Краткая история Анархизма

Большой любитель парадоксов и эпатажа, Прудон высказал и обосновал два афоризма: «Собственность — это кража» и «Анархия — мать порядка!». Показав неразрывную связь власти и эксплуатации, Прудон «восстал против двух крайностей» — крайности «частной собственности» и «коммунизма», выдвинув в противовес им идею трудовой собственности, то есть собственности человека на продукт произведенного им труда. Прудон выступал за общество, в котором «все пользуются плодами своего труда, когда богатства и состояния, возможно, более уравнены и когда каждый работает» [4].

Прудон был противником государственного насилия в любых формах: будь то конституционная монархия Луи Филиппа, бонапартистская империя, якобинская республика или революционная диктатура. Проанализировав опыт революции 1848 г., Прудон сделал вывод: революция несовместима с государством, а попытки реализовать утопии приверженцев государственного социализма (Луи Блана, Огюста Бланки и других), рассчитывавших овладеть властью и использовать ее как инструмент преобразований, ведут только к победе реакции и к поражению революции.

Если у Штирнера и Годвина, мало известных широкой публике, анархический идеал носил по преимуществу абстрактно-философский характер, а критика государства явно преобладала над конструктивными идеями, то Прудон развил и популяризировал, применительно к жизненной конкретике, анархическое мировоззрение, во многом воспитав европейское общественное движение и подготовив появление поколения парижских коммунаров.

Задачей социализма в XIX в. Прудон считал достижение реального социального равенства и обеспечение реальной свободы (т.е. преодоление власти государства над человеком). Прудон избегал абстрактных схем, не занимался прожектерством, а стремился изучить и оценить уже существовавшие тенденции. Он говорил: «Я не предлагаю никакой системы; я требую уничтожения привилегий и рабства, я хочу равноправия... Предоставляю другим дисциплинировать мир» [5].

Государственной власти, иерархии, централизации, бюрократии и государственному праву Прудон противопоставил принципы федерализма, децентрализации, взаимности (мютюэлизма), свободного договора и самоуправления. Характеризуя современное общество, Прудон писал о круговой поруке буржуазии и власти, рынка и монополии: сочетание государственной централизации, чудовищных налогов и крупных монополий — с безудержной конкуренцией, пронизанной «духом несолидарности и корысти». Во имя свободы Прудон нападал на государство, во имя равенства — на собственность.

Прудон показал, что политическая свобода невозможна без экономического обеспечения и без децентрализации управления, ликвидации всемогущей центральной власти: «То, что называют в политике властью, — писал он, — аналогично и равноценно тому, что в политической экономии называют собственностью; эти две идеи равны друг другу и тождественны; нападать на одну — значит нападать на другую; одна непонятна без другой; если вы уничтожите одну, то нужно уничтожить и другую — и обратно» [6]. Исходя из этого, Прудон так формулировал собственное кредо: «Итак, то самое, что на экономическом языке называется нами взаимностью или взаимным обеспечением, в политическом смысле выражается словом федерация. Этими двумя словами определяется вся реформа наша в политике и в общественной экономии» [7].

Вопреки принятым тогда (да и сейчас) взглядам, Прудон показывает, что не на основании государственной регламентации и централизации, но лишь на основе широчайшей и полной свободы личности, лишь в результате осознания людьми своих интересов и их взаимного согласования возможны истинная анархия, настоящий порядок и реальное единство. Лишь свобода — здоровая и прочная основа единства общества, тогда как государство, декларируя стремление к «порядку» и общественному единству, на деле лишь убивает и жизнь, и общество, и личность, и приводит к внутренним расколам и конфликтам. Наряду с «правительственным предрассудком», Прудон отрицает и веру в партии, ведущие между собой ожесточенную борьбу за власть: «...все партии, без исключения, поскольку они добиваются власти, суть разновидности самодержавия... Долой партии! Долой власть! Полная свобода человеку и гражданину Такова, в трех словах, вся наша политическая и социальная вера» [8].

Арсенал средств борьбы, предлагаемых Прудоном, довольно скуден: организация в рамках существующего общества учреждений, основанных на принципе «взаимности» и вытесняющих структуры старого общества, пропаганда анархических идей и гражданское неповиновение власти. Впоследствии анархисты дополнят этот арсенал идеей вооруженного восстания, так и идеей всеобщей захватной стачки.

Продолжая традиции Просвещения, Прудон наивно верил в то, что, открыв миру «вечную Истину и Справедливость», он тотчас уничтожит существующую ложь и несправедливость. Однако вера в прогресс парадоксально сочеталась у Прудона с глубоким пессимизмом в оценках современности. Подобно русским народникам (на которых, кстати сказать, его идеи оказали колоссальное влияние), Прудон принадлежит к тому направлению в социализме, которое не принимало наступающую индустриальную эпоху (с ее структурами, ценностями, моралью), но опиралось на элементы традиционного общества: общину, традиционную мораль — стремясь трансформировать их в либертарно-социалистическом духе. Для этого направления характерен особый акцент на этическом моменте, глубокие и горькие пророчества в отношении грядущего общества-фабрики (с которым, например, марксисты всецело связывали свои оптимистические надежды на переход к социализму), но, вместе с тем, и определенная слепота, консерватизм и наивность. Стремясь избежать таких отрицательных последствий индустриализма, как одностороннее и уродливое развитие работников, стирание личности, казарменный деспотизм фабрики, Прудон в качестве выхода предлагал ассоциацию, кооперацию, сохраняющую свободу при соединении усилий трудящихся.

В центре всего учения Прудона стоит принцип «равновесия» и «идея справедливости» — таков своеобразный мировоззренческий стержень, несущий на себе всю конструкцию его пестрых, разнообразных и часто меняющихся взглядов. Именно вера в Справедливость, будучи основным мотивом прудоновского учения, придает яркий этический характер всем социальным построениям Прудона. Принцип свободы отдельной личности, священный для Прудона, как и для всех анархистов, неразрывно связан для него с солидарностью людей, на которой основываются выдвинутые и развитые им принципы взаимности, федерализма и свободного договора. Мыслитель стремится к равновесию между общественными субъектами, предлагая федерализм в качестве удобной модели согласования всех интересов без подавления кого бы то ни было — личности, общины, города или нации. Порядок через свободу, единство через многообразие, сохранение суверенности всех субъектов при балансе их интересов — такова центральная идея прудоновского социального идеала. Выступая защитником свободы, как общества, так и личности, Прудон отстаивает необходимость уничтожения государственной централизации, фикции «выборов», паразитической касты чиновников и военных, обличает навязанные личности законы, на принятие которых эта личность не давала никакого согласия: «Как согласовать местную инициативу с преобладанием центральной власти? Общую подачу голосов с чиновничьей иерархией? Принцип, что никто не обязан повиноваться закону, если сам не давал согласия на него, с правом большинства?» [9].

Будучи противником буржуазного общества и неограниченной конкуренции, Прудон не стремился заменить их государственно-социалистической казармой и тотальной регламентацией. Говоря об «основном принципе верховности общего и подчиненности личного элемента» у всех социалистов-государственников (от Платона до Томаса Мора и Луи Блана), Прудон разъясняет: «Эта система коммунистическая, правительственная, диктаториальная, авторитарная, доктринерная, она исходит из того принципа, что личность существенно подчинена обществу; что только от общества зависят жизнь и права отдельного лица; что гражданин принадлежит государству, как дитя — семейству; что он находится вполне в его власти ... и обязан ему подчиняться и повиноваться во всем» [10].