Духовные основы жизни

- 331 -

чала, — не по собственным достоинствам и силам (ибо ты уже отрёкся от самомнения), а в силу благодати Божией сделавшей тебя причастным сущей истине. Не для себя, а для славы Божией и для блага самого мира, из любви к Богу и к ближнему ты должен хотеть и приложить всякие старания, чтобы покорить мир высшей правде и привести людей к царству Божию. Но для этого в твоих руках должны быть необходимые средства, чтобы с успехом действовать на мир и в мире: прежде всего ты должен получить власть и высший авторитет над другими людьми, подчинить их себе, чтобы вести их к единой спасительной истине. Итак, ты должен всячески искать власти и могущества в мире».

Этому великому и сильному искушению подпадали великие и сильные люди, которых оно приводило ко многим худым делам.

Но если духовный человек, благополучно прошедший через два первые искушения, захочет устоять и в этом, то, снова оградив себя молитвою: «Не введи нас во искушение», — он скажет так:

Ответ духовного человека на третье искушение: Правда, что я должен заботиться о спасении мира чрез практическое подчинение его божественному началу; но неправда, что для этого я должен искать власти в мире. Если я действительно желаю власти не для себя и не во имя своё и не самовольно, а во имя Божие для дела Божия и согласно воле Божией, то я не должен и не могу искать сам этой власти, не должен и не могу ничего делать от себя для её достижения. Я верю в Бога и желаю совершения дела Его и надеюсь на пришествие царства Его и, насколько мне дано, служу ему, но большего не ищу: ибо я не могу знать тайн домостроительства Божия и путей Его провидения и планов его премудрости; да и себя самого я ещё не вполне знаю. Я не могу знать, хорошо ли для меня и для других будет, если я теперь получу власть и могущество. Хотя я и стал причастен истине Божией и духовная жизнь открылась во мне, но из этого ещё не следует, чтобы я годился для управления людьми. Быть может, получив власть, я не только окажусь несостоятельным для устроения других в духе Божием, но и собственное своё духовное достоинство утрачу, а если я ищу власти, то я уже утратил его, ибо впал в грех властолюбия. Если я не жду принять своего назначения от Бога, а ищу власти от себя, то я должен прибегать в этом деле к человеческим способам

- 332 -

и средствам. Но человеческие способы и средства для добывания власти хорошо известны, они суть: коварство и обман в начале, насилие и убийство в конце. Такими делами других к царству Божию не приблизишь, а сам от него удалишься. Итак, должен я служить славе Божией и спасению мира в том, что мне дано в уделе своём, с терпением ожидая совершения судеб Божиих над собою и над миром, стараясь кротостью и благостью смягчать чужое зло, не умножая его своим.

Общий ответ на искушения: Поверив сердечно в Бога и почувствовав в себе действие божественной благодати мы имеем начало новой духовной жизни. Обман искушения состоит в том, что это начало принимается за достигнутый конец, и зарождение духовной жизни выдаётся за её совершенство; обман в том, что духовная жизнь понимается как нечто за раз и вполне данное, не нуждающееся в росте, в постоянном ходе совершенствования внутри и исполнения вовне; полагается, что духовный человек есть существо простое, цельное и законченное. Но на самом деле в духовном человеке продолжают пребывать и действовать две живые силы: начаток новой благодатной жизни и остаток прежней греховной жизни, и цель искушения в том, чтобы неокрепший ещё начаток или залог духа употребить как благовидный покров или личину для старых греховных стремлений и тем оправдать и внутренне усилить их и уже безраздельно предать им всего человека. Но в начале искушения, если мы будем искать опору не в своих, а в Божьих силах чрез молитву, мы легко раскроем весь обман и скажем так:

Положим, что мы люди Божий и живём в Боге, но мы не можем думать, чтобы подчинение плотскому пожеланию, чтобы тщеславие или властолюбие, которое мы замечаем в себе, были от Бога и были добром. Итак, хотя мы и в Боге, но в нас есть ещё нечто такое, что не от Бога, и что не есть добро, поэтому, когда такие недобрые стремления нападают на нас, то мы и должны признать это за напасть и, не уступая им, молиться: не введи нас в напасть, и никак не оправдывать плотских пороков своим качеством духовного человека. Без сомнения, для чистого всё чисто, но вопрос в том: вполне ли мы чисты, и на этот вопрос совесть искушаемого даёт ясный ответ: мы живём не под законом, а под благодатью, мы люди духовные. Пусть так; но из

- 333 -

этого ничуть не следует, чтобы всё, что нами делается или с нами случается, также было благодатно и духовно: так, например, когда мы испытываем голод и жажду, то это у нас не по благодати и не потому, что мы духовны, а потому, что у нас ещё остаётся животная природа; но точно также, когда у нас, хотя и духовных людей, являются нечистые помыслы, или желание чужой похвалы, или желание власти, то это происходит не в силу того, что мы духовны, а в силу того, что мы ещё недостаточно духовны; и настолько недостаточно, что в конце искушения самые наши духовные качества становятся только предлогами для вовсе не духовных, а плотских и грешных стремлений: так, в конце первого искушения наша мнимая духовная свобода оказывается только предлогом для действительного рабства плоти, в конце второго искушения наша мнимая духовная мудрость становится предлогом гордости и тщеславия, и, наконец, третье искушение приводит к тому, что духовное усердие к славе Божией и благу ближних является как предлог для властолюбия и деспотизма. Итак, во всякой попытке связать слабости и пороки, свойственные человеку вообще, с нашим качеством человека Божия или духовного человека, — во всякой такой попытке и во всяком таком внушении должны мы видеть лукавый обман и молиться: избави нас от лукавого.

Лукавый дух самолюбия, отец всякой лжи, обманывая наш ум своими софизмами, достигает двойной цели: он не только расслабляет нашу волю в борьбе с настоящим искушением, но и наперёд отдаёт нашу душу во власть всем страстям, порокам и преступлениям. Человек, одержимый необузданным самолюбием, не только падает, случайно совершая тот или иной грех, но уже потерял устойчивость нравственного равновесия, и вся его жизнь превращается в сплошной грех. Человек, одержимый самолюбием, неизбежно будет несправедлив в отношении к другим, а в собственных своих потребностях безграничен. Наша душа имеет в себе силу бесконечности, и раз овладев этою силой, наш эгоизм не находит пределов и не знает насыщения. Безмерные требования не могут быть удовлетворены; неудовлетворённость порождает озлобление; бессильная злоба производит уныние, а уныние приводит к отчаянию. Итак, когда самолюбие берёт верх в нашей душе, то логический исход будет умопомешательство или

- 334 -

самоубийство. И если такой конец постигает далеко не всех одержимых тем нравственным недугом, то это должно приписать особой милости Божией и чужим молитвам.

Избавление нас от лукавого есть дело истинной мудрости, которая разоблачает и разрушает все обманы и софизмы самолюбия и вооружает нас не нашими, а Божьими силами. Таким образом наш дух получает неодолимую крепость в искушениях. Духовная крепость в искушениях сообщает нам справедливость в действиях, умеренность в чувствах. А при таком нравственном равновесии всё более и более укореняются в душе чистая любовь, постоянная надежда и твёрдая вера в Бога и вечную жизнь.

Два есть главные свойства у истинной молитвы: бескорыстность и действенность. Та молитва, которой Христос научил Своих учеников, обладает этими свойствами в полной мере. Эта молитва вполне бескорыстна; ибо в ней мы не молимся ни о каком благе для себя исключительно, ни о каком благе, которое отделяло бы нас от других. Настоящая цель этой молитвы в том, чтобы Бог был всё во всём. Эта цель прямо выражается в первых трёх прошениях: «Да святится имя Твоё, да приидет царствие Твоё, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли». Предметы остальных прошений выражают только средства или условия для осуществления той высшей цели, поскольку она касается и нас. Ибо Бог не может быть всем во всём, если Он не будет и в нашей личной жизни. И вот мы прежде всего отдаём Богу свою материальную жизнь. Молясь о хлебе насущном, мы уже не считаем себя хозяевами своей материальной жизни, но подчиняем её жизни божественной. Молясь об оставлении долгов и оставляя ради Бога должникам нашим, мы не ищем своей правды, но признаём правду Божию, которая одна есть истинная; наконец, молясь о неведении в искушение и избавлении от лукавого, мы не полагаем своими путями избегнуть явных и тайных действий злого начала, но избираем единый верный путь Божьего руководительства.