Бунт эпохи постмодерна

Нелегальное их использование часто приводило к печальным последствиям. Ежегодно в одной только Италии от нелегальных абортов погибало до 20 тысяч женщин. Феминистки не собирались с этим мириться. Началась компания за легализацию абортов, которая вскоре распространилась по всему капиталистическому миру. Январь 1974 года стал началом борьбы. В Тренто на демонстрацию вышло 263 женщины. Ни одна партия не поддержала их требования. Через год к инициативной группе феминисток присоединился Союз Женщин Италии и Коммунистическая партия Италии. Начался сбор подписей за проведение референдума об аборте. Всего было собрано около миллиона подписей. Началась трансформация общественного сознания. Всё меньше людей стало поддерживать позицию церкви, заключавшуюся в том, что аборт является смертным грехом, за который, кстати, полагалось по закону 5 лет тюрьмы. Женщины и врачи шли на нарушение этого закона. Самоуправляющиеся клиники принимали на этот счёт независимое от властей решение, основанное не на законе, а на здравом смысле. Феминистки боролись вопреки скептическим, а порой и враждебным высказываниям своих товарищей по партии. Так, в 1978 году коммунистическое большинство парламента Италии пошло на уступку движению феминисток против запрещения абортов. Они узаконили действия докторов, но забыли легализовать деяния женщин. Движение за Освобождение Женщин, входившее в Радикальную партию, определило этот закон как «удар женщинам по зубам». Началась упорная борьба с мужским шовинизмом. В результате в Италии был принят самый лучший закон об аборте в Европе. В ходе борьбы женщины разочаровались в своих мачо-товарищах. Движение за Освобождение Женщин вскоре вышло из состава Радикальной партии, а Союз Женщин Италии из Коммунистической партии. Порой во взаимоотношениях между женщинами и мужчинами внутри партий происходили абсурдные вещи. Так, на демонстрации группы «Борьба продолжается!» в ноябре 1975 года отряд самообороны рабочих, который должен был охранять демонстрантов от насилия полицейских и неонацистов, напал на активисток марша, выступающих за легализацию абортов. Мужчины утверждали, что феминистки не выражают мнения пролетариата. Они реакционны так же, как реакционны студенты-леваки. В ответ феминистки выдвинули лозунг: «Нет революции без освобождения женщин! И нет освобождения женщин без революции!».

Требования феминисток вскоре стали носить более радикальный характер. Группы Lotta Feminista и Autonomia Feminist выдвинули требование установить зарплату женщинам за их домашний труд. За 10 лет своего существования, радикальный феминизм в Италии добился некоторых успехов. Феминистки узаконили аборт, выдвинули требование оплаты домашней работы и добились сохранения легальности развода. К 1983 году в стране насчитывалось уже более тысячи женских клубов и центров. Их работа строилась на автономных анархических принципах. Многочисленные группы принимали совместные решения на генеральных ассамблеях. При этом никогда большинство не навязывало своё мнение меньшинству. Горизонтальные связи предполагали интерактивный стиль обсуждения проблем, в отличие от ораторского стиля левых партий. Движение носило явно неиерархический характер, и не было направлено на лидера. В девяностых годах началось сближение позиций радикальных феминисток Италии с мужчинами других либертарных групп. Призывы разрушить патриархальную семью и патриархальное общество, а так же антимилитаризм, объединили феминизм с движением хиппи и некоторыми группами «новых левых». Вот что писал по этому поводу теоретик рабочей автономии Антонио Негри: «Феминистское движение, с её практикой коммунализма и сепаратизма, с её критикой политики и общественного проявления власти,…с её любовью к разнообразию, должно быть похоже на чистейшую форму архетипа новой фазы движения. Оно является источником вдохновения…для новых движений пролетарской молодёжи». Новая фаза феминистического, а вместе с ней и автономистского движения началась в середине восьмидесятых годов в Западной Германии. В то время ФРГ была очагом антивоенных и антиядерных выступлений в Западной Европе. Внутри этого общегражданского движения началась полемика по вопросам автономии и независимости движения. Главную роль в этом споре играли феминистки. Радикальная феминистка Мари-Терез Кнёппер так определяла автономию: «Прежде всего, автономия женского движения подразумевает под собой самоорганизацию, отделение от мужского большинства Левых и, вообще, от мужчин.…Более того, необходимо учитывать отношение движения к правительству и его институтам, так как они осознаются [феминистками], как нечто патриархальное и системостабилизирующее. В связи с этим, необходима полная обособленность от государственных и институционных связей. Внутри движения автономия означает преимущественно децентрализацию каждой отдельной группы, а в самих группах это означает самоопределение рабочих структур…антииерархичность структур, в свою очередь, позволяет использовать индивидуумов в развитии автономии».

Дискуссия по поводу сути и методов феминистского движения происходила в основном на страницах двух национальных феминистских журналов: «Отвага» и «Эмма». Первый журнал возник в 1976 году в Западном Берлине. Он быстро достиг популярности, и, спустя два года, его тираж увеличился в 14 раз. В феврале 1977 года Элис Шварцер и группа радикальных феминисток, в которую входило много профессиональных журналисток, основали журнал «Эмма». Оба журнала не приносили никакой прибыли организаторам. Работали в них только женщины. Два журнала с различными концепциями смогли активизировать мыслительную работу женщин и выявить основные противоречия внутри движения. Несмотря на то, что в спорах журналисты часто переходили на личный уровень, издатели этих журналов смогли приобщить к дискуссии и самообразованию тысячи активисток. В то время внутри феминистского движения ФРГ циркулировали две темы: тяжёлый домашний труд и материнство. Глубокие разногласия обнаружились среди феминисток по вопросу каторжной домашней работы и «домашнего ареста» женщин. В 1973 году Элис Шварцер опубликовала свою книгу «Женская работа - женское освобождение», представлявшую позицию радикального феминизма. Несколькими месяцами позже появился перевод классического «либерального» текста Мариарозы Дэлла Коста и Селмы Джеймс. Как утверждали эти теоретики, домашний неоплачиваемый труд женщин - это часть экономики, поэтому необходимо высчитывать основной прибавочный «домашний» продукт и компенсировать его в долларовом эквиваленте. Они утверждали, что если женщинам начнут платить за их домашний неоплачиваемый труд, то разделение между миром оплачиваемой работы и миром неоплачиваемого труда канет в лету. Такая мера стала бы новым этапом в освобождении женщин. Радикальные феминистки думали по-другому. Они утверждали, что создание системы вознаграждения за домашний труд станет только дальнейшей институционализацией женщин в изначально порочную систему. Произойдёт воспроизводство барьеров на пути женщин к многообразным формам общественной жизни. Женщин так и не допустят в полном объёме к участию в жизни общества. Так как "геттоизация" женщин является продуктом патриархального разделения труда, то мало оплачивать женщинам их домашний труд, необходимо напомнить так же мужчинам об их равной ответственности в воспитании детей и о равных обязанностях в содержании дома.

Левые организации пытались организовать женщин в решении производственных вопросов. Они «мечтали переманить их на сторону рабочего класса», так как считали женщин «устойчиво низкооплачиваемой прослойкой пролетариата». Радикальные феминистки не шли на сотрудничество. Хепнелор Мэбри назвала двойной и тройной гнёт женщин «патриархальной прибавочной стоимостью». Ни левые организации, ни профсоюзы, по мнению женщин, никогда не хотели их полного освобождения, так как вряд ли мужчины, входящие в эти структуры, пожелали бы разделить со своими жёнами обязанности по содержанию дома. Пока разгорались дебаты по поводу платы за домашний труд, начался диспут о «новом материнстве» и равных правах. Радикальные феминистки понимали материнство как нечто социально детерминированное. Общество, по их мнению, слишком много ожидает от женщины. Полнота жизни женщины не обязательно должна быть связана с материнством. Более того, они рассматривали условия материнства (работу на износ, существование на пределе) как угнетение женщин. Журналистки журнала «Отвага» категорически не соглашались с радикалами. Желание иметь ребёнка естественно. Оно исходит из самого чрева женщины. Существует психически-физическая готовность женщины стать жертвой ради создания новой жизни. Они прославляли «женскую интуицию» и верили в биологическую предопределённость материнства. Журналисты журнала «Отвага» выступали за «новую женственность». Отрицать эту женственность значило, по их мнению, то же, что и отрицать женскую сущность. Радикальные феминистки и лесбиянки увидели в этих высказываниях намёк на гетеросексуальность и подвергли позицию «Отваги» жестокой критики. С того момента, когда рождаемость в ФРГ стала ниже смертности, все партии страны стали поддерживать желание женщин стать матерями. Некоторые феминистки включились в работу материнских центров, созданных на деньги правительства.