Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я

483

ЭТНОМЕТОДОЛОГИЯ мы групповой социальной идентичности, только обращенной в прошлое и оформленной в современном бытовании через культурно-языковые характеристики. Эти характеристики устанавливаются через географическое расселение и историю той или иной группы. В свою очередь культурный багаж и его преемственность позволяют находить личное и социальное значение человеческого существования и дают ответ, почему индивид ведет себя и действует в соответствии с определенной традицией. Культурно-языковая или психокулыурная интерпретация этничности в рамках примордиализма также рассматривает этническую идентичность как неотъемлемую психологическую часть «Я», а ее изменение как неестественное и навязанное человеку. Подобные взгляды на этничность широко распространены в обществах, где этнокультурным различиям придается особая значимость вплоть до ее официальной регистрации государством и даже построения государственности на этнической основе (см. Национализм). В рамках этого подхода выполнены основные труды в отечественной этнографии. Остаются его авторитетные сторонники и в зарубежной науке (У. Коннор, Д. Миллер, Р. Ставен- хаген). В то же время социальное значение этничности включает помимо эмоциональных моментов также и рационально-инст- рументалистские ориентации. Этничность, обычно пребывающая в латентном («спящем») состоянии, мобилизуется и используется для повышения социальной мобильности данной этнической группы, преодоления конкуренции, доминирования и социального контроля со стороны др. групп, оказания взаимных услуг и солидарного поведения внутри группы, продвижения своих политических позиций и пр. Инструмента- листский подход с его интеллектуальными корнями в социологическом функционализме рассматривает этничность как результат политических мифов, создаваемых и манипулируе- мых культурными элитами в их стремлении к привилегиям и власти. Этничность возникает в динамике соперничества элит в рамках, определяемых политическими и экономическими реальностями (Р. Брасс). Иногда функционализм обретает психологическую окраску, и тогда манифестации этничности объясняются как средство восстановления утраченной коллективной гордости или как терапия от нанесенных травм (Д. Горовиц). Все подходы к пониманию этничности не являются обязательно взаимоисключающими. Интеграция наиболее значимых аспектов в цельную теорию этничности наиболее перспективна на основе конструктивистского синтеза, в котором есть чувствительность к контексту. Этничность в этом случае рассматривается в системе социальных диспозиций и ситуативной зависимости на разных «уровнях» и «контекстуальных горизонтах»: на транснациональном уровне мировых систем (И. Уоллерстайн), в рамках наций-государств с точки зрения «внутреннего колониализма» (М. Хечтер) или «структурного насилия» (Ю. Гальтунг), на межгрупповом уровне в контексте теории культурной границы (Ф. Барт) и на внутригрупповом — в рамках психологических теорий реактивной, символической и демонстративной этничности и стигматизированных иден- тичностей. Лит.: Арутюнов С. А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. М., 1989; Брошей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1989; Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера земли. Л., 1989; Он же. География этноса в исторический период. Л., 1990; Идентичность и конфликт в постсоветских государствах, под ред. М. Б. Олкотг, В. Тишкова и А. Ма- лашенко. М, 1997; Конструирование этничности. Этнические общины Санкт-Петербурга, под ред. В. Воронкова, И. Освальд. СПб., 1998; Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1983; Пименов В. В. Удмурты. Опыт компонентного анализа этноса. Л., 1977; Социальная и культурная дистанции. Опыт многонациональной России, под ред. Л. М. Дробижевой. М, 1998; Тишков В. А. Очерки теории и политики этничности в России. М., 1997; Токарев С. А. Этнография народов СССР. М., 1958; Чебоксаров H Н, Чебоксарова И. А. Народы, расы, культуры. М., 1984; Banks M. Ethnicity: Anthropological Constructions. L., 1996; Barth F. (ed.) Ethnic Groups and Boundaries. Boston, 1969; Brass P. (ed.) Ethnic Groups and the State. L., 1985; CliffordG. The Predicament of Culture: Twentieth Century Ethnography, Literature and Art. Cambr., 1988; Connor W. Ethnonationalism. The Quest for Understanding. Princeton, 1994; GeertzC. The Interpretation of Cultures. N.Y., 1973; GlazerN., Moynihan D. P. (eds.) Ethnicity. Theory and Experience. Cambr., 1975; GreenbergJ. Language in the Americas. Stanford, 1987; Harris M. Cultural Materialism. N. Y, 1979; HechterM. Internal Colonialism. The Celtic Fringe in British National Development, 1536—1966. L., 1975; Horowitz D. Ethnic Groups in Conflict. Berkeley (CA), 1985; Miller D. On Nationality. Oxf., 1995; Romanucci—Ross L.t De Vos G. Ethnic Identity. Creation, Conflict and Accommodation. L., 1995; Sahlins M. Culture and Practical Reason. Chi., 1976; Shaw R. />., Wong Y. Genetic Seeds of Warfare. Evolution, Nationalism and Patriotism. Boston, 1989; Smith A. D. The Ethnic Origins of Nations. Oxf, 1983; Stavenhagen R. The Ethnic Question: Conflicts, Development and Human Rights. Tokyo, 1990; Tishkov V. Ethnicity, Nationalism and Conflict in and after the Soviet Union. The Mind Aflame. L., 1997; Van den Berghe P. L. The Ethnic Phenomenon. N. Y, 1981. B.A. Тишков ЭТНОМЕТОДОЛОГИЯ — направление социологического конструктивизма, артикулирующее конститутивный характер социальной реальности как продукта повседневных символических взаимодействий и интерпретаций. Этнометодоло- гия использует методологический опыт этнографического исследования примитивных культур для «понимающего» изучения различных сфер современной социальной реальности—от поведения масс в мегаполисах до описания повседневных взаимодействий в научной лаборатории. Предпосылкой этнометодологического анализа любого взаимодействия является представление о системе социально-объективированных значений, объединяющих индивидов в группу. Этноме- тодологическое изучение образцов социальной деятельности подобно этнографическому исследованию чужой культуры: ее методологическим императивом является воздержание от привнесения в исследуемую ситуацию «чужих» смыслов, порожденных повседневностью исследователя (постулат чистоты метода). Этнометодология науки исследует способы консти- туирования и интерпретации научных фактов и схем деятельности в повседневной научной практике (Б. Латур, С. Уол- гар). Этнометодологическая программа родилась в трудах Г. Гар- финкеля и развивалась в работах Г. Сакса, А. Сикурела, Дж. Дугласа, Э. Блума, П. Мак-Хью, Дж. Маккини, М. Пол- лнера как преимущественно социолингвистическая конкретизация идей, развитых в рамках социальной феноменологии. Опираясь на социально-феноменологические представления об объекте как универсуме социально объективированных значений и правила их трансляции, этнометодология редуцирует исследование социальной коммуникации до уровня речевой, отождествляя структурную организацию разговора с синтаксисом повседневной речи. Базовая идеализация социальной феноменологии — ситуация «лицом-к-лицу» — конкретизируется как «говорящий—слушающий». Разговорный язык выступает в роли социального конструктура, «творящего» социальную ситуацию как подуниверсум интерсубъектив-

484

ЭФИР ных значений посредством типизации, объективирующих личный опыт ее участников. Артикуляция социально-конституирующих функций языка методологически означает, с одной стороны, что объективность любых социальных феноменов считается человечески продуцированной, обусловленной типизирующими свойствами естественного языка, с другой — что социальный ученый должен учитывать зависимость научных суждений от воплощенного в языковых типизациях здравого смысла. Граница между научными суждениями и здравым смыслом подвижна: она определяется степенью нагру- женности контекстуально относительными индексными выражениями (индексами). В роли индексов выступают указательные и личные местоимения, пространственно и тем- порально относительные выражения типа «здесь», «там», «далеко», «близко», «раньше», «позже», «сегодня» и т. д., понятными лишь для вовлеченного в ситуацию. Основываясь на данных логики и лингвистики о невозможности полного перевода индексных выражений в объективные («деконтексту- ализация индексов»), этнометодология исследует правила приписывания значений («рационализация индексов») посредством анализа неявного, «фонового знания» контекста как непроговариваемого культурного фундамента любого социального взаимодействия, обеспечивающего возможность взаимопонимания и коммуникации. H. M. Смирнова ЭТО С (греч. fjfloc — нрав, характер, местопребывание) — многозначное понятие с неустойчивым терминологическим статусом. У древних греков понятие «этос» имело широкий спектр значений: привычка, обычай, душевный склад, характер человека, т. е. то, что отлично от природы человека. Слово «этос» лежит в основе слова «этика» (4 в. до н. э.). В 19 в. от него было образовано слово «этология» для обозначения «науки о характере» (Дж. С. Милль), «науки о поведении животных» (Ж. Сент-Илер) или «науки о психологии народов» (В. Вундт); в наше время оно иногда используется для выделения т. н. моральной этнографии. Аристотель трактовал этос как способ изображения характера человека через стиль его речи и через целенаправленность как основной признак человеческой деятельности. Согласно М. Веберу, понятие «хозяйственный этос» не только означает совокупность правил житейского поведения, практическую мудрость, но и позволяет предложить расширенное понимание морали: объективированной, воплощенной в укладе, строе жизни, мироощущении людей. Подобное понимание открывало путь к исследованию профессиональной морали — политической, предпринимательской, врачебной и т. д. М. Ше- лер этим понятием обозначал структуру витальных потребностей и влечений новых поколений людей, что отличает их ментальность от типов чувствования и общения, присущих предшествующим поколениям. Р. Мертон применил понятие этоса в рамках социологии науки, обозначая набор согласованных норм, некий социальный код, эмоционально воспринимаемый комплекс институционально одобренных и защищаемых правил, предписаний, суждений, довлеющих над «научным братством». В более поздних работах разных авторов вводятся представления о «субэтосе», «этосе» как виде консенсуса (противостоящего диссенсусу), разных видах этоса («коллегиальном», «дисциплинарном»), также об этосе философствования, образования и воспитания или о либеральном и консервативном этосе, об этосе революции, об этососфере, этосологии и т. д. По определению М. Оссовской, этос — это стиль жизни какой-либо общественной группы, ориентация ее культуры, принятая в ней иерархия ценностей; в этом смысле этос выходит за пределы морали. Согласно Е. Анчел, этос, в отличие от морали, концентрирует в себе такие нравственные начала, которые не проявляются в повседневной жизни и указывают на потребность человека в надэмпирическом нравственном порядке. Современное понятие «этос» позволяет достаточно четко отличать феномен этоса от нравов: это понятие адекватно для обозначения промежуточного уровня между пестрыми нравами — и собственно моралью, между сущим и должным. В то же время современное понятие «этос» помогает провести демаркационную линию между этосным как реально-должным, выходящим за полюсы притяжения хаотического состояния нравов, и строгим порядком идеально-должного, сферой собственно морального. Для проведения такого рода отличий имеет смысл использовать и однопорядковое с «это- сом» понятие «хабитус» (греч. ткфггис — обычай); оно позволяет отличать условную «мораль по обычаю» (с ее реально-должным) от безусловной морали как формализованного и идеализованного должного. Термин «хабитус» позволяет лучше понять парадокс поведенческой стратегии, когда поступки могут приводить к цели, не будучи сознательно направленными к ней: хабитус — это своего рода необходимость, ставшая добродетелью (Бурдье). Благодаря такому подходу к пониманию функционирования морали более рельефно выявляется ее свойство быть не просто инструментом осуществления социальной необходимости, но и независимой переменной процесса очеловечивания самого социума, гуманизирующей всю ткань общественной жизни. Понятие «этос» позволяет выделить нормативно-ценностную составляющую в сословно или профессионально локализованных социокультурных практиках. В этом смысле можно говорить, напр., о рыцарском или монашеском этосе Средневековья или о множестве профессиональных этосов Нового и Новейшего времени. При этом соответствующие этосы связываются (но не отождествляются) с привычными представлениями о профессиональной морали. Лит.: Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М, 1987; Ефимов В. Т. Этосоло- гия как учение о нравах и нравственности. М., 1992; Анчел Е. Этос и история. М., 1988; Бурдье П. Начала. М., 1994, с. 23—25. В. И. Бакштановский, Ю. В. Согомонов ЭФИР (греч. criorp) — в древнегреческой эпической поэзии и у трагиков — верхний чистый слой воздуха, ясное небо в противоположность нижнему слою остр. Гомер называет эфир «чертогом Зевса» (Ил. XIV, 258), местом обитания бессмертных олимпийских богов (Ил, XV, 192). У Гесиода он — один из прародителей мира, сын Эреба и Ночи, брат Дня (Теог. 124). Эсхил и Еврипид называют эфир супругом Земли (Aesch. fr. 44, Eur. fir. 836). В орфических гимнах он — мировая душа, божественный разум мира (Orph. hymn. 5). В древнегреческой философии, начиная с Эмпедокла, эфир — один из космических элементов. Сам Эмпедокл еще традиционно отождествлял его с воздухом, но уже в платоновской Академии возникает представление об эфире как особом пятом элементе, не имеющем ничего общего с землей, водой, воздухом и огнем (см. Квинтэссенция). Его автором обычно считают Аристотеля, но, скорее всего, им был сам Платон. В «Тимее», описывая процесс создания космоса, он сопоставляет каждому из элементов правильный многогранник: пи-