Беседы о животноводстве

Но не показалось ли вам, что доение в стойле выглядит в общем-то не очень аппетитно? Все-таки стойло есть стойло; здесь и воздух далеко не благоуханный, навозные канавки рядом с выменем… Чтобы последнее не слишком пачкалось, старые руководства рекомендовали подвязывать коровам хвосты. Животные с принудительно задранными хвостами являли вид печальный: им было неудобно ложиться и нечем отгонять мух.

Но и это не все. Очень скоро после введения стойлового содержания было выяснено, что корова — существо общительное и нуждающееся в моционе. В процессе гуляния и свободного общения с себе подобными она выполняет множество ритуалов, доставляющих ей видимое удовольствие, — обнюхивает и почесывает своих соседок. Без всего этого корова буквально жить не может! Во всяком случае, жизнь без общества представляется ей томительно-однообразной. Некоторые зоотехники стали даже утверждать, что такая жизнь приводит к снижению удоев. Утверждение, правда, спорное. Бесспорно, однако, другое: заперев корову в стойло, мы повысили (в лучшем случае оставили такими же) затраты труда на получение центнера молока. Парадоксальная, согласитесь, картина. Раньше, когда на выпасах за коровами ходил только один какой-нибудь «дядько Опанас», а доили стадо вручную, затраты на центнер молока были меньше, чем теперь, в столь механизированном коровнике!

А ведь, если разобраться, ничего удивительного!

Во-первых, коровьему стаду, пасущемуся на лугу, ни электромонтер, ни слесарь совершенно ни к чему. А для механизированного коровника они ой как нужны! Конечно, не по одному на помещение, но уж на ферму… А если ферма очень крупная и очень механизированная? Здесь, пожалуй, и главный механик фигура не лишняя (а ему — соответственный штат). И, наконец, инженер… Вы говорите — хорошо, современно? Да, верно. Но за современность, оказалось, надо платить…

Во-вторых, доение… Доильные аппараты работают не слишком быстро, от ручной дойки они ушли не очень далеко. Причина? А та, что корова не станок-автомат. Скорости обработки металлов растут непомерно, а вот увеличить скорость доения означает погубить корову: один-два отела — и она инвалид, заболевание вымени маститом: самый неприятный и, к сожалению, самый распространенный на промышленных комплексах недуг.

В-третьих, сама система содержания… Привязав корову к стойлу, мы невольно сократили полезную площадь того старого сарая, в который когда-то загоняли животных на ночь. Теперь в том же, но переоборудованном сарае осталось вдвое меньше коров, остальную площадь заняли кормушки, стойла, проходы да проезды. Не мудрено, что коровники с привязным содержанием больше чем на 200–300 голов не делались: слишком уж длинным, неудобным становилось помещение. А раз мала концентрация скота, значит, велики расходы на уход за каждым животным в отдельности.

К концу 50-х годов стало совершенно очевидно, что «дальше так продолжаться не может». И тогда было решено… коров отвязать. Раскрепощение молочного стада представлялось так: большой сарай без перегородок, на полу подстилка из соломы или других подходящих материалов, просторный огороженный двор для прогулок и доильный зал. В помещении коровы должны были отдыхать, в зале доиться, во дворе питаться и совершать моцион.

В целях улучшения условий приема пищи придумали разнообразные «кафетерии» и «столовые». В наиболее сложном варианте это специальная пристройка, в наименее — просто кормушка, растянутая вдоль ограды выгульного дворика. Корм попадает сюда из мобильного кормораздатчика.

В какой-то мере беспривязное содержание означало возврат к старым формам. Оно привело к упрощению животноводческих помещений, которые начисто лишились приобретенного было ими современного интерьера. Коровник вновь стал обычным сараем без каких бы то ни было транспортирующих устройств, кабелей и трубопроводов. Превратить в такой сарай помещение, рассчитанное на доение в стойле, было легко: достаточно разбить бетонные кормушки и выбросить наружу все механизмы. Так иногда и делали в эпоху повального увлечения беспривязным содержанием… Но вот прошло время…

Практика показала, что свободное общение буренок друг с другом имеет свои отрицательные стороны. Некоторые из них совсем не прочь подраться с подругами. Страсть к боданию приводит к долго не заживающим ранам, инфекциям и вытекающей отсюда ограниченной трудоспособности. Вредный характер доминирующих в стаде коров приводит к недокармливанию скромниц даже и в том случае, когда корма хватает на всех с избытком. Корова-«лидер» частенько имеет обыкновение сразу же после раздачи корма, не прожевав и первой порции из своей кормушки, устремляться к соседним и отгонять от них коров, стоящих ниже ее на «иерархической лестнице».

Беспривязная система представляет скоту выбор: либо оставаться в помещении («спальне»), либо гулять по двору. В холодное время года это зачастую приводит к простудам. Гриппозная атмосфера усугубляется холодной водой, льющейся из поилок. Оказывается, воду необходимо подогревать… Ну и, наконец, выгульный двор. Не такое уж это дешевое сооружение. Его приходится планировать, дренажировать, делать легкий покат в сторону в целях отвода навоза. Лучше всего покрыть его чем-нибудь твердым. В противном случае после первых дождей он превращается в болото из навозной жижи, воды, соломы и остатков корма.

Было, однако, в этом способе и одно крупнейшее достижение — доильный зал. Очень скоро выяснилось, что коровы вполне «осовременились» и с удовольствием отстаивают в очереди перед залом положенное время. Очередь часто устанавливалась стихийно, и оказалось даже, что ею можно управлять. Так, в одном из опытов коров в течение месяца вызывали на доение, пользуясь услугами местного радиоцентра. Для этого им присвоили личные номера. На 15-й день 70 процентов буренок запомнили их и являлись точно по вызову. Лишь 15 процентов оказались непроходимо тупыми и никак не реагировали на призывные клики экспериментаторов.

Доильный зал очень существенно увеличил производительность труда при доении. Теперь уже не человек с ведрами и аппаратами шел к корове, а она шла к нему. На доильной площадке можно было разместить несколько коров. Это увеличило производительность труда за счет его разделения: один оператор мыл вымя и делал массаж, второй — надевал и снимал доильные стаканы. С тех пор как доильный аппарат вынесли за пределы «жилых» помещений, улучшились и санитарные условия. Концентрация технических средств для доения открыла двери автоматике. Со временем были разработаны устройства для автоматического дозирования порций концентрированного корма доящейся корове, автоматы, следящие за процессом доения и отключающие стаканы сразу после того, как этот процесс заканчивался, и ряд других.

Что же касается самой беспривязной системы, то она постепенно трансформировалась в направлении… привязного содержания. Свободолюбие коровьего племени при этом не ущемлялось, хотя и были восстановлены перегородки внутри «спальни». Теперь корова не бродила по ней, выбирая свободное и не слишком загаженное место для отдыха. Она вновь получила индивидуальное стойло, хотя и без привязи (а часто и без кормушки) — так называемый «бокс». В нем корова отдыхает, лежа на соломенной подстилке или плетенном из соломы матрасе. Естественные отправления она предпочитает производить вне бокса, который посему остается чистым (а значит, чисто и вымя). Питается корова в «столовой». Но теперь на время кормежки ее фиксируют специальным приспособлением, закрывая выход из стойла. Поэтому коровы вынуждены вести себя прилично за общим столом.

При боксовом содержании сохраняются все преимущества беспривязной системы. Обслуживающий персонал уменьшается примерно в 4 раза по сравнению со стойловым содержанием, добавляется и большинство преимуществ последнего. Плохо одно — увеличиваются капитальные затраты. Ведь теперь корова получает не одно-, а многокомнатную квартиру: спальню, столовую, двор для прогулок, доильный зал с «залом ожидания». И это помимо профилактория для заболевших, родилки для беременных и пункта для искусственного осеменения! Зато обеспечивается более полное соблюдение поточных методов производства. И особенно это заметно в доильном зале.