Новая философская энциклопедия. Том третий Н—С

НОТТУРНО (Notturno) Марк Амадеус (род. 10 апреля 1953, Энглевуд, Нью-Джерси, США) — американский философ. Окончил Колумбийский университет (Нью-Йорк), где в 1982 получил ученую степень доктора философии. Преподавал философию в Колумбийском университете, в университете штата Иллинойс (Чикаго) и др. С 1998 — консультант Центрально-Европейского университета й научный сотрудник Венского института международных и междисциплинарных исследований. В своих работах Ноттурно обратил внимание на эпистемологические и методологические трудности, возникшие в аналитической философии, и прежде всего в философии логического позитивизма, которые связаны с попыткой соединить фрегевский антипсихологизм с эмпиристским отрицанием существования априорных достоверных истин. Ноттурно подверг критике многие ошибочные интерпретации философии К. Поппера, распространенные в западной философии последней четверти 20 в., и попытался доказать, что принципы фаллибилизма и критического мышления являются более фундаментальными для реализации идей открытого общества, чем принципы демократии и свободного рынка. По мнению Ноттурно, институциональная теория науки Т. Куна является дальнейшим развитием концепций логического позитивизма и в конечном счете способствует построению закрытого общества. Соч.: The Popper — Kuhn Debate: Truth and Two Faces of Relativism. — «Psychological Medicine», 1984, vol. 14. N 2; Objectivity, Rationality, and the Third Realm: Justification and the Grounds of Psychologism. Dordrecht, 1985; Is Freudian Psychoanalytic Theory Really Falsifi- able?— «Metaphilosophy», 1987, vol. 18, N3—4 (в соавторстве с П. Р. Макхью); Inference and Deference: Authority and the Goals of Critical Thinking. — Analysis and Evaluation. Amst., 1995; Thomas Kuhn, and the Legacy of Logical Positivism. — «History of the Human Sciences», 1997, vol. 10, N 1; Truth, Rationality, and the Situation. — «Philosophy of the Social Sciences», September 1998; Induction and Demarcation. — «Krisis», 1998, N 6; Science and the Open Society. Z., 1999; Karl Popper. — BlackwelFs Companion to the Philosophers. Oxf., 1999; Критика К. Поппером научного социализма, или Р. Карнап и его сотрудники. «ВФ», 1995, № 12; Открытое общество и его враги: сообщество, авторитет и бюрократия,— «ВФ», 1997, №11. A Н. Садовский

НОУМЕН (греч. voouuevov — мысленное, умопостигаемое) — понятие, применяемое Платоном для характеристики трансцендентных идей, которые, по его учению, образуют идеальные архетипы, прообразы чувственно воспринимаемых вещей. В этом же смысле это понятие трактуется в ряде философских учений Средних веков и Возрождения. В философии Канта, придавшегопонятиюноуменаосновополагающее значение, ноумены — априорные идеи чистого, т. е. не опирающегося на опыт, разума. Речь идет о психологической идее (субстанциальность души, личное бессмертие), космологической идее (мир как целое, свобода как предшествующая причинности, господствующей в мире явлений), теологической идее (Бог). Эти идеи, поскольку они не имеют основания в опыте, не свидетельствуют о существовании того, что в них мыслится: «стало быть, мы не можем даже утверждать, что познаем и усматриваем возможность этих идей, не говоря уже об их действительности» (Кант. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука. — Соч. в 6 т., т. 4, ч. 1. М, 1965, с. 314). Тем не менее идеи чистого разума безусловно необходимы и эвристически плодотворны; они являются регулятивными принципами, которые оптимально синтезируют многообразие знания. Кант гтротивопоставляет ноумены феноменам (явлениям) и в этой связи нередко отождествляет вещи-е-себе с ноуменами, хотя последние в отличие от вещей в себе не вызывают чувственных восприятий и не поставляют рассудку материал знания. Так, в «Критике чистого разума» ( 1781, рус. пер. 1867) Кант утверждает: «Понятие ноумена, т. е. вещи, которую следует мыслить не как предмет чувств, а как вещь в себе... не заключает в себе никакого противоречия» (там же, т. 3. М., 1964, с. 309). В «Критике практического разума» и в «Метафизике нравов» Кант трактует ноумены как безусловно необходимые объекты веры чистого практического (т. е. нравственного) разума и тем самым, правда гипотетически, допускается их действительное

НОЭСИС и НОЭМА (voqoic — «мысль», «мышление» и vo- хуш — «мысль», «мысленное представление») — понятия, не составляющие в греческой философии ни оппозиции в строгом смысле, ни пары как таковой. У Платона ноэсис противопоставлена зрению и находится в одном ряду с рассуждением (Государство 524Ъ), есть «начало знания» (Определения 414а). Ноэма, будучи мыслью о чем-то, мыслит то единое, которое проявляется в некоем множестве вещей (Парменид 132Ьс). У Аристотеля ноэсис как таковая есть совокупность ноэм (т| votkhc та уотщата — О душе, I 3, 407а 7), а ноэсис бога есть «мысль мысли» (этпу х уогкяс уогкгсох; votjotc — Метафизика XU 9,1074b 34). В среднем нлатотаж закрепилось учение об идее, которая по отношению к богу есть vorjoic шпоо (Алкиной. Учебник

109

НРАВСТВЕННОСТЬ платоновской философии 163,14—15), причем Алкиной доказывает существование идей так: бог — либо ум, либо нечто мыслящее, значит, у него есть мысли (уогцдата), причем вечные и неизменные, следовательно, идеи существуют. Однако Плотин показывает, что можно — описывая вслед за Аристотелем «мысль мысли», т. е. ум или бога, — обойтись и без понятия «ноэма»: он замечает, что «мысль — не мыслит, но [есть: а именно, она] есть причина того, что мыслит другое» (vot|ctic... ou voei, аХк' ama тог) voeiv aXXcp — VI 9, 6, 53—54). T. о., греческая философия не дает прямого повода для конструирования пары понятий «ноэсис и ноэма», как это делает Гуссерль, хотя выбранные им словообразовательные модели удачно выполняют функцию, требуемую его конструкцией. Ю. А. Штанин

НРАВСТВЕННОСТЬ — термин, употребляющийся в живом языке и в специальной литературе чаще всего как синоним морали, реже — этики. Так же как греческое слово rf§oc (этос), латинское moralis (от mos, мн. ч. mores), немецкое «Sittlichkeit», русское слою «нравственность» этимологически восходит к слову «нрав» (характер) и лексически закреплено в «Словаре Академии Российской» (1793). Концептуальное различие между моралью и нравственностью проводил Гегель в «Философии права» (1821), где нравственность представлена как завершающий этап развития объективного духа, следующий за абстрактным правом и моралью. Абстрактное право — это сфера частной собственности, формальной свободы единичной для себя сущей воли и абстрактного добра; мораль — это сфера реальной свободы, в которой субъективная воля полагает себя так же, как и объективная воля, свободная не только в себе, но и для себя, как рефлексия самосознания к добру, как совесть; нравственность — это сфера практической свободы, субстанциональной конкретности воли, возвышающейся над субъективным мнением и желанием, это — «в себе и для себя сущие законы и учреждения» («Философия права») § 144). Непосредственными проявлениями нравственности являются, по Гегелю, семья, гражданское общество и го-

НРАВЫ — устоявшиеся в данном сообществе формы поведения. В качестве понятия социальных наук специфицируется по-разному в различных предметных и теоретических контекстах. В социологии нравы иногда определяются как своего рода полезные обычаи (У. Самнер). В бытописательной литературе под «нравами и обычаями» понимаются нормы поведения, бытующие в определенной общности или среде (отдельной сфере общественной жизни) в определенную эпоху (Э. Фукс). В современной популярной литературе словом «нравы» обозначается реально существующая (в отличие от декларируемой) нравственность. Так же, но по концептуально достоверным основаниям употребляется это слово Гегелем: по-видимому, отталкиваясь от сложившегося в древнегреческой философии трактовке понятия этос (греч. TJoj — нрав, характер, привычка) как «второй природы», отличной от «первой природы» (физиса), Гегель понимает под нравами (Sitten) «действительность нравственной идеи» или «привычку к нравственному», которая образуется в результате соединения нравственного (Sitte) с действительностью индивидов (Философия права, § 257,151), но также и, шире, объективированную в обязанностях и ставшую привычкой и образом мысли свободную юлю индивида («Энциклопедия философских наук», т. 3, Философия духа, § 486). Вопрос, который остается при таких определениях открытым и который необходимо уточнить при спецификации данного понятия, заключается в следующем: являются ли нравы формами поведения, которые регулируются какими-то особыми социальными нормами, наряду с нормами права, морали, обычая и т. д.? Учитывая, что а) в социально-философской и этической литературе при встречающемся смешении нравов с моралью или обычаями нравы не рассматриваются в качестве особой формы социальной регуляции и б) необходимо поддержание по возможности четких границ используемых понятий, под нравами целесообразно понимать стереотипы поведения, несанкционированныеспециально, складывающиеся стихийно в сложном процессе принятия, адаптации и перверсии вменяемых к исполнению норм (права, морали, обычая и т. д.). Р. Г. Апресян