История физики, изложенная курам на смех

Эйфория по поводу всех этих свершений длилась до тех пор, пока какой-то шутник не спросил: “Господа теоретики! Дак ежели скорость света фиксирована в ефире, и ежели мы, к примеру, в ентом ефире движемся, дак для нас-то скорость света будет уже другая, ась?”- “Соображаешь, - ответили ему теоретики.- Кстати, пускай экспериментаторы этим займутся, а то давно уже дурака валяют.”

Дело в том, что к тому времени уже имелись кой-какие данные на этот счет: вроде получалось, что движение в эфире на скорость света не влияет. “Что же вы хотите,- комментировали это теоретики,- точность у этих опытов, извиняемся, плохонькая (“до первого порядка”, как они выражались), маловато будет. Так что, цели ясны, задачи определены - за работу, господа.”

Здесь мы на минуточку прервемся. Дело в том, что в городке Ульме, в семье скромного предпринимателя Германа Эйнштейна - большая радость: родился мальчик! Довольный акушер, укладывая чемоданчик, - ой! - нечаянно разбил какую-то склянку, и резкий запах распространился по комнате. “Ах, извините,- засуетился акушер,- я эфир раскокал...”-”Что-о?! - вдруг отчетливо заговорил младенец.- О чем там лопочет этот самозванец? Эфир-р-раскокаю я, понял?” Домочадцы остолбенели, но дальнейшее развитие Альберта Германовича протекало нормально.

Так вот, затаив обиду за “валяние дурака”, экспериментаторы принялись за дело так круто, что эфир, бедняга, аж заскрипел. В один из чудных берлинских вечерочков, когда теоретики ни о чем таком не подозревали, Майкельсон то и дело сбивался со счета полос в своем интерферометре. Прибор был очень чувствительным, поэтому главной помехой были вибрации - то бургомистр в своем пижонском экипаже спешил к шлюхам, то какие-нибудь унтера в обнимку возвращались из кабака, горланя что-нибудь патриотическое. “У, кретины! - скрежетал зубами Майкельсон.- Не понимают, какое значение будет иметь отрицательный результат моего эксперимента!” Впрочем, зря он так кипятился - на скрежет зубов прибор тоже реагировал. “Ну что, получили?- с чувством сказал, наконец, Майкельсон, завершив эксперимент - как будто теоретики могли его слышать.- Посмотрим, что вы теперь запоете.”

Но эти бравые ребята не стушевались. Они запели примерно следующее: “Господин Майкельсон, Вы, конечно, блестящий экспериментатор, руки у Вас золотые, и все такое. Мы Вас уважаем, и все такое. Но, знаете, пусть кто-нибудь еще повторит опыт, а то вдруг - что-нибудь такое? Да нам, собственно, и не к спеху, а?”- “Как скажете, так и будет,”- ответствовали экспериментаторы и взялись за дело так, что из эфира дым пошел...

А пока настало золотое времечко для всяких там околофизиков. Это те, кто только и ждут момента, когда общепринятые ученые попадут в затруднительное положение, чтобы поспекулировать на этих временных трудностях. Самыми изощренными спекулянтами той поры считались Мах и Оствальд. Эта парочка, постепенно наглея, стала заявлять, что поиски эфира - это мартышкин труд. “Я эфира не знаю,- говорил Мах.- Движение тела можно проследить только относительно других тел”.- “И вообще,- вторил ему Оствальд,- эфир - это произвольная, надуманная гипотеза; она рано или поздно рухнет, и будет считаться, что свет распространяется через “абсолютную пустоту.”- “Кстати,- продолжал Мах,- возможно, что будущая физика будет измерять длины именно длинойсветовой волны в пустоте, а времена - продолжительностьюее колебания, и что эти две основные меры превзойдут все другие”.- “И в конце концов,- добавлял Оствальд,- любое свойство материи, в том числе и ее масса, проявляется лишь через посредство какой-либо энергии.” Всю эту чушь Маха и Оствальда впоследствии должным образом заклеймили: мировоззрение первого обозвали махизмом, а второго - энергетизмом.

В другую крайность касательно эфира вдарился Г.А.Лорентц. Его теория называлась “Эфир, один только эфир, и ничего, кроме эфира”. Лорентц был вообще большой оригинал. Он пришел к выводу (впоследствии особенно полюбившемуся Эйнштейном), что у теоретика, движущегося в эфире, линейки и часы должны быть не такими, как у покоящегося, если этот движущийся хочет записать такие же уравнения Максвелла, как и покоящийся. Но это - еще цветочки. Самые серьезные подозрения вызывало то, что теория Лорентца объясняла ну все известные тогда явления в электричестве, магнетизме, оптике и теплоте! Представляете? Единственное, в чем Лорентц прокололся, можно видеть из его реакции на результат опыта Майкельсона-Морли. Лорентц тогда вполсилы (т.е. сила Лорентца в два раза больше) хлопнул себя по лбу и сказал: “Господи, это же прямое следствие моей теории! Где я раньше был!” Из-за этой своей недоработочки он и угодил в соавторы гипотезы Фицджеральда о сокращении длины движущегося стержня.

Что же касается технической физики, то здесь тоже не зевали. И даже время от времени демонстрировали свои достижения, для чего устраивали Всемирные выставки. На одной из них можно было видеть молодого человека приятной наружности, скромно держащего кончиками пальцев обычную электролампу - за цоколь. При этом лампа, как бы это сказать... в общем, она светилась. Хотя Никола Тесла (а это был он) и не подвел к ней каких-нибудь “тонюсеньких проводков”. Заинтересованным посетителям Тесла выкладывал все как на духу. Дескать, проводков и не надо, ток идет прямо через мое тело. Видите, я прислонился к генератору? Отошел - гаснет... Что Вы, это совсем не больно, потому что ток высокочастотный... Да, Вы правы, что я держу лампу одной рукой, и проводник получается как бы один, а не два. А два и не нужно, я же говорю Вам, что ток высокочастотный... Да, моя рука - плохой проводник. Но для высокочастотных токов провод даже лучше делать из диэлектрика... Да, Вы совершенно правильно угадали - можно обойтись вообще без проводов. Правда-правда! Вот, изволите ли взглянуть, электродвигатель. Беру его в руки - подводящих проводов нет. А вон, видите, передающий генератор. Если угодно, я махну платочком ассистенту, он его запустит, и этот двигатель заработает!.. И ведь Тесла не шутил - по мановению платочка двигатель работал. Господи, да что же это такое! Эх, был бы на месте лопуха-посетителя какой-нибудь современный физик, он бы этого Николу сразу расколол. Он спросил бы, во-первых, какую же мощность надо излучать, чтобы эта сопля так вертелась? Попади я под такое излучение, у меня сразу же все волосы повылезли бы, а тут стоишь - и ничего, даже приятно. Во-вторых, а где же, кстати, передающая и приемная антенны-то? Ведь их же нет! Шутишь, брат! Ой, да мало ли чего еще он спросил бы - известно, как шибко грамотны современные физики. А то ведь стоял посетитель с разинутым ртом и выслушивал байки о том, что обмотки здесь не просто высокочастотные, а еще и резонансные, и что тогда ни проводов, ни антенн не нужно... В общем, ясно, что тебе показывают фокус, но секрета его не понял никто. Сгоряча решили выдать автору свидетельство типа “да, работает, но принципы работы не являются физическими”- всяк сверчок знай свой шесток, мол. Однако, вовремя одумались: “Батюшки! Так значит, бывают нефизическиепринципы работы? Спаси и сохрани!” И не выдали свидетельства.

Потужил-потужил Тесла, да делать нечего - надо дело делать! Вернулся он в Лонг-Айленд и ну руководить там строительством Башни! Да какой Башни! С ее помощью он собирался обеспечить бесперебойную работу своих чудо-двигателей, находящихся в любых точках земного шара!

Фантастика, говорите. Конечно, Вам сейчас легко говорить. А каково было специалистам тогда, в разгар строительства? Короче, почти достроенную башню пришлось на всякий случай из строя вывести. Еще спасибо доброму дяде Нобелю за динамит, а то горела бы она долго, зараза. Опять же, нет худа без добра: динамит динамитом, а не будь его - с каких шишей выплачивалась бы Нобелевская премия?! Тесла, между прочим, был одним из первых ее лауреатов. Только он от нее отказался. Ну, чудак, право. Другим больше досталось!

В общем, время тогда было такое, что некогда было разбираться с тесловской чепухой, тут своих забот - полон рот! Электроны положительные, электроны отрицательные. Волны носятся в эфире, вихри, трубки - красотища! Или вот еще - очень модная тогда штука - катодные лучи. Разве это не прелесть? Казалось, что Ленард раздраконил ее вдоль и поперек. Но когда за дело взялся Дж.Дж.Томсон, то оказалось, что это и не лучи вовсе, а поток обычных отрицательных электронов, ”неисчерпаемых, как атом”...