Школа обольщения

— Спроси о нем у своего обожаемого привратника. Ящик шампанского чертовски тяжел, он помогал мне тащить его до лифта. Надеюсь, он не страдает жаждой и не выпьет все до того, как ты придешь домой.

— О, Эллиот, спасибо! Приходи сегодня вечером и выпей со мной, пожалуйста. Придешь? — Она наклонила огненную головку и с притворной застенчивостью выглянула из-за двойной бахромы ресниц и челки.

Когда-нибудь, подумал он, она наконец научится кокетничать. Ну и характер!

— Если будет время.

— Постарайся, пожалуйста, я хочу, чтобы ты посмотрел мою квартиру. А о чем твое забавное письмо?

— А-а, оно от одной сексапильной девушки, которую я фотографировал в Нью-Йорке, когда не было работы, помнишь? Она зовет себя Сахарная Вата. На прошлой неделе увидела нашу фотографию в «Пипл», в той статье о «Магазине грез», и узнала меня. Она написала, что мои снимки изменили ее судьбу, теперь у нее благодаря тому начинанию собственное дело. Она выбрала лучший и сделала из него что-то вроде визитной карточки. Взгляни! Номер телефона, и все. Надо бы стребовать с нее проценты от прибыли.

Вэлентайн взяла фотографию и смотрела на нее, широко раскрыв глаза.

— По сравнению с ней я выгляжу мальчишкой. Твоя почта от поклонниц мне нравится больше моей. Я получила письмо от этого негодяя Принса, он пишет, что очень рад моим успехам. Ну и наглость! Эллиот, ты придешь сегодня, правда?

— Конечно, приду.

Он пришел и, как обычно, остался на ужин, чего она и ожидала, но содержание их дружбы сместилось, уступив место в ее жизни для скрытого присутствия Джоша. За исключением подробностей об Алане Уилтоне, это была ее первая тайна от Эллиота, но она неуловимо изменила их отношения. Вэлентайн стала скрытной, настороженной, что проявлялось в мелочах, которых, как ей казалось, Эллиот не замечает, но он видел их так же ясно, как новую двуспальную кровать в ее комнате.

Когда вечер кончился, Вэлентайн ощутила странную пустоту, неожиданную подавленность. В конце концов, этого следовало ожидать, с железной логикой сказала она себе. Нельзя иметь сразу все. А ради того, что у нее есть, стоит быть настороже. Вэлентайн упивалась мыслями о Джоше, завернувшись в память о его любви, как в уютное одеяло, в которое можно при желании укутаться с головой. Джош ужасно беспокоился: вдруг она обижается, что он не рискует пригласить ее в хороший ресторан из-за того, что их могут увидеть вместе. Когда они не ездили в «94-ю эскадрилью» или какое-нибудь иное уединенное место в Долине, Вэлентайн готовила ужин дома. Примерно раз в месяц им удавалось провести вместе весь уик-энд, не выходя из ее квартиры. Он боялся, что ей это надоест, но само отсутствие твердых договоренностей между ними двумя вполне устраивало Вэлентайн. Впервые в жизни — а она достигла двадцати пяти — она жила с мужчиной и не собиралась выставлять свою радость на всеобщее обозрение, делать их роман общеизвестным, проговорившись о нем хоть одному человеку. Благодаря тайне ее любовь к Джошу становилась еще слаще, как потаенный цветок в центре города. Единственный раз они поссорились, когда он предложил, очень на это надеясь, платить за ее квартиру.

— Ah, a la jamais! [14] — вскричала она с внезапной яростью, невольно перейдя на французский. — За кого ты меня принимаешь — за содержанку? Ты меня не содержишь, я тебе не любовница. Я независима, у меня своя жизнь. Об этом и не заикайся!

Кожа на высоких скулах Джоша натянулась, он в испуге склонил голову.

— Вэлентайн, милая, мне так жаль… Я больше никогда не буду… я подумал… Непростительная глупость…

Она обхватила руками его склоненную голову и притянула к лицу, ероша своим дыханием короткие темные седеющие волосы, и наконец поцеловала в печально сложенные губы.

— Ты думал, что в подобных обстоятельствах следует поступать именно так? Ты вычитал эти мысли в юридических книжках? Вас в Гарварде учили, как вести любовные дела? Где твоя романтика? Это, наверное, не входило в комплекс изучаемых предметов, правда? Нужно исправить дело, и немедленно.

Через несколько дней, сразу после получения калифорнийских водительских прав, Вэлентайн, движимая любопытством, в котором сама себе не признавалась, проехала на новом маленьком «Рено» мимо дома Джоша Хиллмэна на Норт-Роксбери-драйв. Строение стояло на углу, окруженное высоким забором. Вэл разглядела сетчатую ограду теннисного корта и верхушки высоких деревьев. Беленый кирпичный фасад огромного дома свидетельствовал о прочном, как скала, благосостоянии, дорожку к парадному входу обрамляли сотни цветущих розовых кустов, свидетельствуя о заботливых руках по меньшей мере двух садовников. Вэлентайн не связывала увиденное с Джошем, еще меньше это надежное жилье связывалось с ней. В доме ощущалась надежность, незыблемость, право занимать это место, такое неоспоримое, что Вэл не могла представить хозяина этого дома живущим где-то еще.

Она стряхнула с себя воспоминания о доме, к которому больше не приближалась, и задумалась о предстоящих выходных. Наступает Четвертое июля, и она приглашена на ежегодный праздник к Джейкобу Лейсу. Билли и Спайдер — тоже, но они не собираются ехать. Вэлентайн не могла устоять, хоть это означало перелет за три тысячи миль всего на несколько дней. Там соберется весь цвет мировой моды, и теперь, став бесспорным членом этого сообщества, Вэлентайн из «Магазина грез» хотела возвратиться в Нью-Йорк и посмотреть, каким он покажется ей с позиции равной среди равных.

Мисс Стелла из «И. Магнии» в ноябре 1976-го ушла на покой, и Вэлентайн осталась единственным в Соединенных Штатах дизайнером, занимающимся шитьем на заказ в крупном магазине. На самом деле «Магазин грез» был не просто универмагом («Бергдорф» в Нью-Йорке копировал на заказ модели из парижских коллекций): мастерские Вэлентайн, разросшиеся за счет появления в них бывших портних, закройщиц и швей мисс Стеллы, были завалены многочисленными заказами женщин Западного побережья, для которых слова «готовая одежда» звучали как неприличные. Билли была абсолютно права, говоря о престиже, который придаст магазину дорогое шитье на заказ. Им удалось не просто вернуть вложенные деньги, восторженно думала Вэлентайн, они, слава богу, приносят немалую прибыль.

Джош тоже ехал с ней на вечер к Лейсу. Она не спрашивала, как ему это удалось, не хотела знать, какие объяснения он представил жене, но он твердо намеревался сопровождать ее, утверждая, что в такой огромной толпе они не обязательно все время будут оказываться на виду, как в ресторане, и что ежегодный праздник у Лейса не освещается прессой.

Единственным облаком на ясном горизонте Вэлентайн легла необходимость собирать вещи. Когда дело дошло до упаковки собственного чемодана, ее, женщину, чья профессия состоит в подборе и создании гардероба для других, охватило мрачное, тревожное оцепенение. Лишь вчера она полностью одела клиентку на лето, причем программа этой дамы включала путешествие на острова в Грецию, конференцию в Осло и присутствие на свадьбе особы королевской крови в Лондоне. Вэлентайн смоделировала ей наряды для всех этих случаев, и под них потребовалось всего два чемодана. Она взглянула на костюм, который сшила себе для вечера у Лейса: плиссированная блузка из яблочно-зеленого шифона с вырезом лодочкой до плеч и длинным рукавом, заправляется в широкую юбку-колокол из восьми слоев сиреневого батиста, и к ней — широкий тугой пояс из зеленого бархата под цвет ее глаз. Очень fete champetre — в духе сельских празднеств, подумала озадаченная Вэлентайн, но как его упаковать? Конечно, в отдельный чемодан! Она вспомнила Эллиота в его новой роли диктатора моды.

Пока Вэлентайн упаковывала вещи, Спайдеру Эллиоту, пребывавшему в праздности, было очень себя жаль, но он не понимал почему. Подобное состояние было ему чуждо и ново. Он растянулся у бассейна с дозволенным в пятницу вечером стаканом алкоголя в руке и попытался исправить свое настроение, составляя перечень своих достижений.