Дороги джунглей

Чинмайя воспользовался интервалом.

— Ничего такого не надо. Нужны племена. Понимаешь?

— Все понимаю. Все ясно. Теперь давайте пить чай и разговаривать. Проведите этот вечер у меня. Или у вас есть дела?

— Нет, сегодня уже дел нет.

Ну вот и хорошо. Вы даже не знаете, как я вам рад. Остаток вечера мы провели у гостеприимного лесничего. Разговор в основном сводился к тому: ну как там в Тривандраме, а как у вас в Москве и, наконец, а как дела в джунглях. Дела везде были неплохие…

ДВОЙНАЯ ЖИЗНЬ МАЙЯНА

Черные вершины гор на фоне розового предрассветного неба казались островами, плавающими в молочном туманном море. А когда из-за гор показалось солнце, море стало розовым. Постепенно клочки тумана стали уплывать куда-то за горы-острова. Безбрежный зеленый океан затопил все вокруг, и горы перестали быть плавающими островами. Они прочно стояли в этом зеленом океане леса. Синяя дымка курилась над их вершинами. Деревья и траву покрывала обильная роса, которая быстро высыхала под лучами солнца.

Мы шли по узкой тропинке, вьющейся в зарослях розовых и тамариндовых деревьев. Где-то недалеко проходила дорога, и оттуда доносился звон цепей.

― Слоны идут на работу, — сказал Вену Гопал.

Звон цепей становился все отчетливей, и вдруг я увидела странное зрелище: не менее пятнадцати слонов шли друг за другом по неширокой просеке. Они шли медленно, строго соблюдая интервал, печально опустив крупные головы. Хоботы раскачивались в такт неторопливым шагам.

― Дзинь, дзинь, — гремели цепи, обвивающие их мощные ноги.

― Дзинь, дзинь, — отзывалось где-то в джунглях.

И что-то невыразимо тоскливое и обреченное слышалось в этом звоне. Это была печальная процессия слонов-рабов. С утра до вечера гремят их цепи в джунглях. С восхода до захода, часто без отдыха, валят они гигантские стволы, свозят их в места заготовок, несут на спинах тяжелый груз.

Некоторое время мы шли молча.

— Осторожней, — нарушил молчание лесничий, — здесь у нас ямы для ловли слонов. Попадете — не выберетесь.

В нескольких местах заросли были расчищены, и там, казалось, в беспорядке были набросаны срубленный кустарник, молодые тонкие деревца и трава. Под этим слоем — ямы. Глубина их — метра три-четыре.

— Вот сюда, — сказал Вену Гопал, — и попадают слоны. В основном это происходит ночью. А утром сюда пригоняют уже прирученных слонов. Пойманного слона опутывают веревкой, этой веревкой наши слоны вытягивают его из ямы и затем ведут в лагерь. Там новичков обучают. Если хотите, мы зайдем с вами в слоновий лагерь. Это по пути.

До слоновьего лагеря оставалось две мили. Прямо в джунглях была расчищена большая площадка. Там находились загоны для обученных слонов и большие клетки для новичков. В одной из таких клеток метался молодой черный слон. Он старался снести со своего пути массивные бревна клетки. Стоявший рядом погонщик ударами тяжелой палки отгонял его. На ногах слона были цепи. Он как-то недоуменно тряс ими и трубил. И в этом трубном звуке слышался отчаянный призыв о помощи и тоска неволи. Я никогда не думала, что слон может так выразительно трубить.

К нам подошел погонщик.

— Вот, полюбуйтесь, — сказал он, — поймали его два дня тому назад, а сладу с ним нет. Никого не хочет слушать. Даже Виджайялакшми не подпустил к себе.

— А кто такая Виджайялакшми? — поинтересовалась я.

— Это самая умная и опытная слониха. Она обучила не одного новичка. Когда слон молодой или подросткового возраста, его обучать нетрудно, но со взрослым справиться сложнее. Обычно он снова сбегает в стадо. А вон, посмотрите, идет Чандра — один из лучших наших слонов.

По тропинке медленной поступью шел слон. В его хоботе раскачивалось четырехметровое бревно. Рядом с Чандрой выступал погонщик. Вид у него был гордый и независимый. Седые пряди волос лежали по плечам. Грудь украшала пышная борода. Поверх дхоти болтался не по росту длинный синий сюртук с медными пуговицами.

— Эй, Майян! — крикнул Вену Гопал. — Иди сюда! Однако на Майяна приглашение Вену Гопала не оказало воздействия. Он продолжал также гордо и медленно выступать в своем сюртуке. Он прошел мимо нас с каким-то отрешенным видом, сказал что-то Чандре, тот положил бревно на землю, и только после этого погонщик, сохраняя все тот же достойный вид, не спеша приблизился к нам.

Не обращая внимания на лесничего, Майян почему-то обратился сразу ко мне:

― Здравствуй, амма. Ты к нам пришла первый раз?

― Да.

― Слонов смотреть или людей?

― Людей. Хочу познакомиться с маласарами.

― Я — маласар. — Старик ткнул пальцем в медную пуговицу своего сюртука. — Очень старый маласар и очень важный.

Так я познакомилась с Майяном, вождем и главным жрецом маласаров Пирамбикулама. А погонщик слонов? — спросите вы. Да, и погонщик слонов. Странно, не правда ли? Но в жизни бывают вещи куда более странные. Вождь племени и погонщик слонов, получающий ежемесячно семьдесят пять рупий от Лесного департамента и раз в несколько лет форменный сюртук, — одно и то же лицо. Трагедия двойной жизни? Да. И не только у Майяна, а у всего племени маласаров. Современные отношения с их новыми ценностями вторглись в жизнь племени, изломали ее и превратили некогда свободных земледельцев в поденщиков правительственного Лесного департамента, а старого мудрого вождя — в погонщика слонов. Но не так-то легко заставить людей забыть свой уклад жизни, своих предков и богов.

И поэтому погонщик слонов для других, он остается вождем и жрецом для своего племени.

Майяну семьдесят лет. Почти полвека он занят на поденной работе в джунглях. Как вождь, он в то же время руководит делами племени. В обязанности Майяна входит разрешение всех споров и соблюдение религиозных церемоний. Споры вождь разрешает с помощью двух стариков. Говорят, Майян всегда очень справедлив. Возможно, в силу этого обстоятельства в руках Майяна оказались и светская и духовная власть. Правда, считается, что жрецом у маласаров может быть человек, обладающий способностью впадать в транс и прорицать. У Майяна есть и это качество. Пост вождя он получил от своего дяди — брата матери (наследование власти по женской линии — один из немногих элементов материнского рода, еще сохранившийся у маласаров). После смерти Майяна вождем должен стать его племянник Карапен. Но Карапен в транс впадать не умеет и предсказать ничего путного не может, поэтому жрецом будет Махали. Махали тоже погонщик слонов.

Майян пригласил нас к себе в поселок Чедигам, расположенный по соседству со слоновьим лагерем. В бамбуковой хижине Майяна было чисто и светло. Около очага стряпала его жена. В первой небольшой комнате, отгороженной от основной легкой бамбуковой перегородкой, располагались две суфы: одна бамбуковая, другая земляная. Мы сели на бамбуковую. Майян засуетился, сбросил свой форменный сюртук и куда-то исчез.

И вдруг мы увидели другого Майяна. От погонщика слонов остался только сюртук, валявшийся на суфе. Превращение было неожиданным и чудесным. Перед нами теперь стоял настоящий вождь и жрец. И то прежнее выражение глаз старика, которое так не вязалось с нелепым синим сюртуком, сейчас вполне соответствовало его одеянию. Майян был обнажен по пояс, набедренная повязка спускалась до колен, длинные волосы и борода были аккуратно расчесаны, на груди висели крупные четки. В руках он держал медный поднос, на котором лежал колокольчик с вычурной ручкой. Из-за спины вождя выглядывал темнокожий парень с барабаном.

— Вот, — пояснил Майян, — в этот барабан бьют, когда совершаются наши церемонии. А это, — он показал на поднос — для молитвы. Идемте, я покажу вам храм. Каждый год мы собираем на этот храм пятьсот рупий. В нем живет наша главная богиня Аммаруппу. И у меня здесь тоже есть богиня.

— Покажите, Майян, вашу богиню, — попросила я.

— Вот здесь, — сказал вождь.

Я вошла в полутемный закуток, где на земляном полу лежали медные кувшинчики, стаканы, блюдца. В углу к бамбуковой стене была прислонена серебряная индусская икона. На иконе были изображены Шива и Парвати.