Библия Раджниша. Том 1. Книга 1

Но бедных людей, необразованных людей, людей, не знающих аргументации, обращают. И им говорят производить больше и больше детей, поскольку это политика, основанная на количестве.

Сколько католиков, сколько христиан, сколько мусульман — это решает, кто будет править миром. Они не интересуются человечеством. И все они обещают этим людям, что в будущем, в другой жизни, они получат все, что у богатых есть сейчас. Это странно... все, что богатые люди имеют сейчас, возможно сейчас для каждого. Зачем ждать смерти? И какое у вас есть основание считать, что после смерти вы получите все это? Разве кто-нибудь возвращался и рассказывал?

В Индии есть одно место, Сурат, и в этой области есть мусульманская секта. Здесь живет их высший священник. Это очень богатая секта, бохары. И высшие священники эксплуатировали этих бедных и богатых бохаров веками.

Когда умирает бохара, он должен пожертвовать высшему священнику большую сумму денег. И высший священник дает ему удостоверение и обещает ему — совсем как долговое обязательство — обещает ему: «Вы получите в тысячу раз больше, когда покажете это обязательство Богу». И люди получали эти удостоверения и отдавали за них миллионы рупий. Эти удостоверения кладутся им в карман, и они отправляются в могилу, веря, что когда они покажут их Богу...

Я был в доме у друга - бохара. Как раз, за несколько дней до этого умер его отец, и они пожертвовали много денег. Они были по-настоящему богатыми людьми, и он сказал, что им дали подобное удостоверение.

Я сказал: «Сделайте одну вещь. Проводите меня к могиле вашего отца вечером, и я посмотрю, там ли еще удостоверение или нет».

Он сказал: «Но какой в этом смысл?»

Я сказал: «Я расскажу вам о смысле позже. Сначала давайте посмотрим». Конечно, удостоверение было там. Я сказал: «Посмотрите. Ваш отец ушел, это лишь мертвое тело. И он не взял с собой это удостоверение. Что теперь он будет показывать Богу? И вы, образованный человек, кладете в карман мертвого человека удостоверение...!» Но это продолжается, продолжается все время.

Я встречался с высшим священником, он доктор философии, доктор литературы из Оксфорда — очень образованный человек.

Я сказал: «По крайней мере, человек вашего образования мог бы не допускать такой эксплуатации». Он не мог смотреть мне в глаза.

Он сказал: «Всякий раз, когда вы приходите ко мне, вы нарушаете мой сон. На несколько дней мне становится трудно спать, вы задаете такие неудобные вопросы».

Я сказал: «Не я создаю эти вопросы, а вы. Выбросите всю эту чепуху. Образованный, культурный человек, нужно выйти, нужно сказать людям: «Вас обманывали»».

После смерти нет жизни, какой вы ее знаете. А если есть какая-нибудь жизнь, вы должны учиться жить сейчас. И вы должны учиться жить так полно, так интенсивно, что, если и есть какая-нибудь жизнь после смерти, вы сможете жить и там. Если нет, нет вопроса. Вот каким всегда должен быть подход рационального человека.

Я ничего не говорю о небесах и аде, о наказании и вознаграждении. Я просто говорю вам: все время умирайте для прошлого, чтобы оно не было грузом в вашей голове. И не живите будущим, которого еще нет. Концентрируйте всю свою энергию здесь и сейчас. Изливайте ее в это мгновение, полностью, с той интенсивностью, на которую вы способны. И в это мгновение вы будете чувствовать жизнь. Для меня такая жизнь эквивалентна Богу. Кроме этой жизни нет другого Бога.

Конечно, если вы выживете после смерти, вы будете знать искусство жить, и вы будете продолжаться. Если не выживете, проблемы нет.

Поэтому, в моей коммуне абсолютно невозможно, чтобы произошло что-либо, подобное Джонстауну.

Но журналисты продолжают выискивать сенсации. Вся их деятельность основывается на сенсациях. Они эксплуатируют низшие инстинкты человечества. Журналистика еще не вошла в возраст. Она еще не стала зрелой. Поэтому для нее изнасилование — новость. Убийство — новость. Самоубийство - новость. Все мерзкое, отвратительное, преступное — новость, а все прекрасное — не новость. Если человека укусила собака, это не новость, это естественное дело; но если человек укусил собаку, тогда это новость. Тогда журналист не интересуется, правда это или нет. Достаточно слухов.

Есть старое определение философа: философ — это слепой человек, который в темном доме, без света, темной ночью, ищет черную кошку, которой там нет. Это старое определение философа. Позвольте мне добавить к нему еще кое-что. Журналист — это человек, который находит ее. Тогда это новость.

Это коммуна, которая знает только любовь, жизнь и смех; это коммуна, которая не верит ни в какие небеса, ни в какой ад; это коммуна, которая не верит в служение, в верование, в веру; какой Джонстаун может быть здесь?

Это единственное место, где это невозможно. Это может быть где угодно, поскольку повсюду поклоняются смерти, прославляют ее, постоянно говорят о загробном мире: вы должны пожертвовать этой жизнью для той жизни, которая придет после смерти.

Я говорю прямо противоположное: жертвуйте той жизнью для этой. Жертвуйте всем для этого мгновения. Наслаждайтесь этим мгновением. И если вы способны наслаждаться этим мгновением, вы сможете полностью стереть из своего сознания инстинкт самоубийства.

Если вы можете полно наслаждаться этой жизнью, вы не будете беспокоиться о том, что случится после смерти — ведь так много случится сейчас, что вы не сможете представить, что же еще возможно.

И вы говорите, что журналисты и политики спрашивали вас. Журналисты — бедные люди, живущие за счет эксплуатации низких инстинктов человека, низменного любопытства человека. Они не так вредны, они не опасны. Самое большее, они создают забавные вещи, и люди радуются. Они не могут насиловать сами; они получают удовольствие от историй об изнасилованиях. Они хотели бы быть убийцами, но они не могут убивать, это слишком рискованно; они получают удовольствие от историй об убийствах.

Они много раз думали совершить самоубийство. Запомните, трудно найти человека, который ни разу в жизни не думал бросить все и покончить со всем этим. Но они не могли набраться смелости. Чтобы совершить самоубийство, не нужна большая смелость — просто небольшая смелость, не так много. Настоящая смелость нужна, чтобы жить. Чтобы совершить самоубийство, нужна лишь небольшая смелость — мимолетная эмоциональная смелость, на одно мгновение, как вспышка. Но они не могли совершить этого сами. Кто-то другой сделал это; они получают удовольствие от этой истории.

Люди получают удовольствие только оттого, что хотели бы совершить сами, но не способны — обстоятельства не позволяют, разные причины, — но, по крайней мере, они могут получать удовольствие. Их можно узнать — в кино, на телевидении, в рассказе, в романе, в газете — их можно узнать в тех людях, которыми они хотели бы стать, но не могут. Их можно осуждать, это их маски; глубоко внутри они получают от этого удовольствие.

Иначе, зачем такой большой интерес к Джонстауну? Джонс — сумасшедший. А кто были его последователи? Все необразованные, в большинстве своем чернокожие, люди, не понимающие ничего, — что за конгрегация была у него? Но он смог привлечь внимание целого мира, совершив самоубийство. Иначе никто бы и не знал преподобного Джима Джонса и его людей. Совершив самоубийство, он создал себе хорошую рекламу. И это все, что он хотел: стать известным.

Один университет провел исследование в моей коммуне. Шестьдесят процентов людей получили образование в университетах. Двадцать процентов имеют ученые степени: один магистр гуманитарных наук, два магистра гуманитарных наук, три магистра гуманитарных наук. Десять процентов людей имеют степень доктора философии: один доктор философии, два доктора философии, три доктора философии. Три процента людей имеют степени доктора литературы, бакалавра наук, доктора образования, доктора права. И таких людей сравнивают с Джонстауном?

Людей такого калибра невозможно найти нигде, ни в одной коммуне. Эти разумные люди собрались здесь не для того, чтобы совершать самоубийство — это они могут сделать где угодно. Они собрались здесь, чтобы разделить со мною жизнь, получить что-то от вечного, почувствовать его вкус.