Зеленая революция

Лишь сочетание технических инноваций, политического контроля и поведения каждого позволит достигнуть глубины, масштабов и скорости экологической трансформации, необходимых для предотвращения турбулентных кризисов. Однако нет никаких гарантий, что нам это удастся. Вполне возможно, что через пару десятков лет Земля, как пророчествует Zeit, превратится в очень неуютное, «жаркое, засушливое и непригодное для жизни» место [25]. Это вопрос открытый. Но даже если уже поздно устанавливать предельную планку повышения температуры на 2 °C вследствие парникового эффекта, мы обязаны сделать все, чтобы максимально сократить выбросы углекислого газа. Чем лучше нам удастся это сделать, тем выигрышнее будет исходная позиция будущих поколений, которым придется приспосабливаться к изменению климата и снова охлаждать Землю [26]. Мы достигли точки, когда нам необходима тройная стратегия: максимальное сокращение выбросов парниковых газов, понижение чрезмерной концентрации углерода в атмосфере, аккомодация к неотвратимым изменениям климата. Никакая, самая успешная инновационная стратегия, никакая культурная и политическая реформация не принесут гармоничного, бескризисного будущего. 9 млрд человек не могут жить в состоянии идиллии. И тем не менее мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы развернуть прогресс в новом направлении, избежав социал-дарвинистского «спасайся кто может».

1. Мир в эпоху перемен

Проблема экономического роста разделяет людей на два лагеря. Одни мечтают о том, чтобы сбросить с государственного корабля долговой балласт, в глазах других это тупиковый путь, с которого нужно поскорее свернуть. Первые критические голоса прозвучали еще 40 лет назад, когда был опубликован доклад Римского клуба «Пределы роста», ставший манифестом экологического движения. Превышение допустимых нагрузок на экологические системы, неутолимый энергетический голод современной цивилизации, растущая пропасть между потребностью в ресурсах и ограниченными запасами сырья придают призывам к созданию общества за пределами роста новую остроту. Сюда нужно прибавить и цивилизационные аспекты: набившее оскомину потребление как цель жизни, протест против неослабевающего императива успеха, всестороннее ускорение жизни, ощущение беспомощности перед обезумевшими финансовыми рынками, возрастающая растерянность средних слоев в новых условиях жесткой экономики, требующих большого напряжения и лишающих уверенности. Опросы последнего времени показывают, что большинство немцев с понятием «благосостояние» связывает вовсе не повышение жизненного уровня, а социальные гарантии на случай безработицы, болезней и старости. Чем ненадежнее будущее, тем важнее такие ценности, как уверенность и защищенность. Все меньше людей верит, что будущие поколения будут жить лучше. Когда бледнеет идея прогресса, возможного благодаря росту, на передний план выходят вопросы распределения.

Разве кризисные бури на финансовых рынках не подкрепляют пророчества о скором конце роста? И в самом деле, росту, финансируемому за счет заимствований, непременно придет конец. Это касается как непрерывного расширения спектра государственных услуг за счет выпуска долга, так и финансируемого за счет кредитования бума в сфере недвижимости, который подстегнул конъюнктуру в США и Испании. Идея о том, что, наращивая долги, можно сконструировать перпетуум-мобиле растущих доходов и занятости, провалилась с треском. Во многих регионах Европы вследствие ослабления экономической динамики и сокращения объема государственных услуг понижается жизненный уровень широких слоев населения. Демографические проблемы обостряют ситуацию, поскольку рост расходов на здравоохранение и уход за престарелыми ложится на плечи экономически активного населения, численность которого уменьшается. Значит, вопрос роста решен? Из-за нехватки ресурсов белка перестанет крутить свое колесо в клетке под названием «все больше»? Из-за перенасыщения рынков будет парализована динамика капитализма? А из-за того, что все больше людей не хотят во всем этом участвовать, придет конец глобальной «Монополии»?

Пожалуй, все-таки нет. Конец роста не просматривается. Наоборот, финансовые кризисы последних лет не должны помешать пониманию того, что мы переживаем период стремительного роста. Его стимулируют четыре основных фактора.

Во-первых, к середине этого столетия население Земли предположительно вырастет с неполных 7 до 9 млрд человек. Даже если растущее благосостояние, повышение уровня образования и самостоятельности женщин сглаживают демографическую кривую, этот рост запрограммирован минувшими периодами высокой рождаемости. Сегодня мировое население ежегодно увеличивается в размере народонаселения ФРГ, т. е. более чем на 80 млн человек. Самый высокий демографический рост наблюдается в Африке: по прогнозам, к 2050 г. население континента вырастет вдвое. Одно это повысит спрос на услуги и продовольственные и промышленные товары.

Во-вторых, к середине века экономически активное население Земли увеличится с 3 млрд до примерно 6 млрд, так как каждый год на рынок труда приходят десятки миллионов энергичных молодых людей. Таким образом, растущему спросу на товары отвечает растущий потенциал рабочей силы. Только в Китае экономически активное население в ближайшие 20 лет вырастет на 250 млн человек. Это больше, чем весь нынешний потенциал рабочей силы в Европе.

В-третьих, сегодня мы являемся свидетелями того, что миллиарды людей изо всех сил стремятся к завоеваниям современной цивилизации: квартиры с водопроводом, канализацией и электричеством, хорошее питание, бытовая техника, медицинское обслуживание, образование, компьютер, сотовые телефоны, мобильность. Они не мучаются вопросом «Сколько мне нужно?», а трудятся не покладая рук и инвестируют в образование детей, чтобы уйти от нищеты и пользоваться всем, что для нас стало естественным. Постоянно возрастающие потребности миллиардов — огромный стимул роста, наперекор всем экономическим кризисам. Безудержное стремление наверх приведет к быстрому росту глобального среднего класса. Число людей с покупательной способностью от 10 до 100 долларов в день к 2050 г. предположительно увеличится с 1 млрд до 4 млрд, спрос на высококачественные товары потребления и услуги по сравнению с сегодняшним возрастет в несколько раз.

Невероятную скорость наберут и инновации. Последняя из базисных инноваций — дигитальная революция — развивается вовсю, а уже накатывают новые инновационные волны: возобновляемые виды энергии, электромобили, биотехнология, технологии материалов, робототехника, нанотехнологии, искусственный фотосинтез — палитра новых технологий и продуктов становится все шире. Стремительно совершенствуются компьютеры, что предоставляет новые возможности ученым. Мощные поисковые системы и сетевые базы данных открывают доступ к любой информации в любой точке земного шара. Размываются границы между научными дисциплинами. В междисциплинарном пространстве добываются новые знания. Одновременно глобализируется производство знаний. В разных странах над новыми идеями и проектами работает невиданное количество ученых. Особенно высокие темпы инноваций наблюдаются в пороговых странах Азии. За последние 5 лет количество заявок китайских изобретателей в Европейское патентное ведомство увеличилось в 5 раз. Еще несколько лет, и Китай вытеснит Германию с третьего места (возглавляют список Соединенные Штаты, следом с большим отрывом идут Япония и Германия). Как заметил президент Ведомства Бенуа Баттистелли, «Китай уже нельзя называть только мировой фабрикой. Скоро он станет еще и мировой научно-исследовательской лабораторией» [27].

Лидерство Китая

Новое экономическое чудо наблюдается чаще всего в пороговых странах, которые стремительно индустриализируются. Вследствие этого активно перемещаются центры тяжести мировой экономики. В результате динамики роста примерно к 2030 г. около двух третей глобального ВВП сконцентрируется в новых индустриальных странах, а доля Европы резко понизится. Американский историк экономической мысли Роберт У. Фогел предпринял попытку просчитать наметившиеся сегодня экономические и демографические тенденции до 2040 г. Согласно его расчетам, к означенному сроку на 15 западноевропейских стран Евросоюза придется лишь 4 % мирового населения и 5 % мирового ВВП, на США — 5 % населения и 14 % ВВП, а на Китай — 17 % населения и 40 % ВВП [28]. Не стоит слишком легко принимать на веру подобные линеарные подсчеты. Однако они как нельзя ярче иллюстрируют тектонические сдвиги в экономике, радикально меняющие политическую архитектуру мира. Во всяком случае прогноз, что Китай, перегнав США, еще в этом десятилетии станет крупнейшей экономической державой мира, не кажется слишком смелым. Берлинский социолог Хельмут Визенталь отмечает, что «в общеисторической перспективе» эта тенденция «не поражает воображение»: и Китай, и Индия лишь возвращаются на место ведущих экономических держав, которое они занимали до начала XIX в. В допромышленную эру это были две крупнейшие экономики мира, которые сегодня лишь возрождают свою славную историю, не стершуюся из коллективной памяти [29]. В некоторой степени сказанное относится и к Турции, наследнице Османской империи. Это единственное из окраинных европейских государств, которое может идти вровень с другими пороговыми странами. Даже в кризисном 2011 г. турецкая экономика выросла на внушительные 8,5 %.