Комментарий к Порфирию

Таким образом, размышления о логике заставляют прийти к выводу, что этой столь замечательной науке нужно посвятить все силы ума чтобы укрепиться в умении правильно рассуждать только после этого сможем мы перейти к достоверному познанию самих вещей

И так как о присхождении науки логики мы уже сказали, остается выяснить, как нам кажется, вот еще что представляет ли собой логика какую то часть философии, или же служит ей средством и орудием (как угодно думать некоторым), с помощью которого философия получает знание о природе вещей На этот счет существуют, насколько мне известно два противоположных мнения А именно - те кто считает логическое рассмотрение частью философии выдвигают в свою пользу га кие примерно доказательства никто не сомневается в том говорят они что философия имеет две части - теоретическую (speculativa) и практическую (activa) Только относительно этой третьей части, рациональной (rationalis) то есть логики - возникает вопрос, следует ли считать ее частью философии, но и здесь не должно быть никаких сомнении Ибо подобно тому как изучением природы и прочего что подлежит теоретическому рассмотрению занимается одна лишь философия, и так же как од на философия рассуждает о нравственности и других предметах, подлежащих ведению ее практической части - точно так же принадлежит ей и эта третья часть, ибо о том что составляет предмет логики, судит одна лишь философия Так что если теоретическая и практическая философия являются частями философии потому что одна только философия обсуждает их предметы, то на том же самом основании будет частью философии и логика ведь эта система рассуждения свойственна только философии

Сторонники этого мнения говорят еще вот что поскольку философ екая деятельность распределяется между этими тремя частями и поскольку теоретическая и практическая части различаются благодаря своим предметам, ибо первая исследует природу вещей, а вторая - нравы, постольку и логика вне всяких сомнений представляет собой самостоятельную дисциплину, которая отличается от физики и этики (naturalis atque moralis disciplina) своим особым предметом Ведь логика занимается предпосылками (propositiones), силлогизмами и прочим в том же роде а это не входит ни в ведение теории, рассматривающей вещи а не высказывания, ни в область практической философии пекущейся о нравах Так что если мы признаем, что философия бывает теоретическая практическая и рациональная, причем каждая из трех преследует свою собственную, отличную от других, цель, и если мы признаем первые две теоретическую и практическую - частями философии то мы несомненно вынуждены будем признать, что рациональная философия - тоже часть философии.

Те же кто считает ее орудием философии а не частью, приводят приблизительно такие аргументы назначение логики говорят они совсем иное, нежели цели теоретической и практической философии Ибо каждая из этих последних имеет в виду свою собственную задачу теоретическая стремится к познанию вещей, а практическая совершенствует нравы и установления причем друг от друга они не зависят А цель которую преследует логика, не может быть независимой (absolutus) она каким то образом связана с двумя первыми частями и неотделима от них Разве есть в такой дисциплине, как логика что нибудь, чего стоило бы добиваться ради нее самой. Разве не ради исследования вещей были изобретены все ухищрения этого искусства Для чего же еще нужно знать как строится доказательство или какое доказательство будет истинным а какое - правдоподобным, для чего нужна вся эта наука об умозаключениях, если не для познания вещей и для изыскания средств, с помощью которых человеческая жизнь могла бы стать счастливой. И именно потому что и теоретическая и практическая части философии имеют каждая свое собственное и при этом определенное назначение а цель к ко торой стремится логика заключена в них обеих, совершенно очевидно что логика - скорее орудие, нежели часть философии

С обеих сторон приводится еще много других доводов, но нам вполне достаточно принять к сведению те, что были упомянуты выше Мы раз решим этот спор следующим образом ничто скажем мы не мешает логике быть одновременно частью и орудием Ибо поскольку она имеет свою собственную цель и эту цель рассматривает одна лишь философия постольку ее следует признать частью философии Поскольку же цель логики, та самая, что подлежит ведению одной лишь философии, [состоит помимо всего прочего, в том], чтобы служить двум другим частям философии, постольку мы не можем не считать ее орудием философии, а цель логики состоит в нахождении доводов и суждении о них (mventio mdici umque rationum) Что же до того что одна и та же логика признается и частью и орудием то это не покажется удивительным если мы обратим внимание на части нашего собственного тела, которыми случается нам пользоваться и как своего рода орудиями и которые в то же время относятся к целому как части Так, руки предназначены для осязания глаза - для зрения, и так же всякая другая часть тела имеет свое назначение Они служат для пользы всего тела и, следовательно, являются как бы орудиями тела, но кто же станет отрицать, что они также и части тела? Так же точно и наука логика есть часть философии, ибо философия - ее единственная наставница. Орудие же она потому, что найденная ею истина служит философии в ее исследованиях.

И так как я рассказывал уже о происхождении логики и о том, что она собой представляет, насколько позволили мне сжатость и краткость моего повествования, следует сказать несколько слов о той книге, за изложение которой мы в настоящий момент принялись. Названием своей книги Порфирий указывает, что он написал введение к "Категориям" Аристотеля. Объясню вкратце, в чем ценность этого введения и к чему приуготовляет оно душу читателя.

Дело в том, что Аристотель написал книгу, которая называется "О десяти категориях" с той целью, чтобы посредством немногих родовых обозначений сделать доступным пониманию бесконечное многообразие вещей, неохватное для знания; чтобы, таким образом, то, что было непостижимо для науки из-за неохватного своего множества, с помощью немногочисленных родов подчинилось духу и стало бы предметом знания. Так вот, Аристотель усмотрел десять родов всех вещей; один из них -субстанция, остальные девять - акциденции, а именно: качество, количество, отношение, место (ubi), время (quando), положение (situs), обладание (habere), действие (facere) и страдание (pati). Так как эти десять родов - неивысшие, и нет такого рода, который можно было бы поставить над ними, то всякая вещь непременно должна найти свое место в одном из видов этих десяти родов. Между этими родами распределены все возможные различия. Они, кажется, не имеют друг с другом ничего общего, кроме, разве что, имени: о каждом из них можно сказать, что он есть. Ведь субстанция есть, и качество есть, и количество есть, и то же самое говорится обо всех остальных. Глагол "есть" говорится обо всех одинаково, но при этом им всем присуща не какая-то одинаковая субстанция или природа, но только имя. Таким образом, десять родов, открытых Аристотелем, во всем отличаются друг от друга.

Но предметы, которые чем-либо различаются между собой, непременно должны обладать собственным признаком (proprium), позволяющим каждому из них сохранять особую, единственную в своем роде форму. При этом собственный признак - совсем не то, что признак привходящий (accidens). Привходящие признаки могут появляться и исчезать, а собственные так срослись с предметами, собственностью которых являются, что не могут существовать отдельно от них.

Так вот, когда Аристотель обнаружил десять родов вещей, с которыми сталкивается ум в процессе мышления (intelligendo) или рассуждающий человек в разговоре (ибо все, что мы постигаем мыслью (intellectus), мы сообщаем другому с помощью речи), - тогда оказалось, что для понимания (intelligentia) этих десяти категорий необходимо разобраться в других пяти и выяснить, что такое род (genus), вид (species), отличительный признак (differentia) и признак собственный (proprium), а также привходящий accidens).