Труды. Джордано Бруно

Альбертин. Вести борьбу с нелепыми и глупыми воззрениями - это дело пустых и глупых людей, сказал князь философов Аристотель.

Эльпин. Превосходно сказано. Но если вы внимательно посмотрите, то увидите, что это мнение и совет могут быть применены также к его собственным воззрениям, которые оказываются глупыми и пустыми. Кто хочет правильно рассуждать, должен, как я сказал, уметь освободиться от привычки принимать все на веру, должен считать равно возмодными противоречивые мнения и отказаться как от тех предубеждений, которые он впитал со дня рождения, так и от тех, которые он воспринял вследствие взаимного общения, или же которые возрождаются при посредстве философии, - одним словом, он должен умереть для толпы и для тех ученых, которые считаются мудрыми большинсвом какой-либо эпохи. Я этим хочу сказать, что, для того чтобы вынести правильно суждение относительно споров ученых двух эпох, которые высоко стятся большинством народа своего времени, следует вспомнить то, что сам Аристотель сказал, а именно: если мы не всесторонне рассматриваем вопрос, то нередко может случиться, что мы легкомысленно судим, а, с другой стороны, сила привычки может укрепить в нашем сознании предубеждение, котррое приведет к тому, что мы признаем необходимым то, что невозможно, и, наоборот, найдем невозможным то, что безусловно истинно и необходимо. И если это может иметь место относительно совершенно очевидных вещей, то что же мы должны сказать о таких проблемах, которые сами по себе сомнительны и зависят от того, насколько хороши и устойчивы лежащие в их основе принципы?

Альбертин. По мнению Аверроэса и других комментаторов, нельзя ничего знать того, чего не знал Аристотель.

Эльпин. Аверроэс и его приверженцы имели, повидимому, столь слабый разум и пребывали в столь глубокой темноте, что Аристотель казался им наиболее возвышенным и ясным умом. Если бы этот философ и другие, делавшие аналогичные утверждения, хотели бы выразиться наиболее точно, то они могли бы сказать, что Аристотель в их глазах - бог. Но этим самым они не столько возвеличили бы Аристотеля, сколько показали бы свое собственное ничтожество. Ибо их мнение имеет не больше ценности, чем мнение обезьяны, что ее дети - самые приятные создания на свете, а ее муж - самый красивый самец в мире.

Альбертин. “Мучаются родами горы”…

Эльпин. Вы увидите, что родится не мышь.

Альбертин. Многие бросали свои стрелы в Аристотеля и возводили против него укрепления; но их укрепления разрушены, их стрелы притупились, их луки сломались.

Эльпин. Возможно. Где одно ничтожество с другим ведет войну - одно из них может оказаться сильнее другого. Но от этого оно не перестает быть ничтожеством и в конечном счете оно должно быть разоблачено и побеждено истиной.

Альбертин. Я утверждаю, что невозможно опровергнуть доводы Аристотеля.

Эльпин. Это слишком поспешное суждение.

Альбертин. Я это заявляю лишь после того, как я очень основательно рассмотрел учение Аристотеля и достаточно в него углубился. Я не только не нашел ни одной ошибки, но, наоборот, убедился, что его учение полно божественной мудрости. Я уверен в том, что на всякого человека это учение должно произвести такое же впечатление, как на меня.

Эльпин. Вы, следовательно, судите о желудках и мозгах других людей по аналогии с вашим желудком и мозгом, и то, что невозможно для вас, вы считаете невозможным и для других. На свете есть некоторые несчастные люди, которые помимо того, что они лишены всего хорошего, кроме того еще, по велению рока, сопровождаются в качестве вечных спутников эриниями и адскими фуриями, которые заставляют их добровольно набрасывать себе на глаза мрачное покрывало разъедающей зависти, для того чтобы они не видели своей собственной наготы, бедности и нужды и не заметили блеска, богатства и блаженства других; они предпочитают скорее гордо зачахнуть в грязной и надменной нужде и быть погребенными под мусором упрямого невежества, чем признать правоту нового учения и сознаться в своем прежнем невежестве.

Альбертин. Итак, вы хотите, чтобы я, так сказать, стал учеником этого человека? Я, доктор, признанный многими академиями, читавший в качестве профессора публичные лекции в первых академиях мира, должен теперь отречься от Аристотеля и начать учиться философии у подобных субъектов.

Эльпин. Что касается меня, то, не будучи доктором, а невеждой, я стремлюсь учиться. Не будучи тем, чем я должен был бы быть, а являясь тем, чем я есть, я желал бы овладеть знаниями. Но я готов признать своим учителем не только этого человека, но и любого другого, которого боги для этого назначили, дав ему понимать то, чего я не понимаю.

Альбертин. Итак, вы хотите меня снова сделать школьником?

Эльпин. Наоборот, я хочу. чтобы вы были не школьником, а взрослым.

Альбертин. Очень благодарен за ваше вежливое предложение содействовать моему продвижению вперед и привести меня в восторг от его ума, сделав меня слушателем этого беспокойного человека, который, как каждый знает, является противником общепризнанных доктрин, презираем в академии, очень немногими хвалим, никем не признан и всеми преследуется.

Эльпин. Всеми людьми преследуем - конечно, но что это за люди! Немногими хвалим - да, но лучшими и благороднейшими! Противник общепринятых доктрин, но не потому, что они доктрины, и не потому, что они всеми приняты, а потому, что они ложны. Академией презираем - по той причине, что там, где есть расхождение во взглядах, там нет любви. Смутьян - ибо толпа ненавидит тех, кто от нее отделяется и над нею возвышается, и именно поэтому он является мишенью всеобщих нападок. Я вам лучше всего опишу состояние его ума, если скажу, что, поскольку речь идет о спекулятивных вопросах, он не столько стремится обучать, сколько обучаться, предпочитает узнавать новое и больше радуется, когда узнает, что вы хотите обучить его (ибо это дает ему надежду на успех его дела), чем если бы вы желали учиться у него; ибо он больше хочет учиться, чем учить, и чувствует себя более призванным к первому, чем ко второму. Да вот как раз идет и он сам вместе с Фракасторием.

Альбертин. Добро пожаловать, Филотей.

Филотей. Здравствуйте, в добрый час.

Альбертин.

После того как я был в лесу и жевал сено66

С быками, баранами, козлами, ослами и лошадьми,

Я теперь желаю жить лучше и без ошибок

И прихожу сюда, чтобы стать вашим учеником.

Фракасторий. Добро пожаловать!

Альбертин. До сих пор я считал вашу философскую позицию столь слабой, что полагал ниже своего достоинства даже выслушать ваши доводы, не то что возражать на них.

Филотей. Точно так же рассуждал я в первые годы, когда я занимался Аристотелем, но только до определенного момента. Теперь же, после того как я его лучше узнал и изучил и с более зрелым умом могу судить о предмете, возможно ли думать, что я растерял свои знания и свой разум? Однако, поскольку эта болезнь такова, что ее меньше всего чувствует сам больной, я, подозревая, что перехожу от учености к незнанию, могу быть очень доволен, что нашел такого врача, который способен излечить меня от моей болезни.

Альбертин.

Природа ничего не может сделать, и я не могу ничего сделать,

Поскольку болезнь проникла до самых костей67.

Фракасторий. Сделайте одолжение, синьор, пощупайте сначала его пульс и посмотрите его мочу, и, если после того мы убедимся, что ничем не можем помочь, тогда составим косилиум.

Альбертин. Наилучший способ проверить пульс - это посмотреть, как вы сможете справиться с теми отдельными аргументами, которые я вам приведу и из которых с необходимостью вытекает невозможность существования многих миров в их бесконечности.

Филотей. Я буду вам немало обязан, если вы нам это докажете. Но если вам это не удастся, то я все же окажусь вашим должником, поскольку вы тем самым будете содействовать укреплению моих собственных убеждений. Ибо я уверен, что благодаря вам я могу почувствовать всю силу противоположного мнения; поскольку вы сведущи в науках, вы легко сможете мне показать значение ваших оснований и построений и в чем их отличие от наших принципов. Но, для того чтобы не прерывать нити наших рассуждений и дать возможность каждому спокойно все объяснить, будьте любезны привести все доводы, которые вы считаете наиболее важными и основными и которые кажутся вам наиболее убедительными.