Загадки пустыни Гоби

В отличие от северных участков Гоби-Алтая в Заалтайской Гоби встречаются осадочные толщи более позднего геологического возраста. Большая часть площади здесь покрыта позднемеловыми осадками, местами встречаются и выходы третичных пород с остатками млекопитающих. Характер залегания их совершенно иной, чем в северных районах страны. Если юрские и нижнемеловые осадочные толщи на севере сильно смяты, круто падают в сторону впадин и часто нарушены излиянием вулканических лав, то верхнемеловые отложения занимают обширные площади и залегают спокойно, почти горизонтально, без каких-либо тектонических нарушений. В отпрепарированных ветрами и дождями великолепных обнажениях Бугин-Цава четко отразилась вся последовательность осадконакопления, и мы в процессе работы как бы «перелистывали» древнюю историю Гобийских водных систем.

Накануне нашего отъезда из Бугин-Цава мы занялись упаковкой образцов и приведением в порядок наших записей. Вечер порадовал нас необычайно красивым закатом, столь характерным для пустыни Гоби с ее удивительной прозрачностью воздуха. Сначала словно зарево пожара охватило большую часть неба. Красный цвет вскоре сменился сиреневым, который перешел сначала в бледно-розовый, а потом в золотисто-желтый. На этом фоне причудливые облака, золотистые по краю, постепенно меняя свои очертания, создавали своеобразные картины: вначале напоминали вытянутое тело дракона с раскрытой пастью, которое медленно изгибаясь, превратилось в черепахообразное чудовище. Наконец каскад ярких красок постепенно поблек, и над самым горизонтом осталась лишь тонкая лимонно-желтая полоска.

Закат был настолько красочным, что большинство участников экспедиции, побросав свои дела, затаив дыхание, наблюдали это великолепное зрелище.

Утром, погрузив свое лагерное имущество на машины, направились в сторону Наран-Булака. Путь оказался не из легких. Едва миновав бугинцавские бедленды, натолкнулись на песчаные дюны, поросшие густым саксаулом. Машины забуксовали в песке, и стало ясно, что напрямик через барханы не пройти. Решили выехать на небольшие гряды, сложенные более плотными песчаниками, пересекающие барханы, и двинулись на юг. Петляя между отдельными останцами песчаных уступов, достигли небольшого обнажения Хайчин-Улы, где собрали скорлупу динозавровых яиц и обнаружили маленькую челюсть древнего млекопитающего из группы мультитуберкулят.

Наши машины пересекли широкую долину и оказались на противоположном склоне бугинцавской низменности, полого спускавшемся к северу, поросшем редким саксаулом и с относительно плотным грунтом, усеянным черной галькой. Обретя более «твердую почву», мы уже увереннее продвигались вперед. Здесь впервые нам повстречался небольшой табун куланов, рысцой удалявшийся в сторону от нашего пути. Эти дикие ослы, значительно превышающие по размерам домашних ишаков, отбежав на безопасное расстояние, внезапно остановились и, навострив уши, с любопытством повернули свои удлиненные морды в пашу сторону. Любопытство пересилило страх перед гудящими машинами. Добравшись до небольшого перевала, вспугнули изящных и боязливых джейранов, большими скачками уносящихся от нас в юго-западном направлении. Они как будто летели над песчаными кочками со скоростью не менее 70 км в час и скоро исчезали в туманной дали, только пыльное облачко указывало направление их пути.

Перевалив возвышенность, мы стали спускаться в обширное сухое русло, согласно карте, носящее название Эхийн-Дзулганай, По сторонам его лежали довольно рыхлые пески, а несколько западнее, в центре сайра, возвышались большие песчаные барханы, густо поросшие кустами саксаула и тамариска. Машины, преодолев песчаные откосы, благополучно выехали на гладкое дно сухого русла. По-видимому, эти пески оказались основным препятствием для продвижения на запад советской палеонтологической экспедиции Ефремова.

Среди песков на дне пустынного сайра, в безлюдной местности, мы очутились словно в ином мире. Царило полное безмолвие, горячее гобийское солнце немилосердно обжигало, а стоящие по краям сайра огромные высохшие стволы саксаула тянули к небу свои почерневшие сучья, будто моля о живительной влаге. На одном из них я увидел большое гнездо пустынного орла и подошел к нему, чтобы сфотографировать. Оттуда на меня выжидающе смотрели два птенца. Невольно бросив взгляд в небо, нет ли поблизости могучих хозяев этого «дома», способных спикировать на непрошеного гостя, и убедившись, что их не видно, я спокойно заснял «младенцев», которые не уступали по размерам взрослому петуху.

По широкому ровному сайру машины быстро покатили на юго-восток. Самый трудный путь по неизведанному краю остался позади, а до источника Наран-Булак было не более 40 км. Наконец вдали показались причудливые красные и белые скалы. Этот район был уже знаком нашему монгольскому палеонтологу Барсболду, который сюда проникал с востока, будучи участником Польско-Монгольской палеонтологической экспедиции в 1965 г. Живописные обнажения все приближались. Они были сложены древними третичными (палеогеновыми) отложениями, которые значительно отличались по своему вещественному составу и окраске от подстилающих позднемеловых. Родник четко выделялся на склоне небольшой возвышенности ярко-зеленым ковром. Чистая и холодная струя ключевой воды вытекала из-под серой плотной плиты песчаника на вершине склона, по вскоре исчезала в глинисто-песчаной почве.

Наран-Булак, что в переводе с монгольского означает «солнечный родник», здесь, в Заалтайской Гоби, — явление исключительное, еще более впечатляющее в контрасте с окружающей местностью, который напоминал лунный ландшафт и представлял собой голые причудливые скалы серовато-белого и красного цветов. Эти раннетретичные (палеогеновые) осадочные толщи образовались еще 60 млн. лет тому назад в озерных и русловых условиях.

Прекрасная пресная вода родника привлекала сюда все живое. Во время нашего первого посещения Наран-Булака в 1967 г. в его районе юрт не было, но пасущиеся в этой части котловины верблюды сильно затоптали подступы к нему. Мы сразу же взялись за расчистку родника, наполнили наши опустевшие фляги и с наслаждением помылись. Лагерь был установлен у кромки зеленого склона. Каждое утро мы становились свидетелями прилета степных куропаток на водопой. Большими стаями они садились неподалеку от лагеря, и наши охотники-любители иногда поставляли нашему столу свежую дичь. К северу от Нарап-Булака возвышался горный массив Алтан-Ула с системой разветвленных каньонов красно-серых обнажений у подножия. В них советская палеонтологическая экспедиция 1946–1949 гг. обнаружила большое скопление скелетов динозавров. Это местонахождение, так же как и соседнее с ним, Нэмэгэтинское, весьма интересовало нас с позиции выяснения условий, в каких жили и погибли эти уникальные фауны. Ответ на такой вопрос могли дать лишь результаты исследований состава осадочных пород, их структуры и комплекса погребенных водных беспозвоночных, обитавших в древних водоемах. При изучении этих каньонов нам дважды пришлось переносить наш лагерь из Наран-Булака к обнажениям Алтан-Улы и Нэмэгэту, ибо для проведения наших маршрутов по глубоким ущельям необходимо было иметь опорные базы в непосредственной близости.

Поскольку обнажения Алтан-Улы и Нэмэгэту расположены почти в центре впадины, их мощность значительно превышала осадочные толщи Бугин-Цава. Здесь водными потоками и ветровой эрозией вскрыты и более древние отложения, которые особенно хорошо обнажены в каньонах у подножия гор. Отнесенные к кампанскому возрасту, эти древние отложения позднего мела представлены однотонными красно-коричневыми песками и глинами с прослоями гравелитов и бедны органическими остатками. В них обнаружены лишь скорлупа динозавровых яиц, остатки мелких ящериц, немногочисленные кости рогатых динозавров, а остатки беспозвоночных полностью отсутствовали, И. А. Ефремов называл эти толщи «немыми озерными отложениями». Красно-коричневые осадки покрыты пестроцветными глинами, песчаниками и конгломератами. Костеносные горизонты так называемой нэмэгэтинской свиты связаны главным образом с песчаниками и гравелитами.