было на аршин воды». А что писал в своем представлении прокурору Екатеринбургского окружного суда Магницкий 30 декабря 1918 года? «Около костров обнаружена была шахта, забросанная ветками, причем при поверхностном ее осмотре, а детального произвести было невозможно, ибо шахта эта была наполнена водой глубиной до 26 аршин…» А что он показал при допросе его 15 января 1919 года? — «…шахта эта была наполнена водой, глубиной до 28 аршин». Он же сообщил, что первые находки — те же злополучные палец и челюсть — были найдены по истечении трехнедельной интенсивной откачки воды с помощью насосов. Работы эти производились в августе 1918 года, т. е. спустя месяц после предполагаемого убийства царской семьи. 26–28 аршин — это не 3,5 аршина, означенные в «Записке Юровского». Около 20 метров — это не 2,5 метра. Так что если столь заниженную цифру в «Записке» можно при горячем желании принять за описку, то рассказ о сокрытии в этой шахте трупов и их извлечении оттуда в течение суток, желай того или не желай, звучит как несуразица. Точно так как и уточнение автора «Записки» о том, что Романовых «не предполагалось оставлять здесь — шахта заранее была предназначена стать лишь временным местом их погребения». Несуразность еще более усиливает «оправдание» нахождения «на этом месте белыми… оторванного пальца» попыткой «завалить шахту при помощи ручных гранат». Если временно укрыли трупы до вечера да еще приставили к шахте часовых, то зачем заваливать ее да еще при помощи гранат?

Так что вряд ли удалось бы то ли Юровскому, то ли кому-либо другому извлечь из двадцатиметрового, заполненного водой шахтного колодца жертвы преступления обратно в столь короткий срок. А по всему получается, что не было «сенсационного перезахоронения», не существовало второго «семейного кладбища», открытого Радзинским. Кстати, непонятно зачем он добавлял собственного туману к вымыслу (так мне кажется) Лжеюровского. Возможно, Радзинскому захотелось подогреть интерес читателей к его огоньковской публикации, а может, попытался сделать рекламу своей, точнее, еще не написанной, но заявленной в том же «Огоньке» книге. Так или иначе, но он уведомил читающую публику, что в архивных материалах, которыми он пользовался, в частности, в упомянутой «Записке» имеются точные координаты этого нового «сенсационного» захоронения. Его он не сообщает по вполне понятным, на его взгляд, соображениям, чтобы, надо понимать, не было нового ажиотажа и паломничества. Но, честное слово, у него получилось, на мой взгляд, как с заваленной с помощью ручных гранат шахтой в «Записке». Или как у Ильфа и Петрова: мы, дескать сидели на берегу Н-ского моря, а позади нас раскинулся Севастополь. Обнародовав не совсем приемлемым способом «сенсационный документ», сообщив его точный «адрес»: архив, фонд, опись, дело, листы, — Радзинский вдруг самолично все засекречивает, как будто только он знает заветные слова потайной двери: «Сим-Сим, открой!..» Ну узнают эту приговорку другие, ну произнесут ее, ну войдут в «сенсационную архивную пещеру», ну полистают нервно, словно дорвавшись до карты Острова сокровищ, «тоненькую папку»… Ну а дальше что? Да ничего сокровенного. Они почерпнут некоторые дополнительные сведения из «уральской географии». Узнают, что деревня Коптяки находится в 18 верстах от Екатеринбурга к северо-западу. Что линия железной дороги проходит на 9-й версте между Коптяками и Верхнеисетским заводом. Ну а затем поймут, что ради смеха или издевательства над легковерными снова очерчивается таинственный круг поиска, который, дескать, находится между местом пересечения железной дороги и Верхнеисетским заводом «саженей во 100» ближе к последнему. Вот такие эти координаты, которыми создавалось впечатление, владел монопольно Радзинский.

Впрочем, он сделал в своих публикациях еще одно невероятное открытие. На этот раз — с «новыми живыми участниками убийства века». Он отыскал, как уже упоминалось, «историка-архивиста» М.М. Медведева, который якобы — «сын того самого… М.А. Медведева», который участвовал в расстреле царской семьи. Во-первых, «тот самый» и не М.А., и не Михаил Александрович, а П.С. — Павел Спиридонович. В том легко убедиться не только после ознакомления с «архивом Соколова», но и с публикацией самого Радзинского в майском (№ 21) номере «Огонька» за 1989 год. Во-вторых, Михаил Александрович Медведев, вполне возможно, что и «благополучно прожил жизнь и умер своей смертью», как утверждает Радзинский, но Павел Спиридонович ушел из жизни в тюремных колчаковских застенках. Соколов утверждает, что от сыпного тифа. Но, если анализировать собранные им материалы по отношению к другим, кого пытали в колчаковской контрразведке (к примеру, протокол осмотра материалов «Следственной комиссии г. Алапаевска», составленный Соколовым 21–30 июля 1922 года), Медведева, надо полагать, постигла иная участь. Дав нужные показания в отношении других, он никак не хотел соглашаться, что являлся непосредственным участником расстрела царской семьи. Это несогласие, вероятно, и ускорило его конец.

Таким образом, в материалах Соколова нет по-настоящему ни одного показания непосредственного участника трагедии, происшедшей в Ипатьевском доме и у шахты № 7. Если внимательный исследователь, отвергнув пристрастия и амбиции, не станет на Соколовскую тенденциозную позицию, не будет выискивать и принимать во внимание только те факты и сплетни, которые вкладываются в заранее придуманную версию, то он увидит в доступных ему документах множество самых различных сведений. Но главное, что он поймет следующее: все, кто самолично зачислял себя в свидетели, а тем более в участники расстрела царской семьи, — самозванцы или лгуны…