Приматы

Вызывает интерес упоминание Плинием «сатиров», «хоромондайев» и других непонятных существ, имеющих черты антропоидов. Не о высших ли обезьянах речь? Но точно утверждать этого нельзя.

И все-таки Плиний собрал и много достоверных сведений. Это от него мы узнали о путешествии Ганнона. Плиний включил в свой труд данные Аристотеля и принял его деление обезьян на три группы. Но если у Аристотеля даются только отдельные анатомические сведения об обезьянах, то Плиний уже сообщает впервые о поведении этих животных — об отношении к детенышам, о необыкновенном таланте копировать действия человека. Римский ученый был поражен сходством обезьян с человеком и их способностями — то и другое явно преувеличено. Впервые в трудах Плиния упоминается такая необычная анатомическая особенность низших обезьян Азии и Африки, как защечные мешки, куда эти животные складывают пищу про запас. Впервые же Плиний Старший дает в своих сочинениях слово «keipon», созвучное современному «гиббон» (но для какой именно обезьяны — этого понять нельзя).

Последней крупной фигурой древности в истории познания обезьян был знаменитый античный ученый, врач и анатом Клавдий Гален (130–201 гг. н. э.), оставивший глубокий след в истории медицины. И до Галена обезьян вскрывали — египетские жрецы, Гиппократ, анатом Руфус из Эфеса, вероятно, медик Эразистрат. Но наиболее четкие данные по анатомии приматов мы получили из древнего мира лишь от Галена.

Последователь Платона и Аристотеля, Гален официально был приверженцем идеалистической линии в философии. Однако на практике, сталкиваясь с конкретными фактами, он иногда высказывался и как материалист. Мировоззрение Галена противоречиво, но для истории развития приматологии очень важно, что Гален вскрывал и изучал не только трупы людей, но и обезьян. Некоторые считают, что он исследовал даже антропоидов, но это предположение может быть и оспорено.

Хочу остановиться на двух парадоксах Галена, первый из которых фактически известен в истории медицины и биологии, но как-то остался не обсужденным в среде приматологов. Медики хорошо знают, что Гален дал обширные сведения по анатомии человека. В средние века его положения были настолько распространены, авторитетны и освящены церковью, что если кто-либо осмеливался их оспаривать на основе новых фактов, он неминуемо предавался анафеме — за «несоответствие Галену». Только через 1300 с лишним лет другой великий анатом, Андрей Везалий, доказал, что многие сведения Галена по анатомии человека получены в действительности из опытов на обезьянах.

В 1543 г. увидел свет классический труд Везалия «О строении человеческого тела», в котором показано, что Гален при описании анатомии человека допустил около 200 ошибок. Так, он не знал о существовании мышцы, противополагающей большой палец, дал неправильное описание кисти руки, сердца, легкого, печени, полой и непарной вены, некоторых нервов, крестцовой кости, слепой кишки… Эти ошибки могли возникнуть в результате вскрытия именно обезьян и, как тактично выражаются в современной научной литературе, «некритического перенесения данных» на человека.

Никогда не обсуждался другой парадокс, на который наталкивает опубликованный, впервые в 1971 г. на русском языке классический труд Галена «О назначении частей человеческого тела». Уже давно известны и часто цитируются медиками и приматологами слова Галена о большом анатомическом сходстве обезьяны с человеком. Вот цитата из его «Анатомических процедур» в переводе с английского: «Теперь, в наше время, из всех живых существ больше всего похожа на человека обезьяна — по внутренностям, мышцам, артериям, нервам, так же как и по форме костей. В силу этого она ходит на двух ногах и употребляет передние конечности как руки» [6].

Итак обезьяна больше всех похожа на человека. «Из всех живых существ, — писал Гален в другом своем труде, — один только человек имеет руки (руку человека, как мы уже видели, Гален описал на основании изучения рук обезьян — Э. Ф.), органы, приличествующие главным образом существу разумному» [7]. Как видим, это заявление уже несколько противоречит цитированной выше мысли. Но это еще не все. Гален идет дальше, добавляя к строгим академическим описаниям совершенно нескрываемые эмоции: «Итак, вы, знаменитые софисты, ловкие презиратели природы, видали ли вы когда-нибудь у обезьян этот палец который Гиппократ называл большим? Если вы не видали, то как осмеливаетесь говорить, что обезьяна во всем похожа на человека?» [8]

Кто эти «знаменитые софисты», «ловкие презиратели природы», против которых ополчается Гален? И где, добавим, их труды, из которых следует, что «обезьяна во всем похожа на человека»? Боюсь, что никогда уже мы этого не узнаем: вскоре после Галена наступила почти полуторатысячелетняя эпоха церковного засилья, когда любые упоминания о сходстве обезьян с человеком усердно изничтожались (нередко вместе с авторами).

Во втором из приведенных трудов прямо-таки рябит от славословий в адрес «Демиурга» (Творца) в честь его мудрого творения человека. В книге еще не раз можно увидеть противопоставление анатомии человека и обезьян.

Как объяснить подобные противоречия крупнейшего анатома древности? Конечно, вполне допустимо, что ученик Платона был далек от понимания идеи изменяемости живой природы — Гален называл обезьян «смешными копиями» людей. Но все-таки «копиями», ибо фактическая убежденность его в сходстве обезьян с человеком — даже чрезмерная и, как становится ясно после «разоблачений» Везалия, замаскированная — не вызывает сомнений. Возможно, ключ к объяснению этих удивительных противоречий следует искать в замечании профессора Б. Д. Петрова: «Можно предположить, что ссылки на Платона имели место для того, чтобы материалистические высказывания и позиции прикрыть идеями Платона». [9]

Упомянув еще о труде греческого грамматика Гораполло (IV в. н. э.), где, вероятно, впервые содержится ценное замечание о периодическом истечении крови у самок обезьян (единственных животных, сходных в этом с человеком!), можно закончить обзор дошедших до нас знаний о приматах в древнем мире. Легко заключить, что сведения об обезьянах накапливались тогда с той же постепенностью, что и о других животных. Бросается в глаза неоднократное упоминание авторов о большом сходстве обезьян с человеком.

В древние времена обезьяны были весьма популярными не только в местах обитания: их содержали как комнатных животных монархи, полководцы, аристократы, моряки, ремесленники. Можно считать почти достоверным, что древние знали о существовании гиббона, а также макака магота, павиана гамадрила, желтого павиана или, иначе, бабуина, красной обезьяны, или гусара, нескольких видов мартышек и колобусов.

Древние дали термины для обозначения обезьян, в частности, как уже упоминалось, pitecos (греч.), simia (лат.), прочно вошедшие различными словосочетаниями и самостоятельно в современную научную номенклатуру приматов. Термин же «плосконосый» (по латыни — simia), относящийся к обезьяне, стал затем синонимом слова «имитатор» и через латинское словообразование similitudo («сходство») вошел в некоторые современные языки для обозначения сходства, подобия (по-английски similar — «сходный») — настолько обезьяны в глазах античных людей были похожи на человека!

Можно считать установленным, что за период средневековья к знаниям о приматах почти ничего не прибавилось. Более того — кое-что от этих знаний даже убавилось. Р. Йеркс впоследствии писал, что со второго века до шестнадцатого сведения о приматах «оказываются в основном погибшими вместе с их владельцами». Удивительно, что на этот феномен в истории науки обратил внимание и писатель. Юрий Олеша писал: «Обезьяна, слухи о которой вдруг, после конца Рима и всей той эпохи, которую мы называем древним миром, исчезли, стала для Европы загадочным, почти бесовским существом. Какой вал лег между золотым древним миром и Европой?» [10]