Кроманьонский человек

Хотя их предки миллионы лет были охотниками, эти первые современные люди охотничьей сноровкой далеко превзошли их и использовали новые типы оружия, а также новые приемы, позволявшие им справляться с самой разной добычей и потреблять новые пищевые ресурсы - например, птиц и рыб - в невиданной прежде степени. Примерно в то же время многие из них развили способы использования растений почти до того предела, за которым уже начинается настоящее земледелие.

Можно сказать, - что с кроманьонцами в мир пришла техника. Эти люди создали первые примитивные формы обжига гончарных изделий, строили для этого печи и даже выжигали уголь. Предположительно они же первыми научились плести корзины. Они не только далеко шагнули вперед в обработке и использовании каменных орудий, но также научились делать всевозможные орудия, оружие и приспособления из кости, бивней, оленьих рогов и, несомненно, из дерева. Они изготовляли лучшую одежду, разводили более жаркие костры, сооружали более обширные жилища и ели гораздо более разнообразную пищу, чем их предшественники.

Но, быть может, наиболее важным из всех кроманьонских новшеств было искусство. На стенах и потолках пещер, в глиняных фигурках, в украшенных предметах домашнего обихода эти люди оставили доказательства высочайшего художественного мастерства. Никогда еще люди не выражали себя с таким ощущением ценности прекрасного, которое кроманьонские художники вкладывали даже в наиболее скромные свои творения. Лучшие их рисунки и скульптура занимают законное место среди величайших шедевров, созданных человечеством.

По мере того как эти современные люди все шире применяли свои силы и таланты, они подчиняли себе природу, как это и не снилось их предкам. Умение приспосабливаться к самым разным условиям привело к значительному увеличению их численности - население в некоторых областях мира выросло в десять раз. К концу их эпохи, то есть около 10 тысяч лет назад, они заложили основу для последних шагов в становлении человечества - для земледелия, одомашнивания животных, обработки металлов, возникновения религии, письменности, сложных форм общественной и политической жизни, а может быть, даже и войны.

В последние годы специалисты разыскивают место возникновения человека в самых разных частях мира: в Африке, на Востоке, в Австралии, в обеих Америках. Однако историю поисков первых современных людей следует начать с Франции, где четыре поколения археологов из разных стран вели раскопки, анализировали найденный материал и спорили по его поводу, начиная с 1868 года, когда дорожные рабочие наткнулись на скелеты под скальным навесом у Лез-Эзи.

В этом тихом городке как-то по-особенному чувствуешь всю важность прошлого и его обаяние. Не успел я отправиться в поездку по окрестностям Лез-Эзи, как мне уже начало казаться, что геологические силы словно нарочно готовили эту местность для человеческого обитания: точно неведомые архитекторы спланировали огромный широко раскинувшийся город и проложили между известняковыми обрывами магистрали перекрещивающихся долин. И обрывы как будто специально приспосабливались для жилья.

Эти породы образовались более ста миллионов лет назад, когда крохотные содержавшие известь морские организмы, погибая, оседали на дно мелкого океана, в те дни покрывавшего значительную часть Европы. Неисчислимые триллионы этих существ, живых бетономешалок, способствовали появлению строительного материала, который оказался крайне полезным для человечества, когда оно наконец появилось. Реки и водопады промывали в известняке залы и проходы, в нем возникали пещеры и ниши, он образовывал выступы, арки и своды.

Вход в доисторическую пещеру Фон-де-Гом расположен на уступе высоко над маленькой долиной. Перед тем как войти в пещеру, я остановился и поглядел вниз, на жирные темно-коричневые борозды распаханного поля. Для кроманьонца эта обработанная земля XX века была бы неразрешимой загадкой - вторжением Века земледелия в Век охотников палеолита, но в остальном с его времени этот пейзаж изменился мало.

Там, между небом и землей, между прошлым и настоящим, я попытался представить себе, что чувствовали эти доисторические люди, когда стояли тут. Уступ господствовал над долиной; с него можно было еще издали заметить приближение животных, друзей или врагов, и это пробуждало горделивое ощущение собственной силы и власти.

Наверное, эти обрывы и утесы десятки тысяч лет благоприятно воздействовали на формирование человеческого характера. В определенном смысле они создавали фон, помогавший человеку вознестись на головокружительную высоту, почувствовать себя стражем и защитником своего племени. Во времена, когда он жил здесь более или менее постоянно, утесы и обрывы должны были способствовать осознанию личности, зарождению общинной сплоченности. Здесь были его погребальные ямы и тайные святилища, где совершались охотничьи обряды. Здесь он находил подругу и здесь рождались его дети. Где бы ни обитал кроманьонец, у него, несомненно, уже развивались привязанность к родному дому, ощущение принадлежности к определенной группе и определенному месту. Однако редкая красота окрестностей Лез-Эзи должна была вызывать особенно сильную привязанность к своему жилищу, к очагу - охотники, возвращаясь сюда после долгих преследований крупной дичи, конечно же, испытывали гордость и радость при виде этих зеленых долин и охраняющих их обрывов.

Кроманьонцы не первыми поселились в этих благодатных местах. Многие их пещеры и скальные навесы прежде использовались неандертальцами и даже еще более ранними людьми, чьи орудия и окаменелости были обнаружены в нижних слоях пола пещер. В пещере Комб-Греналь, например, расположенной километрах в двадцати пяти от Лез-Эзи, были найдены многие тысячи орудий, изготовленных, вероятнее всего, неандертальцами. Может быть, ритуальные предметы или произведения искусства кроманьонцев хранят следы того, что они догадывались о своих предшественниках? Ответить на такой вопрос невозможно. Но не исключено, что они почти бессознательно ощущали присутствие чего-то древнего, и оттого их жилища приобретали новую и еще более сильную притягательность.

Более конкретное преимущество Дордони заключалось в тех неисчерпаемых природных богатствах, которые эта область предлагала своим доисторическим обитателям. Центральный массив - возвышенность, занимающая большую часть средней Франции, - начинается примерно в 80 километрах к востоку от Лез-Эзи. Летом это плато, несомненно, было прекрасным охотничьим угодьем, где паслись огромные стада северных оленей, лошадей и зубров. Равнина, спускающаяся к Атлантическому океану западнее Лез-Эзи, также была отличным пастбищем. Река Везер и тогда текла примерно в том же русле, что и теперь, в изобилии обеспечивая кроманьонцев водой, а когда они научились рыболовству, то и рыбой. Пещеры и скальные навесы по большей части обращены на юг, что обеспечивало тепло и защиту от холодных зимних ветров. Таким образом, логично предположить, что охотники, обитавшие в этом благословенном краю, значительную часть года могли оставаться на одном месте, тогда как повсюду охотничьи группы кочевали за мигрирующими стадами дичи.

Вот почему не удивительно, что с той поры, как человек примерно полмиллиона лет назад впервые появился на утесах и в долинах у Лез-Эзи, область эта оставалась постоянно и густо населенной. Люди буквально вцепились в ее обрывы и расселины, повсюду оставляя свои окаменелости и творения своих рук, запечатлевая следы своей жизни на стенах и сводах, погребая их под землей. Племена и народы сменяли друг друга - римские легионы возводили тут стены, средневековые бароны строили замки и сторожевые башни на скалистых уступах, а пещеры превращали в арсеналы, кладовые, тайники и винные погреба. В XV веке, в дни Столетней войны, в пещерах устраивали биваки английские солдаты, и с незапамятных времен они служили убежищем для разбойников. Да и теперь многие домики и здания Лез-Эзи, включая лучшую гостиницу, лепятся к обрыву, который служит им четвертой стеной.