Кризис современной цивилизации (СИ)

Важной причиной роста обскурантизма, на наш взгляд, является его навязывание через подконтрольные олигархии СМИ. Для эксперимента можно, например, посмотреть в течение часа какую-нибудь околонаучную передачу, допустим, "Территорию заблуждений". Сознание автора данной книги закалено изучением древних космологий и мифологий, но и ему было тяжело воспринимать эту смесь здравых наблюдений с сюрреалистическим абсурдом. Для чего нужны подобные атаки на разум? Думается, ответ на этот вопрос отчасти дает работавший на момент написания нашей работы в Австралии профессор философии А. Л. Блинов, предлагающий читателям ситуацию с двумя минометчиками (по ходу рассуждений они превращаются у него в пулеметчиков), которые вместе могут остановить вражескую атаку, а поодиночке - нет. Если один из минометчиков (пулеметчиков?) убежит, то другой на какое-то время задержит врага и своей гибелью объективно даст первому шанс выжить. По мнению А. Л. Блинова, исходя из принципа индивидуальной рациональности, в подобных условиях убежать должны оба, после чего фронт будет прорван [139, с.312]. К счастью, наши деды не слушали А. Л. Блинова в Великую Отечественную. Делая выводы из данного примера, А. Л. Блинов считает, что этос науки (т. е. рациональность) не должен превращаться в универсальный этос общества: "Такой шаг в случае успеха мог бы оказаться пагубным для общества, изобилующего ситуациями социальной субоптимальности, а к таким обществам относятся, по меньшей мере, все современные общества с рыночной экономикой" [139, с.314].

С одной стороны, хочется сказать, что А. Л. Блинов опоздал. Готовых сбежать минометчиков и без всякой науки хватает. Лично мне еще в 2012 году некие студенты-физкультурники говорили, что жаль, что Гитлер проиграл, можно было бы баварское пиво пить. С другой стороны, зададимся вопросом, кого в данном случае защищает призывающий ограничить рационализацию общества "идеологический минометчик" Блинов? Ответ очевиден - правящую олигархию. Это позволяет вспомнить известные слова Вольтера о том, что люди, заставляющие нас поверить в абсурдное, завтра могут заставить нас делать ужасное. Но одновременно данная ситуация вселяет надежду: если правящая олигархия вынуждена отказываться от рационализма, дела у нее плохи. Но будем бдительны: больше всего ведьм сожгли на кострах не в эпоху классического Средневековья, в эпохи Возрождения и Реформации. Именно в условиях нестабильности обскурантизм масс может стать грозным оружием в руках правящей элиты.

Очевидно, однако, что идеологическая трансформация интеллигента в отчужденного от своей сущности мещанина-интеллектуала началась далеко не вчера. В некотором смысле она имманентна самой природе капитализма. По мысли К.Маркса, при капитализме представители духовного труда в сущности низводятся до уровня обычных работников по найму. В знаменитом "Манифесте коммунистической партии" К.Маркс и Ф.Энгельс писали: "Буржуазия лишила священного ореола все роды деятельности, которые до тех пор считались почетными и на которые смотрели с благоговейным трепетом. Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников" [86, с. 427].

Именно преодоление отчуждения труда во всемирно-историческом масштабе, превращение истории в управляемый людьми процесс, раскрытие творческих способностей человека во всех сферах позитивной деятельности всегда были главными целями марксизма. И именно превращение человека в винтик системы или в конкурирующее с другими приматами вида homo sapiens животное всегда рассматривались здесь как главное зло капитализма. Как писал Ф. Энгельс: "Дарвин не подозревал, какую горькую сатиру он написал на людей, и в особенности на своих земляков, когда он доказал, что свободная конкуренция, борьба за существование, прославляемая экономистами как величайшее историческое достижение, является нормальным состоянием мира животных" [137, с. 19].

Естественно, буржуазные философы, ориентированные на защиту капитализма и превознесение его рациональности, никогда не соглашались с подобным подходом. Как уже говорилось, одним из наиболее серьезных оппонентов Маркса и Энгельса здесь был Макс Вебер. На исследование специфики западной интеллигенции веберовские идеи были распространены западногерманским социологом К. Зейфартом, на статью которого в 1980-е гг. обратил внимание Ю. Н. Давыдов. Согласно К. Зейфарту, специфика западных интеллектуальных слоев заключалась в соединении воспитания, господства и профессии. В образовании это непосредственно выразилось в сочетании рационального обучения специальности с общим гуманистическим образованием, квалифицирующим человека "сословно", что превращало западных интеллектуалов в носителей и проводников частичных рационализаций и модернизаций, творчески осуществляемых в каждом конкретном случае путем подведения единичного под общий принцип разума. Результатом становилось соединение "формальной" и "материальной" рациональности в профессиональной деятельности, дающее ощущение выполненного долга самому профессионалу, и, с другой стороны, все более углубляющаяся рационализация западного мира. При этом впервые подобное соединение формально-рационального и иррационально-творческого, по К. Зейфарту, было отмечено М. Вебером при исследовании протестантской этики капитализма [141, s. 189-205].

Однако в дальнейшем данный социокультурный тип западного интеллектуала начинает разрушаться за счет выделения, с одной стороны, истолкователей духовного труда, а с другой - носителей формальной рациональности, занимающихся утилизацией результатов деятельности в целях, далеких от собственно профессиональных. За счет резкого роста числа последних происходит кризис рационализации, выражающийся в замене литературно развитого культурного человека на узкого специалиста, теряющего "право на господство" на основе образования. Само воспитание "спецов" становится все более "фабричнообразным", а их деятельность все более замыкается на повседневной рациональности, все более обюрокрачивается, лишается творческого начала и личностного смысла [141, s. 205 - 211].

Несложно заметить, что в рассуждениях К. Зейфарта есть определенное сходство не только с веберовским, но и с марксистским подходом к проблеме отчуждения. Но, как отмечал Ю. Н. Давыдов, для К. Маркса носителем процесса "де-патриархализации", "де-сентиментализации", "де-романтизации", "де-мистификации" мира выступает буржуазия, а для М. Вебера и К. Зейфарта - интеллектуальные слои [123, с. 115]. Позиция К. Маркса в данном случае кажется нам более основательной, о чем говорит сам кризис интеллектуальных слоев, вызванный развитием современного капитализма.

Положения интеллигенции при капитализме подробно рассматривалось в "Тюремных тетрадях" итальянского марксиста А. Грамши, считавшего, что интеллигенция является социальной группой, постоянно создаваемой новым восходящим социальным классом, например, классом предпринимателей, за счет специализации отдельных сторон деятельности, возникающих вместе с этим новым классом [31, с. 169]. Одновременно А. Грамши отмечает, что всякая "основная" социальная группа возникает из исторически предшествующей и несет на себе её отпечаток. Для значительной части западной интеллигенции, выросшей из средневекового духовенства, это означало в первую очередь веру в своё особое призвание [31, с. 169 - 170]. Поэтому, по мнению А.Грамши, среди интеллигенции можно выделить такие идеально-типические группы, как интеллигенция органическая (функционеры капиталистического мира) и интеллигенция традиционная [31, с. 180]. Однако в дальнейшем, по мысли А. Грамши, само развитие общества, его экономического базиса, его системы образования всё более подрывает веру в призвание интеллигенции: "Массовое "производство" интеллигенции привело к стандартизации личности и в профессиональном, и в психологическом отношении и вызвало появление в среде интеллигенции тех же явлений, что и в других стандартизированных социальных группах: конкуренции, приводящей к созданию организаций для защиты профессиональных прав, безработицы, перепроизводству специалистов, эмиграции и т. п." [31, с. 175]. Думается, в этот список можно добавить и разрушение квазисословной веры в свое особое призвание, рост узкой специализации и идущего с ней рука об руку отчуждения.