Пустыня как она есть

Резкий скачок в изучении Средней Азии связан с таким общеизвестным фактором, как высокая личная активность, энергичность Петра Первого. И хотя чаще можно услышать о том, как Петр стремился прорубить для России окно в Европу, он предпринимал активнейшие действия, чтобы открыть для своей страны широкую дверь в Азию. Можно смело сказать, что именно с Петра начинается истинная русская география, начинается география как наука.

В географических деяниях Петра важнейшее место занимает несколько тщательно подготовленных среднеазиатских экспедиций, в которых участвовали не только купцы и военные, как бывало прежде, но и люди науки — астрономы, картографы, геодезисты, мастера горного дела. Особо много было сделано во время трех экспедиций в Хиву, которые возглавил князь Андрей Черкасский, и сопровождавшая его группа морских офицеров. Все они изучали навигационное искусство, умели строить карты местности не на глазок, а с помощью инструментов. Сам Черкасский погиб в третьем путешествии, а карта, составленная им, долгие годы считалась утерянной, лишь в 1952 году ее случайно обнаружили в архивах советские географы. И стало ясно, как много информации добыл путешественник, насколько добросовестно и точно он исследовал огромные районы Приаралья и Прикаспия. Эти данные, как и материалы других известных географов петровской эпохи — Меера, Кожина, Вердена, Соймонова, позволили в те далекие времена составить первую в России географическую карту районов Каспийского моря. Она стала событием мирового масштаба, к ней долгое время было приковано внимание крупнейших географов Европы, а Петр Первый, представивший карту европейской науке, был избран почетным членом Французской академии.

Последующие полтора столетия — от середины XVIII века до конца XIX — насыщены экспедициями, серьезными картографическими работами, исследованиями отдельных территорий, климата, растительности, народонаселения, словом, активными географическими исследованиями. В этот период многое уточняется и детализируется, но многое и открывается впервые. На картах геодезиста Ивана Муравина впервые появляется надпись «Степь пустая», то есть пустыня. Итогом сорокалетней работы историка и экономиста Петра Ивановича Рычкова стало четко систематизированное географическое описание рек, рельефа, флоры и фауны многих районов Прикаспия, а также Поволжья и Урала. Именно П. Рычков дал подробное описание осады Оренбурга Пугачевым, исследователя хорошо знал Пушкин. В примечаниях к «Истории Пугачева» поэт отмечает «известную ученость, полезные труды и обширные сведения Рычкова о Средней Азии и Оренбургском крае…», часто цитирует ученого и полемизирует с ним.

А вот другое имя — Михаил Бекчурин. Он не имел прямого отношения к науке, был переводчиком, послом России в Бухаре. Просвещенный, образованный человек, Бекчурин в своем путевом журнале дает детальные описания рельефа местности, песков, описывает растения и животных, усыхающие реки, покинутые землепашцами земли и родниковые воды. Словом, человек, для которого география, как мы сейчас сказали бы, была не более чем хобби, внес огромный вклад в науку и вполне может быть назван одним из первых исследователей пустынь Средней Азии.

Среди дошедших до нас воспоминаний путешественников того времени хочется отметить «Девятилетние странствования» унтер-офицера Федора Ефимова. Он оказался географом поневоле — был захвачен в плен в казахских степях, побывал в Хиве, Бухаре, Персии, Тибете, Индии в самых разных качествах: как военный пленник, как воин и даже военачальник на службе у одного из восточных правителей, как беглец и даже раб. После десяти лет странствований, страданий и приключений Ефимов из Индии через Англию вернулся на родину. Его записки, переизданные в Москве в 1950 году и поэтому доступные читателям многих библиотек, содержат, к сожалению, весьма скромную географическую информацию. Но в них масса интересных подробностей о быте разных народов, о том, что видел и испытал сам Ефимов. В разделе «Пытка в Бухарии происходит так» он описывает, как его пытали солью — уложили в корыто с крепким солевым раствором и насильно вливали такой же раствор в рот. Люди от такой пытки погибали буквально на другой день. Но Ефимова не планировали замучить до конца, от него должны были лишь получить согласие принять магометанство. И поэтому после соленой пытки отпаивали свою жертву горячим овечьим жиром, возвращали к жизни, а на третий день, не добившись результата, вообще отпустили. Мы вспомнили об этом страшном эпизоде не только для того, чтобы напомнить о жестоких нравах феодального Востока, но и для того чтобы отметить: мирная и необходимая в пище соль, иногда вполне может быть занесена в реестр наших недругов. Мельком мы уже касались этого, когда говорили о солончаковых пустынях, а в дальнейшем еще несколько раз будем касаться тяжкой войны человека с солью.

В книге Ефимова две главы, два, как он их называет, отделения. В первом автор коротко рассказывает о своей жизни начиная с того, как он прошел от солдата по всей унтер-офицерской лестнице: капрал — каптенариус — капрал и как, сражаясь вместе с двадцатью своими солдатами при одной пушке против 500 воинов, попал в плен. Знатные правители разных городов несколько раз продавали и дарили его один другому. Присягнув одному из них («ту присягу я сделал из пристрастия, языком, а не сердцем»), Ефимов получил в подчинение 50 воинов и возглавил личную охрану своего господина. Он имел возможность насмотреться на дворцовые нравы («хана приняли ласково, а после, отведши в особую комнату, там отсекли голову»).

Во втором отделении записок «Замечания путешествователя об азиатских странах, в коих он побывал» находим несколько рассказов с типовым названием «Чем Киргизская земля изобильна, каков воздух и жители» или «Чем Самарканд изобилен, каков воздух и жители» и точно так же о Бухарии, Кашмире, Индостане, Персии, Тибете. В этих описаниях есть кое-какая интересная информация, например, о водоснабжении в Хиве: «Там дождя бывает мало, воду же берут во все тамошние города из Сыр-Дарьи, и проводят каналом из города в город, напоят пашню и наполняют пруды для питья людям и скоту; летом вода бывает вшивая и сверху зелень, а от нечистоты той у весьма многих в теле родится ржига, то есть волосатик…» И в другом месте: «Водою пользуются все из прудов, которую носят пленники, над ними неподобно ругаются и мучат их несносными работами…» К конкретной географической информации можно отнести и расстояния между населенными пунктами: «От Оренбурга до урочища Туе-Тюбе — одно становище, от урочища Туе-Тюбе до урочища Каракбдаева — 2 становища, от урочища Каракбдаева до урочища Миргаева — 2 становища…» и так далее, вплоть до русла Сырдарьи «…от Сыр-Дарьи до реки Кувана — 2 становища…» и даже до прикаспийских равнин «…от Кулакана до Мангышлакского — 4 становища…»

Идут годы, и все чаще следуют солидные экспедиции в Среднюю Азию, все шире круг их интересов. И естественно, шире круг ученых, которые в этих экспедициях участвуют: астрономы, геологи, ботаники, медики. Нередко экспедициями руководили военные, посвящая себя нелегкому делу географической разведки. В их числе был генерал от инфантерии Николай Николаевич Муравьев-Карский, брат сосланного в Сибирь декабриста, активный сторонник отмены крепостного права. Или генерал от инфантерии Николай Григорьевич Столетов, брат известного русского физика, участник боев на Шипке и основатель города Красноводска. Руководили экспедициями и чистые ученые — натуралист Григорий Карелин, врач Эдуард Эверсман, биолог, член Петербургской академии наук Христиан Пандер, выдающийся русский зоолог Николай Северцев, один из пионеров эволюционного учения в России, отец известного советского ученого, основателя эволюционной морфологии А. Н. Северцева, чьим именем назван один из академических институтов.

На рубеже нашего века в списках участников и руководителей среднеазиатских экспедиций встречаем имена, хорошо знакомые нам по крупным научным исследованиям: академик Владимир Афанасьевич Обручев, крупный геолог и географ, автор популярных фантастических романов «Плутония» и «Земля Санникова»; географ и биолог академик Лев Семенович Берг; геохимик, минералог и неутомимый путешественник академик Александр Евгеньевич Ферсман. А рядом широко известные имена ученых старшего поколения, также отдавших много лет проблемам исследования среднеазиатских пустынь: Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский, географ, статистик, на протяжении многих лет глава Русского географического общества, организатор первой переписи в России в 1897 году; профессор Иван Васильевич Мушкетов, один из самых активных и глубоких исследователей Средней Азии; профессор Александр Иванович Воейков, основоположник климатологии в нашей стране, его именем назван один из кораблей погоды Академии наук СССР; классик почвоведения Василий Васильевич Докучаев.