Из разговоров на Беломорстрое

- Но Гете, - возразил Абрамов, - все равно не наш идеолог.

- Он не наш, - сказал Харитонов, - но ближе к нам, чем все эти Деборины, Лупполы, Варьяши и пр.

Тут очнулся и я и сказал:

- Все это значит только то, что еще не настало время для теории, для настоящей теории. Еще и не снится теперешнему теоретику, что такое наша революция и что такое наша техника. Еще не родились настоящие слова...

- Но ведь существует же революционная теория, - сказал Абрамов.

- Она существует, - ответил Харитонов. - Но ее-то и надо понять. А понять ее можно будет только тогда, когда будет понята и самая революционная действительность.

- Ну, - сказал Абрамов, хлопая Харитонова по плечу, - с нас довольно, что мы эту действительность строим! Мы распрощались.

На дворе было темно и холодно. Я вернулся в теплую комнату, разделся и лег. Обрывки слышанного долго бороздили мой мозг, сплетаясь в причудливые и путанные образы. Мерещилась какая-то чушь.

То мне представлялось, что я лежу как бы в параличе и не могу двинуть ни рукой, ни ногой и какие-то отвратительные куклы обступили меня, дразнят меня и показывают язык. То я как будто сижу в отдаленном углу кладбища перед родной и милой могилой, глубоко опустивши голову над могильным камнем, в недвижимой, окаменелой, бессмысленной тоске; и слышалась в отдалении старинная частушка, которая распевалась еще в моем детстве:

"А под крестом мо-о-я могила,

А на кресте мо-о-я-я любовь..."

То вдруг я читал огромную афишу на Беломорстрое, где крупными буквами были напечатаны слова приказа одного из крупных начальников: "Деритесь за Канал, как черти!"

То я и сам как бы декламировал с актерским акцентом:

"И все к небытию стремится,

Чтоб бытию причастным быть!"

То, наконец, помнились недовычисленные формулы и уравнения в расчете арматуры шлюзных голов, которые надо было срочно кончать.

Я насильно отогнал от себя все это дремотное марево и, когда уже пробило два часа ночи, крепко заснул.

1 случае - в оригинале пропущено.

2 рукописи опечатка "Поликарп Алексеевич"

3 В подлиннике Семен Васильевич, но далее всюду Константин Дмитриевич

4 В рукописи пропущено необходимое слово "не".