Непознанное

Даже если скорость космического корабля будет невелика, за миллион лет этот живой снаряд преодолеет значительные расстояния. Но куда его направить? У исследователей есть готовый ответ. Это должна быть планета, похожая на Землю, ибо мы надеемся, что высеянные микроорганизмы начнут там эволюцию, которая завершится появлением человека. Астрономы, обсуждающие этот проект, называют прежде всего звезду Барнарда. Она как будто бы отвечает необходимым требованиям, имея две планеты, похожие на Землю. Одиночная звезда Барнарда удалена от нас на 50 триллионов километров, то есть близка к нам по астрономическим понятиям, но достаточно далека для осуществления плана высеивания жизни. Ее открыл в результате тщательных наблюдений звездного неба астроном Эдуард Эмерсон Барнард (1857–1923). Звезда Барнарда знаменита только тем, что она «качается» на небе; под влиянием планет, ее окружающих, описывает вдоль своей траектории небольшие эллипсы.

Но вернемся к НЛО. Вспомним, как много мы не могли объяснить пятьдесят лет назад и насколько больше знаем теперь! Наши физические знания, наверное, еще слишком малы, чтобы понять НЛО. Каков будет уровень знаний в 2000 или 2100 году? Если мы можем представить себе, что в бесконечный космос полетят корабли, населенные микроорганизмами, почему бы другим не сделать того же? И множатся голоса, предлагающие не исключать вовсе возможности существования НЛО.

Если вспомнить различные «невыясненные» истории НЛО, то среди них встретятся и такие, когда «неопознанные летающие объекты» удавалось сфотографировать, правда, они и наиболее сомнительные: ведь в наши дни любой человек умеет манипулировать с фотокамерой. Можно купить такие игрушки, которые на нерезко снятой фотографии легко сойдут за неопознанный объект. А если имел место трюк с фотоаппаратом, то и сопроводительный комментарий немного стоит. Имеются радарные наблюдения НЛО, сделанные в большинстве своем в 50-х годах. Но тот, кто знает, сколь ненадежны были тогда радарные установки, не станет особенно доверять им. Имеются свидетельства очевидцев, но каждый юрист знает, как ложны бывают показания свидетелей.

Так что у нас на руках остаются немногочисленные сообщения об НЛО, когда они подтверждаются и данными радаров, и показаниями очевидцев. Это, например, неопознанный летающий объект, наблюдавшийся в августе 1956 года в Англии. Центральная радарная станция регистрировала его в течение почти часа, его видел и пилот истребителя, и вроде бы наземный персонал ВВС. В сентябре 1957 года техники, обслуживавшие радары ВВС США, наблюдали НЛО во время военных учений, пилот видел «огромный шар, раскаленный добела». Может быть, в этих и подобных отчетах и кроется разгадка суеверий: НЛО видели военные, а им всегда мерещится «враг»; возможно также, что речь шла о каких-то вспомогательных военных средствах или опыте использования двигателей нового рода, о которых сами наблюдатели не подозревали. Во всяком случае, НЛО не чудо, не летающие аппараты с чужих звезд, а вполне земные объекты, суть которых точно выражена в их названии: «неопознанные летающие объекты». Если покопаться в памяти, то можно вспомнить и «летающие диски», о которых говорили в период с 1939 до 1945 года, а здесь разгадка налицо: конструкторы моделей самолетов увлекались не только современнейшими стреловидными и дельтавидными моделями, они мастерили и «кольцо с пропеллером», ибо самолетостроению не чужда и идея дискообразной машины. Кто же мастерит нынешние НЛО?

Полый мир, мировой лед, НЛО, какая идея на очереди?

Наука и фантазия — сестры, но и та и другая должны быть разумными, чтобы не впасть в фантазерство. А путь от фантастической идеи до реальности не заказан, вот прекрасный пример: тайный проект «корабля-горы».

Идея принадлежит военным, ученые не очень далеко продвинулась в этом вопросе, а природа сама решила проблему.

Вернемся к 1940 году. Немецкие генералы планируют высадку в Англии. Но им не хватает судов. Возникает идея, нельзя ли построить длинные баржи из бетона. Любопытная мысль, не более. Через три года уже англичане задумываются, где бы им взять корабли, на которых можно было бы установить подальше от собственных берегов зенитные орудия. Здесь фантазия делает шаг вперед: а нельзя ли создавать такие суда из воды? Может быть, поставить зенитки на искусственных айсбергах, их можно было бы использовать и как авианосцы? Возникает проект «корабль-гора». Создают искусственный лед, используя в нем, в частности, отходы бумажной промышленности, в проекте предусматривались трубы, по которым будет подаваться охлаждающий раствор, двигатели, чтобы «корабль-гора» мог перемещаться. Но, как и проект бетонных кораблей, идея оказалась непригодной.

Опережают свое время не только изобретатели, но и исследователи. Священник из Моравии Грегор Мендель, открывший законы наследственности, опубликовал свои результаты в 1865 году, но лишь в 1900 году, через 16 лет после его смерти, стало ясно значение его открытия. Хорошо еще, что о Менделе вспомнили и его приоритет не был забыт.

А наследственное вещество открыл в молекуле, так называемой ДНК, канадский медик О. Эйвери (1877–1955), о котором часто забывают. Конечно же, ученые знали о публикации Эйвери, но восемь лет никто не мог взять в толк, что же это такое.

В других случаях суть дела схватывали быстро, но не могли проверить правильность идеи. Например, теория о «размещении атомов в пространстве». Молодой голландский химик Вант Хофф опубликовал статью в сентябре 1874 года, но натолкнулся не только на непонимание, но и на насмешки, сейчас же его идеи относятся к фундаментальным знаниям.

А список изобретений и открытий, сделанных «случайно», бесконечен.

Пути научного прогресса определяются подчас совершенно неожиданными факторами, рискнем спросить: имеет ли смысл нередко обсуждаемая в настоящее время проблема планирования исследований? Можно ли задавать определенные цели науке и технике? Можно ли говорить — теперь я открою то или это? Или, как нередко требует государство от своих ученых, — теперь вы должны исследовать ту или иную область? Более того, требуют, собственно, не научных исследований, а перевода известных результатов в «общественно приемлемые» технические решения. Конечно, если собрать в один кулак все знания, технику и деньги, то можно добраться и до Луны, но получение знаний таким образом заказано. Научные открытия принципиально отличны от технических.

Можно ли вообще открыть что-то такое, о чем еще ничего не известно? Можно, конечно, финансировать тысячу специалистов с хорошей подготовкой и побудить их искать определенные вещи. Но если Америки нет, то и тысяча Колумбов ее не откроет. Где и когда нужно что-то искать, где может открыться «новый мир», решает не совет людей, какими бы специалистами они ни были, а лишь один человек, который, пусть совсем ненамного, опережает сегодняшний уровень знаний.

В мире, где каждый год публикуется от 600 до 700 тысяч новых «научных работ», никто не может сказать, что в своей, пусть даже очень ограниченной, области он знает все. Одними деньгами нельзя гарантировать прогресс науки. Английский биолог профессор Мелланби так резюмировал опыт своей долгой жизни исследователя: в Великобритании с 1942 по 1972 год затраты на исследования возросли в 200, а то и в 400 раз, то есть даже если считать, что инфляция увеличилась вдесятеро, исследователи получают по меньшей мере в 20 раз больше денег, чем раньше. Учтем увеличение числа университетов и другие расходы подобного рода, все равно на чисто исследовательские работы выделяют вдесятеро больше прежнего. А каков результат?

Группы исследователей стали больше, но число новых оригинальных научных работ увеличилось по сравнению с довоенным периодом не в десять, а всего в два раза. Нередко приводимые числа свидетельствуют всего-навсего о так называемом «информационном взрыве», об увеличении бумажного наводнения научных работ, они никак не адекватны подлинному росту научных знаний.

Наивно ждать помощи от увеличения числа вспомогательного персонала, от более дорогих лабораторий, от разрастания армии подготовленных студентов, от работы в советах и конгрессах — у подлинных ученых они только отнимают время. Мелланби считает важными два фактора: наше отношение к исследованиям должно стать таким, каким оно было некогда, мы должны понять, что исследование осуществляется только исследователями, когда они исследуют!