Труды. Джордано Бруно

Позже я всецело отдался палеографическим изысканиям по истории Италии в средние века и не имел возможности заняться подготовкой к изданию вывезенных из Италии копий документов.

Оставляю на вашу долю, дорогой друг, счастье опубликовать материалы, освещающие жизнь и философские идеи Джордано Бруно на основании его собственных слов, закрепленных в этих документах.

(Берти, 1868, с. 19-20)

I. ДОКУМЕНТЫ

ВЕНЕЦИАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ

Первый допрос Джордано Бруно

26 мая 1592 г.

Председатель - Алоизи Фускари.

Присутствовали - Лодовико Таберна, апостолический нунций;

Лауренцио Приули, патриарх Венеции;

Габриэле Салюцци, магистр-инквизитор.

В присутствии указанных лиц был введен человек среднего роста, с каштановой бородой, на вид лет сорока. Ему предложено принести присягу. Он поклялся, возложив руки на Евангелие. Когда его увещевали говорить правду, прежде чем подвергнется дальнейшему допросу, -

Сказал от себя: - Я буду говорить правду. Много раз мне угрожали предать суду этой святой службы. Я всегда считал это шуткой, ибо готов дать отчет о себе.

Добавил к допросу: - В прошлом году, когда я находился во Франкфурте, я получил два письма от сеньора Джованни Мочениго, венецианского дворянина. В них он передавал приглашение приехать в Венецию, желая, как он писал, чтобы я обучил его искусствам памяти и изобретения, обещая мне хороший прием и уверяя, что я буду прекрасно вознагражден. Я приехал семь или восемь месяцев тому назад. Я обучал его различным понятиям, относящимся к этим двум наукам. Сперва я поселился не в его доме, а затем переехал в его собственный дом. Убедившись, что я выполнил свои обязательства и достаточно обучил его всему, что он от меня требовал, я решил вернуться во Франкфурт, чтобы издать некоторые свои работы, и в прошлый четверг я попросил у него разрешения уехать. Узнав об этом, синьор Мочениго заподозрил, что я хочу покинуть его дом, чтобы обучать других лиц тем же самым знаниям, которые преподавал ему и другим, а вовсе не для того, чтобы ехать во Франкфурт, как сказано было мною. Он всеми силами старался удержать меня. Когда же я решительно настаивал на своем желании уехать, он сперва стал жаловаться, будто я не обучил его всему, чему обещал, а затем начал угрожать, заявляя, что если я не пожелаю остаться добровольно, он найдет способ задержать меня…

На следующий день, - это была пятница, - синьор Джованни, видя, что я настаиваю на желании уехать и уже отдал распоряжение о своих делах и приготовил вещи для отправки во Франкфурт, ночью явился ко мне, когда я уже был в постели, под предлогом, будто желает поговорить со мною. Когда он вошел, с ним оказался его слуга, по имени Бартоло, вместе с пятью или шестью, как я полагаю, гондольерами, которые проживают по соседству.

Он заставил меня подняться с постели и отвел на чердак. Там меня заперли, причем Джованни заявил, что намерен задержать меня и заставить обучить его понятиям, относящимся к запоминанию слов, а также понятиям геометрии, обучения которым он добивался с самого начала, и затем предоставить мне свободу, в противном же случае мне угрожают большие неприятности.

В ответ на это я продолжал доказывать, что, по моему убеждению, обучил его достаточно и даже больше, чем обязался, и не заслужил подобного обращения. Он оставил меня взаперти до следующего дня. Затем явился капитан с несколькими неизвестными мне людьми и велел им отвести меня вниз в подземное помещение. Там меня оставили до ночи. После этого явился другой капитан и отвел меня в тюрьму святой службы. Я убежден, что меня подвергли заключению стараниями означенного Джованни. Он питал злобу по указанным выше причинам и, повидимому, сделал на меня какой-то донос.

Был спрошен: - Какое имя дано ему при крещении, какое его прозвище, из какого сословия или чей сын, откуда родом, какой нации, какая профессия была его самого и его отца?

Ответил: - Мое имя Джордано, из рода Бруни из города Нолы, расположенного в двенадцати милях от Неаполя. В этом городе родился и воспитывался. Мои занятия - литература и все науки. Имя моего отца - Джованни, моей матери - Фраулисса Саволина. Отец по своему занятию был военным. Он уже умер, как и моя мать.

Добавил к допросу: - Мой возраст около сорока четырех лет. Я родился, как мне это известно от родных, в 48-м году. Обучался в Неаполе литературе, логике и диалектике до четырнадцати лет, а также посещал публичные чтения некоего лица, называвшего себя уроженцем Салерно, и частным образом брал уроки логики у отца августинца по имени Теофило да Вайрано, позже преподававшего метафизику в Риме.

Четырнадцати или пятнадцати лет я вступил послушником в орден доминиканцев, в монастырь св. Доминика в Неаполе. Меня принял тогдашний отец настоятель монастыря по имени магистр Амброзио Паскуа. По истечении года послушничества я был допущен к монашескому обету и, сколько помнится, со мною вместе обет принял только один послушник.

Затем, в надлежащий срок, я был рукоположен в сан священника и отслужил первую обедню в Кампаньи, городе того же королевства (Неаполитанского. - В. Р.) довольно далеко от Неаполя, и находился там в монастыре того же ордена, посвященном св. Варфоломею. Состоя в том же доминиканском ордене, где получил посвящение, я совершал обедню и другие службы до 76-го года, будучи в повиновении у начальствующих лиц этого ордена и монастырских настоятелей.

В 1576 году, следующим за годом юбилея, я находился в Риме, в монастыре делла Минерва, в повиновении у магистра Систо ди Лука, прокуратора ордена. Я прибыл, чтобы представить оправдания, так как дважды был предан судув Неаполе, первый раз за то, что выбросил изображения и образа святых и оставил у себя только распятие, и за это был обвинен в презрении к образам святых, а второй раз - за то, что сказал одному послушнику, читавшему историю семи радостей в стихах, - какую пользу может принести ему эта книга, и пусть выбросит ее, и займется лучше чтением какой-нибудь иной книги, например житий святых отцов.

В то время, когда я прибыл в Рим, это дело возобновилось в связи с другими обвинениями, содержание которых мне неизвестно. Вследствие этого я покинул духовное звание, снял монашескую одежду и уехал в Ноли в Генуэзской области. Там я провел четыре или пять месяцев, занимаясь преподаванием грамматики молодым людям.

Второй допрос Джордано Бруно

30 мая 1592 г.

Председатель - Алоизи Фускари.

Присутствовали -инквизитор и Ливио Пассеро, аудитор апостолического нунция.

Ему сказано: - Пусть расскажет и изложит, куда отправился после отъезда из Ноли, в какие области и страны, в каких городах и странах находился, чем занимался и что делал.

Ответил: - Как уже сказано мною, я находился в Ноли приблизительно четыре месяца, преподавая грамматику детям и читая о сфере некоторым дворянам.

Затем я уехал оттуда и прибыл сперва в Савону, где провел около 15 дней, а из Савоны направился в Турин. Не найдя подходящего для себя занятия, я прибыл по реке По в Венецию. Здесь я провел полтора месяца во Фреццари, наняв комнату в доме служащего в арсенале. Имени его не знаю. В это время я напечатал книжку, под названием “О знамениях времени”. Книжку я издал с целью заработать немного денег на существование. Эту работу я сперва представил на рассмотрение почтенному отцу магистру Ремиджио из Флоренции.

Покинув Венецию, я отправился в Падую, где встретил нескольких знакомых монахов-доминиканцев. Они советовали мне снова надеть монашеское одеяние. Хотя я и не собирался вернуться в орден, все же, по их мнению, лучше было бы путешествовать в монашеском одеянии, чем без него. Согласившись с этим, я отправился в Бергамо и заказал себе белую одежду из хорошего сукна. Поверх нее я носил плащ, сохранившийся со времени отъезда из Рима. В этой одежде я отправился по дороге, ведущей в Лион.

Прибыв в Шамбери, я остановился в монастыре своего ордена. Меня приняли очень холодно. Я разговорился об этом с монахом-итальянцем, находившимся там, и он мне сказал: - Имейте в виду, что в этой стране вы нигде не встретите радушного приема и, сколько бы вы не ходили по стране, - чем дальше, тем все менее радушный прием будете встречать.