Аномальщик. Часть 1 (СИ)

— И что это?

— Это такие места. В которых можно, как говориться, заблудиться в трех соснах. Если ты не заметил, рядом с тобой постоянно находился кто–то из нас.

— Может быть, — протянул я, роясь в памяти. — Не помню.

— Это было именно так. Остался бы один, устали бы мы, тебя потом искать. И не факт, что нашли бы.

— Как–то …

— Не очень вериться? Просто ты еще лишь СМОТРИШЬ вокруг. А надо ВИДЕТЬ.

— В смысле? Что значит «видеть»?

— Ты вот сейчас идешь, и просто смотришь по сторонам. Что ты увидел?

Я оглянулся. Хмыкнул, не совсем понимая сути вопроса.

— Ну? — спросил Леший вновь.

— Поле вижу. Лес за ним.

— А то, как идут остальные, тебе странным не показалось?

Я глянул на парней. И, правда, хотел же об этом спросить, зачем они так ходят друг за другом, почти след в след?

— Это я уже давно заметил, — сказал я. — И зачем это?

— Зачем это, я объясню потом. Главное, что ты не заметил, что тебе место было оставлено в колонне, — Леший показал на и вправду большее расстояние между Холодом и Соколом. — Ты просто поперся рядом, даже не задумавшись, а зачем мы так ходим. Вот также ты не замечаешь и другое.

— Люди, живущие простой жизнью, никогда не замечают того, что происходит буквально у них под носом, — продолжил сразу же Леший, не оставив мне времени для вопроса. — И ты не видишь. А нужно просто быть внимательным, не пытаться классифицировать происходящее, занести его в похожие явления, а просто видеть и все.

— Как это не очень понятно, — негромко сказал я, занимая свое место.

— И это хорошо, что новички ничего не понимают, — обернувшись, встрял в разговор Холод. — тут стариков иногда еле удерживаем от безрассудства.

Он с укором посмотрел мне за спину. Я тоже обернулся и увидел смущенно улыбающегося Бурого.

— Холод прав, — подтвердил слова того Леший. — Тут иногда такие вещи происходят, недолго и с катушек спрыгнуть.

— Понимаешь, — продолжал он. — Нужно знать несколько вещей, чтоб понимать, о чем это я говорю. Вот, например, ты видишь человека, как ты сказал, бессмысленно стоящего по часу на одном месте. И что ты подумал? Самое мягкое, это то, что он чудик, верно?

Я промолчал.

— Ты занес это явление в ряд похожих. Этот ряд называется «чудаки». А ты попытался понять, что происходит? Зачем он так стоит? Или ты просто занес нас всех в категорию «они того».

Леший покрутил у виска.

— Это работает мозг. Он делает мир вокруг нас понятным. А все явления, которые он не может классифицировать, автоматически заносятся в категорию «странные». И согласись, ты, да и многие другие люди, просто стараются избегать таких вещей.

— Ну, я не со всем согласен…

— А ты когда — нибудь об этом задумывался? Почему люди бояться темноты? Почему не любят находиться в лесу одни? Почему? Вот и нам ты наверняка определил категорию, не суть какую, но определил. А зачем? А чтоб мы стали ПОНЯТНЫЕ. Но что–то все равно гложет, не так ли? Есть противоречия, которые не укладываются в термин «дураки»?

Я опять предпочел промолчать. Игорь, тьфу, Леший, говорил странно. Но что–то цепляло, прослеживалось какая–то странная идея в его словах…

— И поэтому ты не безнадежен. Обычно люди просто ОТБРАСЫВАЮТ все то, что не укладывается в их картину мира. Понятного и знакомого положения вещей. Поэтому ты и пришел к нам.

Леший помолчал, глядя на поле.

— Так вот, как я и сказал, первое, это внимательность. Все мелочи, любые мелкие детали, нужно рассматривать по отдельности. И лишь потом пытаться понять картину в целом. И не подгоняя детали в свою гипотезу, а строя гипотезу на деталях.

— А все–таки, на что конкретно обращать внимание? — задал я вопрос.

— Трудно сказать. Что попадется. На все, что кажется необычным.

— Я так понимаю, это не единственное, что я должен делать? Какие еще есть условия? — меня немного разозлило то, что мне, хотя и в общем–то по делу, но прищемили нос. Но почему–то это и злило. Какое–то необъяснимое, иррациональное раздражение.

— Ну, во–первых, поменьше распространяться о нас, и о наших делах.

— Это такая тайна?

— Нет. Мы не делаем из этого великого секрета. Просто ты сам будешь выглядеть в глазах людей, скажем так, не совсем нормальным.

«Резонно», — подумал я.

— И еще. Нужно усвоить несколько простых вещей. Базовых, так сказать.

Он взглянул на меня, сделав паузу для моего вопроса, но я промолчал.

— Одна из главных вещей, которой нужно научиться, это ОВД.

— Что это?

— Остановка внутреннего диалога. Просто жизненно необходимое для аномальщика умение.

— Молчать что–ли? — опять как–то резковато спросил я. Из–за множества непонятных вещей, наверно, и прорывалось временами раздражение.

— Молчать, — ответил тем временем Леший, не обратив на мой тон никакого внимания, или сделав вид, что не обратил. — И не только не говорить. Но и не ДУМАТЬ.

— Сильно! — искренне удивился я. — И как это сделать?

— Вот так. Не думать и все.

Я нахмурил лоб. Не думать. Я честно попытался это сделать. Но через несколько секунд после начала этой попытки, я поймал себя на мысли: «Не думать».

— Ну, как? — немного насмешливо спросил меня Леший.

— Блин. Не получается. Это вообще — то реально? Или к этому я должен стремиться?

— Вполне реально. В нашей группе это все умеют, — в его голосе проскользнули нотки гордости. — Только по первости это всегда сложно. Но способ есть.

— И какой?

— Представь перед собой лужу. Она будто состоит из нефти, черная и непрозрачная. Закрываешь глаза. И все мысли, которые лезут в голову, кидай в эту лужу, топи их там. Лови и кидай.

— В смысле лови? — я, признаться, несколько растерялся.

— Представь мысль лентой, с записанными на ней словами, — вмешался в нашу беседу Холод (Олег). — Привязываешь к ней камень и кидаешь в эту лужу. И все, капец мыслям.

Я некоторое время молчал, представляя это действие.

— Мы все прошли через это. И ты сможешь, просто тренируйся чаще, — успокаивающе произнес Леший.

— Буду пробовать, — произнес я.

— А тебе деваться некуда! — хохотнул Бурый, он же Миша.

— В смысле? — поинтересовался я.

— А ты, что не понял? — без тени улыбки произнес Холод. — Аномальщик, это не увлечение. Не прогулка в свое удовольствие по выходным.

— Это образ жизни, — сменил его Леший. — Я не знаю никого, кто смог бы «завязать».

— Все так серьезно? — недоверчиво произнес я.

— Поверь, это так, — ответил Леший. — Мы все в свое время думали, что это так, хобби. Но проходит хотя бы месяц, и ты бросаешь все, и снова идешь куда–то…

Парни взяли настолько быстрый темп, что, когда ближе к полудню Леший объявил привал, я практически рухнул на землю, где стоял, едва успев скинуть рюкзак.

Они же выглядели бодро, никакой видимой усталости не показывали. Бурый тут же взялся разведением костра, Сокол (Влад) расстелил на земле клеенку и принялся открывать консервы. Чувствовался у них навык полевой жизни, все это, что было описано выше, они проделали, обойдясь минимумом слов, и ни разу не поспорив над распределением обязанностей.

Леший с Холодом ушли в лес. Вернувшись, они бросили у костра охапки хвороста, и подошли ко мне.

— Что язык на плече? — легко улыбнувшись, спросил Леший.

Я нехотя кивнул. Парни же вдруг присели с двух сторон и принялись разминать мне ноги. На меня же вдруг накатило смущение.

— А может не надо? — спросил я.

— Вот же современное общество, — сказал Леший, обращаясь к Холоду. — Во всем им видится сексуальная подоплека.

Тот согласно кивнул.

— Да будет тебе известно, — это Леший уже мне говорил. — Еще в древности, более старшие воины разминали ноги молодым бойцам, во время их первых походов.

После минут пятнадцати этого массажа, временами довольно болезненного, я почувствовал, что усталость и в самом деле проходит. Парни, наконец, отпустили меня, и пошли к костру. Я же встал и прислушался к ощущениям. Круто, черт меня побери! Здорово!