Пустыня как она есть

Хорезмский оазис — тема отдельного большого рассказа, а может быть, и вдохновенной поэмы. Хорезм — история многих эпох и народов, о них напоминают нам открытия археологов и сохранившиеся великолепные минареты древних городов. Однако, чтобы вернуться на тропу нашего основного повествования, мы, к сожалению, оставляем в стороне эту интересную тему и завершаем короткую экскурсию в Хорезм. Заметим лишь на прощание, что в Хорезме с особой ясностью видишь, как много может пустыня дать человеку, если ей дать воду.

Особый интерес к поливным землям вспыхнул во время так называемого хлопкового кризиса в середине прошлого века, когда Соединенные Штаты Америки из-за гражданской войны Севера и Юга перестали поставлять хлопок на мировой рынок. Даже царь Александр III отвел себе участок под хлопчатник в дельте Мургаба. Но одного желания выращивать хлопок было недостаточно. В климатическом отношении Средняя Азия прекрасное место для хлопчатника, однако для него нужно не только солнце, но и очень много воды. Именно очень много: на каждый квадратный метр хлопковых полей за лето необходимо вылить не менее 1500 литров воды, почти в пять раз больше, чем требует пшеница. А столько могут дать только каналы, питаемые от рек, богатых водой. Конечно, и до Октября в Средней Азии выращивали хлопок, но значительно меньше, чем в принципе было возможно. Чтобы увеличить производство хлопка, нужно было расширять орошаемые площади, строить мощные оросительные системы. А для этого нужны были крупные капиталовложения, эффективная техника, организация строительных работ большого масштаба, возможность централизованно распоряжаться землей и водой. Для отсталой капиталистической России все это было невозможно.

То, что за годы Советской власти сделано в Средней Азии в части орошения новых земель, достаточно четко отражено в одной цифре: хлопчатника в этом регионе выращивается в несколько раз больше, чем в предреволюционные годы. За этим стоит хлопковое изобилие, столь необходимое текстильной, легкой и пищевой промышленности. И конечно же, гигантская работа по постройке мощнейших каналов, по орошению новых земель, большинство из которых недавно были не более чем пустыней.

Многие построенные в годы Советской власти среднеазиатские каналы называют реками. И вполне справедливо — по ним ходят теплоходы, в них ловится рыба, в летнюю жару плавают ребятишки, тянутся каналы на десятки и даже на сотни километров. По ним ежесекундно проходят десятки, а где и сотни кубометров воды, такому стоку могут позавидовать многие настоящие реки. И главное, по берегам каналов вдоль многочисленных ответвлений вырастают рощи, зеленеют поля, в пустынных совсем недавно местах поселяются люди. Создается, как принято говорить, культурная зона. И уже не заметишь разницы между природной рекой и рукотворной, только неестественная прямолинейность русла напоминает о благородных трудах человека, о его добром участии в делах природы.

О каждом среднеазиатском канале можно написать книгу. О его истории, о мечтах и проектах, о строительстве, которое в пустыне всегда подвиг. И о том, что дал канал, какие земли сделал плодородными, какие культуры позволил выращивать и в каких количествах. А главное, о том, как изменил жизнь людей близлежащих районов, сделал их сильнее, щедро напоил водой, внес свой важный вклад в улучшение быта, подъем культуры.

Вот Большой Ферганский канал, сокращенно БФК, построенный в 1939 году по инициативе колхозников методом народной стройки. Он получает воды из Карадарьи, которая позже, сливаясь с Нарыном, дает начало Сырдарье. Канал протянулся на 350 километров, он не только напоил пустовавшие земли, но и дал воду многим рекам, прорезав их русла. Через год от БФК ответвлялись Южный и Северный Ферганские каналы, оживившие в пустыне новые большие территории.

Широкая рукотворная река с запада на восток прорезала Голодную степь примерно в двухстах километрах южнее Ташкента — это Южно-Голодностепский канал, получающий воду из Сырдарьи. Плодородный оазис площадью в 200 тысяч гектаров создала сырдарьинская вода в пустыне, о которой достаточно красноречиво говорит ее название. А не так давно путешественник писал об этих местах: «Боже сохрани сбиться с дороги во время перехода или пролить воду, имеющуюся у вас в запасе: можете быть уверены, что помощи не получите ниоткуда. Прибавьте к этому жару сорок градусов в мае, отражение солнца, которое нестерпимо беспокоит глаза, изнурение дня… и вы составите себе хотя бы приблизительное представление об условиях пребывания в Голодной степи».

Мечты об орошении Голодной степи отразились в одной из народных легенд о богатыре Фархаде. Желая сделать благо своему народу, красавица Ширин объявила, что выйдет замуж за Фархада, если он, разрушив скалы, пустит в Голодную степь воды Сырдарьи. Но даже и в легенде, правда из-за коварства недругов, сырдарьинская вода так и не попала в пустыню.

Несколько раз предпринимались попытки уже не в легенде, а в реальности пустить воду в Голодную степь. В конце прошлого века неудачей закончилось строительство Кауфманского канала — вода по нему не пошла, и девятилетний труд многих тысяч людей пропал напрасно. Примерно в то же время семь лет сооружали другой канал — Бухарский арык. И снова неудача: искусственная река не пожелала идти в пустыню. Только строительство, начатое в 1949 году, завершилось созданием почти стотридцатикилометрового искусственного русла с десятками гидротехнических сооружений и двумя мощными насосными станциями. Уже через несколько лет благодаря искусственной голодностепской реке было освоено 200 тысяч гектаров пустынной целины.

И еще об одном канале хочется вспомнить — о тысячекилометровой Каракумдарье, то есть Каракумреке. Именно так часто называют прорезавший пустыню Каракумский канал имени Владимира Ильича Ленина. Но прежде чем рассказывать об этом сооружении, несколько слов о том, как в наше время строят каналы.

Несколько раз мне приходилось убеждаться, что даже люди, близкие к технике, а иногда и к строительству, имеют об этом не совсем точное представление. Многие думают, что прорыть канал в песках — значит прорыть его в буквальном смысле слова: мощными землеройными машинами прокопать канаву, вывезти из будущего русла грунт, забетонировать стенки канала или одеть их бетонными плитами, чтобы вода не уходила в песок, убрать перемычку и, наконец, пустить воду.

В действительности все происходит иначе. Сначала прокладывают очень небольшой, то есть неглубокий и неширокий канал. У гидростроителей его принято называть пионерным каналом или попросту «пионеркой». Причем при строительстве «пионерного» песок из его будущего русла не вывозят, а в основном сдвигают бульдозерами — выбирать его экскаваторами и вывозить самосвалами дело сложное. Много песка будет просто просачиваться в щели и уходить из ковша, а машины с большим трудом смогут выбираться из песчаного котлована-ловушки. Когда «пионерный» готов, в него запускают воду, и за дело берутся земснаряды. Они выкачивают пульпу, густую смесь песка с водой, и таким образом расширяют и углубляют русло. Земснаряды, эти корабли-землекопы, и есть главные работники, прокладывающие русла больших каналов.

Теперь об облицовке стенок. Хорошо бы сделать стенки канала водонепроницаемыми, чтобы вода не уходила в песок, то есть не было бы, как принято говорить, фильтрации воды в грунт. Но бетонные стенки дело дорогое и, главное, очень трудоемкое. И поэтому их почти никогда не возводят, смирившись с потерей, с фильтрацией некоторой части воды. Иногда потери весьма ощутимы, особенно если канал протяженный. Порой песчаные откосы и дно канала постепенно забиваются мелкими взвешенными частицами, которые несет вода. Стенка канала как бы сама собой «обмазывается» глинистыми фракциями, и потери воды резко снижаются. Наряду с проблемой снижения фильтрации есть и другая: заиливание канала, то есть засорение русла илом, а также пылью и песком, которые гонит по пустыне ветер. Обе проблемы — лишь небольшая часть того, над чем приходится задумываться и работать ученым и инженерам, всем тем, кто занимается переброской крупных масс воды на большие расстояния.