Собрание сочинений. Том 12

Разложение и бессилие старых аристократических партий и отсутствие революционной энергии у буржуазии, писал Маркс, создали условия для пребывания у власти олигархической клики, возглавляемой Пальмерстоном. В ряде статей Маркс характеризует этого типичного представителя правящей аристократической олигархии как противника всяких реформ в области внутренней политики, как вдохновителя колониальной экспансии и ярого поборника агрессивной внешней политики, с помощью которой английская буржуазия старалась отвлечь внимание пролетариата от внутренних вопросов. Вскрывая причины популярности и влияния Пальмерстона, стяжавшего себе славу «истинно британского министра», Маркс показывает, что политика его была классическим выражением интересов английской буржуазии, жадно стремившейся к расширению рынков сбыта и закреплению промышленной и колониальной монополии Англии.

В статьях, освещающих положение в Пруссии — «Умопомешательство прусского короля», «Регентство в Пруссии», «Положение в Пруссии», «Новое министерство», — Маркс вскрывает реакционную сущность правления династии Гогенцоллернов, подвергает убийственной критике основы государственного строя прусской монархии, реакционную прусскую конституцию, превратившую в мертвую букву все демократические права народа. Маркс обличает засилье бюрократии, проникавшей во все области общественной жизни прусского государства. Сохранение феодально-монархического строя в Пруссии, указывает Маркс, стало возможным в результате трусливого либерализма прусской буржуазии, все устремления которой ограничивались погоней за выгодными государственными должностями.

В томе публикуется ряд статей Маркса и Энгельса о России. Если в царской России основоположники марксизма продолжали видеть оплот европейской реакции и всегда выступали как непримиримые противники царизма, то совершенно иное отношение было у них к другой России, к России неофициальной, к тем силам, которые в самой стране противостояли царскому самодержавию. После окончания Крымской войны, вскрывшей гнилость царской военно-бюрократической машины, Маркс и Энгельс под влиянием бурного роста крестьянских волнений в России проявляют все больший интерес к перспективам ее революционного развития. Если во время Крымской войны Маркс и Энгельс считали эти перспективы еще сравнительно отдаленными, то теперь они приходят к прямому выводу о назревании революции в России.

В статьях «Политические партии в Англии. — Положение в Европе», «Вопрос об отмене крепостного права в России», «Европа в 1858 году», «Об освобождении крестьян в России» Маркс и Энгельс уже рассматривают Россию как страну, чреватую народной, антикрепостнической революцией, отмечая, что движение народных масс в России приобретает опасный для самодержавия характер, что крестьянское восстание может явиться «поворотным пунктом в истории России» (см. настоящий том, стр. 701). Изучая европейскую международную обстановку во второй половине 1858 г., Маркс высказывает мысль о том, что революционная Россия является потенциальным союзником революционного движения на Западе. Если еще десять лет назад, пишет он, эта великая держава «чрезвычайно энергично сдерживала напор революции», то «в настоящее время у нее самой под ногами накопился горючий материал, который, при сильном порыве ветра с Запада, может внезапно воспламениться» (см. настоящий том, стр. 519–520). В статье «Европа в 1858 году», указывая на симптомы нового пробуждения политического движения во всех европейских странах, Энгельс обращает особое внимание на политическое оживление в России, которое выразилось в подготовке освобождения крестьян от крепостной зависимости.

Маркс, характеризуя международную обстановку в конце 1858 г. в Европе, делает полный глубокого значения вывод о том, что в дальнейшем развитии Европы возможна лишь одна альтернатива: революция или война. Именно в настоящий момент, подчеркивает Маркс, Европа «мечется между обоими решениями этой дилеммы» (см. настоящий том, стр. 679).

В настоящий том включены 26 статей Маркса и Энгельса, не вошедшие в первое издание Сочинений. Некоторые из них были опубликованы в русском переводе в различных советских журналах. Остальные публикуются на русском языке впервые, что оговорено в редакционных концовках к этим статьям.

За исключением четырех статей, все статьи, помещенные в томе, были опубликованы без подписи. Однако авторство подавляющего большинства из них подтверждается пометками Маркса в его записных книжках за 1857 и 1858 годы, перепиской между Марксом и Энгельсом и другими документами.

Как неоднократно указывали Маркс и Энгельс, редакция «New-York Daily Tribune» произвольно обращалась с текстом их статей, особенно тех, которые печатались без подписи в виде передовых. В некоторых статьях Маркса и Энгельса редакция делала многочисленные вставки и добавляла целые абзацы. В настоящем издании такого рода явные добавления исключены из текста статей и воспроизводятся в примечаниях к соответствующему месту той или иной статьи.

Выявленные в тексте «New-York Daily Tribune» и других газет явные опечатки в именах собственных, географических названиях, цифровых данных, датах и цитатах исправлены на основании проверки по источникам, которыми пользовались Маркс и Энгельс.

Заглавия статей и корреспонденции Маркса и Энгельса даны в соответствии с их публикацией в газетах. В тех случаях, когда заглавие, отсутствующее в оригинале, дано Институтом марксизма-ленинизма, перед заглавием стоит звездочка. Если заглавие статьи в газете расходится с вариантом заглавия, данным Марксом в записных книжках, это оговаривается в примечаниях. В примечаниях оговариваются также заглавия статей, данные Институтом марксизма-ленинизма по записным книжкам Маркса. В тех случаях, когда в тексте статей, печатавшихся Марксом одновременно в двух различных органах, обнаруживаются существенные расхождения, или когда текст печатного оригинала расходится с сохранившимся рукописным текстом. важнейшие варианты разночтений даются под строкой.

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

К. МАРКС

РЕЧЬ НА ЮБИЛЕЕ «THE PEOPLE'S PAPER», ПРОИЗНЕСЕННАЯ В ЛОНДОНЕ 14 АПРЕЛЯ 1856 ГОДА [1]

Так называемые революции 1848 года были лишь мелкими эпизодами, незначительными трещинами и щелями в твердой коре европейского общества. Но они вскрыли под ней бездну. Под поверхностью, казавшейся твердой, они обнаружили колышущийся океан, которому достаточно прийти в движение, чтобы разбить на куски целые материки из твердых скал. Шумно и сбивчиво провозгласили они освобождение пролетариата — тайну XIX века и тайну революции этого века.

Правда, эта социальная революция не была новинкой, изобретенной в 1848 году. Пар, электричество и сельфактор были несравненно более опасными революционерами, чем даже граждане Барбес, Распайль и Бланки. Но хотя атмосфера, в которой мы живем, и давит на каждого из нас с силой в 20000 фунтов, разве вы чувствуете это? Так же мало, как мало европейское общество до 1848 г. чувствовало революционную атмосферу, которая его окружала и давила на него со всех сторон.

Налицо великий факт, характерный для нашего XIX века, факт, который не смеет отрицать ни одна партия. С одной стороны, пробуждены к жизни такие промышленные и научные силы, о каких и не подозревали ни в одну из предшествовавших эпох истории человечества. С другой стороны, видны признаки упадка, далеко превосходящего все известные в истории ужасы последних времен Римской империи.

В наше время все как бы чревато своей противоположностью. Мы видим, что машины, обладающие чудесной силой сокращать и делать плодотворнее человеческий труд, приносят людям голод и изнурение. Новые, до сих пор неизвестные источники богатства благодаря каким-то странным, непонятным чарам превращаются в источники нищеты. Победы техники как бы куплены ценой моральной деградации. Кажется, что, по мере того как человечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей либо же рабом своей собственной подлости. Даже чистый свет науки не может, по-видимому, сиять иначе, как только на мрачном фоне невежества. Все наши открытия и весь наш прогресс как бы приводят к тому, что материальные силы наделяются интеллектуальной жизнью, а человеческая жизнь, лишенная своей интеллектуальной стороны, низводится до степени простой материальной силы. Этот антагонизм между современной промышленностью и наукой, с одной стороны, современной нищетой и упадком — с другой, этот антагонизм между производительными силами и общественными отношениями нашей эпохи есть осязаемый, неизбежный и неоспоримый факт. Одни партии сетуют на это; другие хотят избавиться от современной техники, чтобы тем самым избавиться от современных конфликтов; третьи воображают, что столь значительный прогресс в промышленности непременно должен дополняться столь же значительным регрессом в политике. Мы, со своей стороны, не заблуждаемся относительно природы того хитроумного духа, который постоянно проявляется во всех этих противоречиях. Мы знаем, что новые силы общества, для того чтобы действовать надлежащим образом, нуждаются лишь в одном: ими должны овладеть новые люди, и эти новые люди — рабочие. Рабочие — такое же изобретение современности, как и сами машины. В тех явлениях, которые приводят в смятение буржуазию, аристократию и злополучных пророков регресса, мы узнаем нашего доброго друга, Робина Гудфеллоу [2], старого крота, который умеет так быстро рыть под землей, этого славного минера — революцию. Английские рабочие — первенцы современной промышленности. И они, конечно, не последними придут на помощь социальной революции, порождаемой этой промышленностью, — революции, которая означает освобождение их собственного класса во всем мире и которая имеет столь же всеобщий характер, как господство капитала и рабство наемного труда. Я знаю, какую героическую борьбу вел английский рабочий класс с середины прошлого столетия, борьбу, которая не становится менее славной от того, что буржуазные историки оставляли ее в тени и замалчивали. Для того чтобы мстить за злодеяния правящих классов, в средние века в Германии существовало тайное судилище, так называемый «Vehmgericht» [ «суд Фемы». Ред.]. Если на каком-нибудь доме был начертан красный крест, то люди уже знали, что владелец его осужден «Vehm». Теперь таинственный красный крест начертан на всех домах Европы. Сама история теперь судья, а исполнитель ее приговора — пролетариат.