Античная философия

Было бы, однако, неверно думать, будто во все это время влияние античной философии на развитие европейской мысли ограничивалось только воздействием учений Аристотеля, Платона и неоплатоников. Параллельно имело место, правда приглушенное и не столь сильное, также и влияние материалистических школ. Новейшие исследования показали, что даже в глухие столетия схоластики воздействие идей атомистического материализма античной философии никогда не прекращалось полностью и иногда даже временно усиливалось. Так, ученик Бернарда Шартрского Гийом, (XII в.) ознакомился при помощи переводов Константина Африканца с физиологическими теориями античных врачей Галена и Гиппократа и внес их учения в психологию. В физике он возобновил атомистическую гипотезу и свел четыре элемента античной физики к сочетаниям однородных и невидимых неделимых частиц. Развивая античную гипотезу атомизма, Гийом отверг учение аристотеликов, по которому душа составляет «форму» тела. Новое усиление влияния материалистического атомизма античной философии произошло в школе парижских учеников Оккама в XIV в. Так, Николай из Отрекура, вразрез с Аристотелем, учил, что рождение и разрушение тел происходит не вследствие смены субстанциальных форм, а в результате того, что атомы, сцепляясь, образуют тела и, рассеиваясь в пространстве, производят их разложение. Вводя материализм также и в учение о душе, Николай возвратился к проповедовавшемуся в школе демокритовского материализма тезису о вечном возвращении материального мира к одним и тем же конфигурациям атомов в телах. Еще более благоприятные условия для возрождения материализма античной философии оказались в Италии в период раннего развития капиталистического общества. На юге страны в новых центрах просвещения (например, в Кобленце) возникают материалистические учения, основывающиеся на построениях раннего древнегреческого материализма. Так, Бернардино Телезио развил учение о природе, восприняв материалистические элементы физики Парменида. Велико было в это время также влияние Эмпедокла и поэмы Лукреция Кара «О природе вещей». Но особенно широко и полно усвоил традицию раннего материализма античной философии Джордано Бруно. Наряду с заимствованиями из Плотина он использовал учения Парменида и Эмпедокла, а также Демокрита и Лукреция для построения собственной атомистики. А Галилей уже в своих ранних работах по механике стремился отвергнуть аристотелевские взгляды на природу, опираясь при этом не только на методы Архимеда и Гиппарха, но также на учения Демокрита и других материалистов 5 в. до н. э. В то же время Галилей свободен от склонности, распространенной среди гуманистов, — противопоставлять Аристотелю Платона. Чрезвычайно знаменательно, что родоначальник материализма нового времени Френсис Бэкон выступил с работой, написанной в защиту ранних учений древнегреческого материализма, в частности в защиту атомистики Демокрита, и противопоставил этих материалистов отрицательному влиянию, оказанному, по его мнению, на развитие философии Платоном и Аристотелем. Для возникновения национальной традиции материалистических учений во Франции немалое значение имели воскрешение из забвения и пропаганда атомистического учения (в его поздней — эпикуровской — форме), осуществленное Пьером Гассенди. Но и Декарт, бывший в своей физике материалистом, развил учение о различии первичных и вторичных качеств, которое у него, так же как и соответствующее учение Галилея, восходит к их различию, установленному в школе древнегреческого атомизма. Античный источник этого различия может быть прослежен и в знаменитом учении Локка о первичных и вторичных качествах, хотя у Локка прямое влияние Демокрита опосредствовано воздействием аналогичных поздних и современных ему учений Декарта, Галилея и Ньютона. Даже в идеалистическом учении Лейбница, хорошо знакомого с античной философией и прилежно изучавшего как ее идеалистические, так и материалистические системы, учение о монадах представляет своеобразный идеалистический и динамический аналог древнегреческой атомистики. Если философия и наука возникающего капиталистического общества сознательно использовали ряд древнегреческих материалистических учений, в частности атомистику, то для эмпирического естествознания второй половины XIX в., пришедшего к атомистике в результате развития эксперимента и физической теории, характерно в большинстве случаев забвение теоретических источников этого великого учения в античной философии и непонимание его роли для философского мировоззрения. Напротив, идеалистические системы немецкой философии конца XVIII — начала XIX в. сознательно использовали для обоснования своих теорий идеалистические учения античной философии. Ни развитие идеализма как мировоззрения, ни развитие идеалистического метода диалектики в этих системах не было бы возможно без глубокого влияния, которое на немецких идеалистов оказали учения античности. Без элейского и платоновского различения истинносущего и являющегося, без платоновского учения об умопостигаемом мире идей, без антиномий Зенона, без учения Аристотеля о суждениях и категориях, без стоической этики долга и т. д. не сложились бы учения Канта. Без Платона и неоплатоников Шеллинг не был бы тем, кем он нам ныне известен. И наконец, без глубокого изучения Гегелем античной философии, хотя изучения одностороннего, пристрастного к идеалистам и несправедливого к материалистам, особенно атомистической школы, не сложились бы в известном нам виде система гегелевского идеализма и гегелевская диалектика. Стремление опираться на идеи и учения античной философии наблюдается и в развитии буржуазной философии после 1848 г., когда возможности прогрессивного развития оказались для нее исчерпанными в связи с прекращением для буржуазии роли прогрессивного класса современного общества. Если в пору своего восходящего развития интеллектуальные силы класса капиталистов стремились найти плодотворные импульсы в учениях древнегреческого материализма — в учениях Гераклита, Демокрита, в материалистических тенденциях Аристотеля, — то в эпоху своего декаданса эти силы чаще всего обнаруживают тяготение к Платону и неоплатоникам, к древнегреческой мистике или к Аристотелю, искаженному, прочитанному сквозь очки схоластики и атомистской теологии. Примеры этого тяготения бесчисленны и необозримы. На учении Платона об идеях построил свою эстетику и отчасти теорию познания Шопенгауэр. К неоплатонизму восходит интуитивизм Бергсона. Своеобразное восстановление платоновского учения об «эйдосах» мы находим в учении о предмете познания и об абстракциях Эдмунда Гуссерля.

Классики марксизма-ленинизма признавали огромную истерическую и теоретическую плодотворность идей и учений, созданных развитием античной философии, особенно развитием древнегреческой атомистики. Энгельс отмечал, что «с тех пор как физика и химий стали опять оперировать почти исключительно молекулами и атомами, древнегреческая атомистическая философия с необходимостью снова выступила на передний план» [1, т. 20, с. 367]. Особенно высоко ценили классики марксизма-ленинизма как самый плодотворный вклад античной философии в историю человеческой мысли разработку диалектики. Именно по этой причине Энгельс утверждал, что «теоретическое естествознание, если оно хочет проследить историю возникновения и развития своих теперешних общих положений, вынуждено возвращаться к грекам» [там же, стр. 369].