Восстание против современного мира

Изначальная тема, почти что обретшая новые силы от контакта с изменившимися традиционными формами другого народа, вновь возникла в митраизме в форме нового «героического» периода, наделенного особым инициатическим основанием. Митра, солнечный герой, победитель теллурического быка и древний бог светоносного эфира, подобный Индре и индийскому Митре, был одиночкой, не знавший женщин и богинь, обычно сопровождающих сирийских богов и египетских богов времен упадка в афродитическом или дионисийском стиле; таким образом, он типичным образом воплощал северный уранический дух в его воинской форме. Более того, показательно, что в некоторых кругах Митру отождествляли с Прометем, [717] а не с гиперборейским Аполлоном, богом Золотого века; это указывает на светоносное преображение, из-за которого титана приняли за божество, олицетворяющее первоначальную духовность. Митра был рожден из камня, держащим символы меча и света (факел). Также в мифе о титанах встречается образы Митры, использующего листья «дерева», чтобы накрыться ими перед борьбой с солнцем, окончившейся победой —солнце стало его союзником и в итоге отождествилось с ним [718] .

Также и воинская структура иерархии митраизма довольно отчетлива. Митраизм характеризовал антителлурический дух; в отличие от взглядов последователей Сераписа и Исиды митраизм помещал обитель «освобожденных» в сферы чисто уранического света, а не в глубины земли; благословенные прибудут на эти «небеса» после путешествия через разнообразные планеты, которые освободят их от всех земных привязанностей и страстей. [719] Также нужно отметить почти полное исключение женщин из митраистского культа и посвящения; этос митраистического сообщества, в котором утверждался иерархический принцип наряду с принципом братства, был коренным образом противоположен как беспорядочным чувствам, свойственным южным сообществам, так и мрачной зависимости от крови, характеризовавшей, например, иудаизм. Не будучи основанным на мистике любви (caritas), братство посвященных Митры, назвавшееся «солдатами», отражало братство, существующее между воинами, преданными одному делу. [720] Тот же этос позднее проявлялся как в Древнем Риме, так и у германцев.

В действительности, хотя митраизм претерпел упадок в некоторых своих аспектах, когда Митру стали понимать как «спасителя» (σωτήρ) и «посредника» (μεσίτης) на почти что религиозном уровне, тем не менее, в своем глубинном ядре вовремя глубокого кризиса в древнем мире он представал как символ другого направления, которое романизированный Запад мог принять вместо направления, представленного христианством, которое в итоге возгосподствовало и вокруг которого кристаллизовались различные антитрадиционные и разлагающие влияния. Именно на митраизм пыталась опираться последняя духовная реакция древнего римского мира, представленная императором Юлианом, самим посвященным в мистерии Митры.

Наконец, заметим, что даже после исламского завоевания территории древнеиранской цивилизации некоторые темы, связанные с предыдущей традицией, пережили свое возрождение. Так, начиная с царствования Сафавидов (1501-1722) официальной религией Персии был имамизм, основанный на идее о невидимом вожде (имаме), который после периода «сокрытия» (гайба) однажды вновь появится, чтобы «победить несправедливость и вернуть на землю Золотой век». Персидские монархи рассматривали себя как представителей скрытого имама до дня его возвращения. Это древняя арийско-иранская тема Саошианта.

ГЛАВА 30. ГЕРОИЧЕСКИЙ УРАНИЧЕСКИЙ ЗАПАДНЫЙ ПЕРИОД

Переходя к Западу, к Элладе, нужно учитывать два аспекта. Первый из них связан со смыслами, аналогичными тем, что уже были обнаружены в процессе формирования других великих традиций: они указывают на мир, который еще не стал секуляризованным, и который все еще был пронизан общим принципом «священного». Второй аспект, напротив, относится к процессам, предвосхищающим последний период —гуманистический, светский и рационалистический: именно из-за этого аспекта многие современные люди готовы считать Грецию началом своей цивилизации.

В эллинской цивилизации имеется намного более древний субстрат —эгейский и пеласгский, в котором вновь встречается общая тема атлантической цивилизации Серебряного века, в первую очередь в форме деметризма, вместе с частыми включениями мотивов низшего порядка, родственных хтоническим и демоническим культам. Противостоят этому слою собственно эллинские формы цивилизации, созданной завоевателями —ахейцами и дорийцами, —и характеризующейся олимпийским идеалом гомеровского периода и культом гиперборейского Аполлона. Его победоносная борьба против змея Пифона, чей труп зарыт под храмом Аполлона в Дельфах (до этого в Дельфах был оракул Матери-Геи, связанной с демоном вод —атлантически-пеласгским Посейдоном), —это еще один из мифов, несущих двойной смысл: с одной стороны, метафизический, а с другой —борьбу между расой, практикующей уранический культ, и расой, практикующей хтонический культ. Нужно также рассмотреть следствия нового проявления первоначального слоя, из-за которого утвердились разновидности дионисийства, афродитизма, того же пифагорейства, а также других видов духовности, связанных с хтоническим культом и обрядом, а равно и соответствующие общественные формы и обычаи.

В большой степени это проявилось и на этническом уровне. С этой перспективы мы можем различать в совокупности три слоя. Первый связан с остатками рас, совершенно чуждых расам северо-западного или атлантического периода, и, следовательно, и индоевропейцам. Второй слой, вероятно, происходит из того ответвления западноатлантической расы, которое в древние времена достигла средиземноморского бассейна: его можно назвать «палеоиндоевропейским», хотя нужно иметь в виду искажения и инволюцию, которые она претерпела. С этим слоем сущностно связана цивилизация пеласгов. Третий слой соответствует собственно эллинам северо-западного происхождения, переселившимся в Грецию в относительно позднее время. [721] Эта тройная структура и динамика соответствующих влияний также присутствовала и в древней итальянской цивилизации. Что касается Эллады, возможно, что эта структура связана с делением на три класса —спартиатов, периэков и илотов в древней Спарте. И это тройное разделение вместо традиционного четвертного нужно объяснять присутствием аристократии, имевшей одновременно и воинский, и священный характер (это же в некоторых случаях происходило и у римлян): таков был случай гераклидов или гелеонтов, «сияющих», которые считали своим символическим родоначальником Зевса или Гелеона.

Абстрагируясь от недружелюбия, с которым греческие историки описывали пеласгов, и от часто постулируемой связи этого народа с сирийско-египетскими культами и обычаями, разнородность ахейского мира по сравнению с предыдущей цивилизацией пеласгов, [722] тем не менее, признается даже современными исследователями, как и расовое сродство и сходство в обычаях и типе цивилизации, с одной стороны, ахейцев и дорийцев, и североарийскими народами, —такими, как кельты, германцы, скандинавы и даже арии Индии, с другой. [723] Следующие факторы ясно иллюстрируют силы, столкнувшиеся в доисторической Греции: простая линейная чистота, геометрическая и «солнечная» ясность, сущностность упрощения, имеющая характер освобождения, силы и первоначальности, которая в абсолютной степени является формой, космосом в дорическом стиле, против хаотического органицизма и символов животных и растений, господствующих в следах крито-минойской цивилизации; светоносные олимпийские образы против традиций, связанных с богами-змеями и человеко-змеями, демонами с ослиными головами и черными богинями с лошадиными головами, а также магическим культом подземного огня или божеств вод. Один из эпизодов этого противостояния связан с гибелью легендарного царства Миноса, который взошел на престол в стране пеласгов, где Зевса считали хтоническим демоном и смертным существом, [724] а черная Мать-Земля была величайшим и самым могучим из всех божеств; где мы находим господствующий культ (всегда связанный с женским началом и, вероятно, с египетским упадком) [725] Геры, Гестии, Фемиды, харит [726] и нереид; [727] и где высший предел в любом случае состоял в деметрически-лунной мистерии, характеризуемой гинекократическими транспозициями в обрядах и обычаях [728] .