Метафизика пола

В абстрактно-теологических терминах это божество, одновременно создающее, сохраняющее и губящее им же созданное. В динамическом и имманентном смысле разрушитель в этой триаде — бесконечный Шива [355], бесконечно, через разрушение, преодолевающий все конечное, всякий закон, всякую вещь.

Это и называется "Путем левой руки", в тантрических терминах — vâmâcâra [356]. На западе известен до-орфический дионисизм, религия Загрея [357], "Великого Охотника, все опрокидывающего навзничь". На Востоке это тот же шиваизм и культы Кали (Kâlî), Дурги (Durgâ) [358] других божеств "ужаса" — у многих народов сохранился этот древний восторг разрушения, освобождения, упадка; в интимных отношениях освобождающая экзальтация ведет к оргиастическому опыту.

Что же до де Сада, то у него встречаются мотивы, этот опыт явно обожествляющие, освящающие и преображающие.

Bhagavad-gîtâ, индийский текст, не менее популярный, чем Библия, описывает "Путь левой руки" в строго метафизических и теологических терминах. Божество в своей наивысшей форме открывшееся таковым, согласно тексту, воину Арджуне, не может не быть бесконечным, а значит, не может не порождать также и кризисов, разрушений, ломки всего конечного, условного, смертного. Оно подобно току высокого напряжения, сотрясающему все, к нему подключенное. Время, также изменяющее и разрушающее формы, — один из аспектов такого трансцендирующего божества. Плод разрушения — обнажение высшей реальности в моменты самых страшных кризисов и потрясений. Bhagavad-gîtâ не оправдывает ни зла, ни извращения — она лишь дает "метафизическую санкцию" воинскому героизму, попирающему простую человечность и сентиментальность. Божество посылает воина Арджуну в мир — сражаться и сокрушать. "Те, кого ты убьешь, уже убиты во мне — ты только орудие." [359] Рожденный воином не может щадить жизни — ни своей, ни чужой — этим он хранит верность высшему закону. Арджуна воплощает могущество как таковое, всеобщее и страшное, трансцендентное, всеразрушающее могущество как путь к освобождению. Это высший путь, Божественное опьянение, "мания", или, по Платону, героико-воинское в собственном смысле. Минуты активной экзальтации разрушения и есть священное безумие кровавой жертвы, требуемое "божествами ужаса". Отголоски этой традиции слышны у Новалиса, воспринимающего страдание и болезнь как трансцендирующие состояния. Через "зло" проявляется свобода, свобода выбора и суда. "Когда человек стремится превзойти Бога, он грешит". Изменение, дряхление и сама смерть плоти связаны с тем, что духовное находится по ту сторону природного бытия, конечного и условного. "Негативное"- следствие торжества духа над природой, а не наоборот. "Ход истории есть объятия", — говорит Новалис, а смерть — приятие жизни в таковые объятия, переход в новую жизнь по ту сторону жизни [360]. Можно привести и слова Шлегеля: "Жажда разрушения отражает смысл Божественного творения. Через смерть торжествует жизнь вечная" [361]'.

Воззрения Новалиса, конечно, только тень "Пути левой руки"; к тому же все это он знал только умозрительно, сам живя иначе. Но и у "божественного маркиза" де Сада, хотя он, конечно, вовсе не "божественен", знание этих путей тоже нельзя считать столь уж перверсивным и "сатанинским". Связь мистики отрицания и секса вовсе не всегда проявляется у него так прямо. К тому же следует еще и еще раз подчеркнуть — "предельные" эротические переживания вовсе не всегда "извращение".

Дополним сказанное о "Пути левой руки", как понимает его индийская традиция. Он не отделим от доктрины цикличности проявлений, чередования pravrittî marga и nivrittî marga [362], после завершения которых наступает повторение цикла. На первой фазе абсолютный дух определен, структурирован, связан формами и ограничениями (имя-и-форма, nâma-rûpa), видимыми во всех вещах и сущностях, окружающих нас. Когда процесс оформления доведен до предела, начинается вторая фаза, nivritî marga, отмеченная возвращением к бесформенным истокам, освобождением духа от всего конечного и проявленного разрывом связей с идентификациями, сложившимися на предшествующей стадии [363].

Брама и Вишну, божества созидающие и охраняющие, царствуют над pravritî marga, Шива над nivritî marga. В глубинном смысле "Путь правой руки" (dakshinâcâra) соответствует первой фазе, "Путь левой руки" (vâmâcâra) — второй [364]. Первому, созидательно-консервативному аспекту становления соответствуют стабильные законы, нормы и культы; в этике господствует принцип верности (svâdharma [365]) внутри традиции. На второй фазе путь обратен — нарушение всех норм и разрушение всего. Личным поведением здесь может быть или строгий аскетизм, или, напротив, разрушительный разгул страстей. Этот последний, собственно, и именуется vâmâcâra, "Путем левой руки", который в тантрических практиках охарактеризован как "тайный ритуал" (Pancatattva [366]), в то время как аскетизм представлен Laya-yoga [367] или Йогой растворений. Корень vâmâ (левый) в слове vâmâcâra в некоторых текстах истолковывается как "обратный" и понимается как противоположность pravritî marga. В конце концов vâmâcâra оказывается ключом ко всякому разрушению законов и норм, к этике антиномизма, точнее, аномии [368], то есть непосредственно к nivritî marga. Технически "метод", открытый "мастерами" этого пути, заключается в использовании сил pravritî (то есть сил положительной стадии проявлений) для саморазрушения и саморастворения [369]. Siddha [370], адепт этого пути, не знает законов, его именуют svecchâcâri, то есть "тот, кто делает, что хочет".

Другое значение слова vâmâ, "левый" — "женщина"; отсюда значение, придаваемое использованию на этом пути женщины и присущего ему оргиазма (Pancatattva-tantra связана с использованием женщин и опьяняющих напитков), отсюда и широкое понимание "Пути левой руки". Это наименование можно считать синонимом latâsadhâna [371], более сложного понятия, связанного с использованием женщин в магических половых сношениях [372]'.