Нас просто не было. Книга первая (СИ)

Внутри все сводит. Все внутренности будто наливаются свинцом, сердце распирает грудную клетку, и начинает ломиться зубы. Судорожно втягиваю воздух в лёгкие, пытаясь сделать это как можно тише. Не выходит. Артем замечает мое состояние и спрашивает:

— Тин, ты чего?

Лишь отрицательно мотаю головой. Что отрицаю? Не понятно.

Чувствую влагу на щеках, подрагивающими пальцами провожу по гладкой коже, с удивлением понимая, что это слезы. Мои слезы. Я не плачу, даже не хочу плакать, но солёные капли упорно ползут по щекам.

— Кристин? — настороженно зовёт он меня, и от звука его голоса ощущение, будто на американских горках скрываюсь вниз по закрученной спирали.

— Все хорошо, — чуть слышно отвечаю, растворяясь в его руках.

— Тебя трясет. Заболела?

— Да, — закусив губу, вдыхаю полной грудью, вбирая в себя его тепло, его запах… И смиряясь с очевидным, — тобой.

Чувствую, как напряглись его руки на моем животе. Зорин замер, задержав дыхание, но не проронил ни слова. Я же наоборот дышала так, будто пробежала стометровку. Никогда не говорила такие вещи, и понятия не имею, как это делается, но чувствую, что сейчас самое время.

— Тём, — произношу тихо и даже как-то жалобно. Нервно сглатываю, облизываю внезапно пересохшие губы, — по-моему, я тебя люблю.

Под конец фразы голос совсем пропадает, но он все прекрасно слышит, судя по тому, как шумно втягивает воздух в лёгкие.

Внутри будто взрыв. И нет слов, чтобы описать жгучее ощущение, расползающееся по венам, проникающее в каждую клетку.

Чуть ли не до крови закусываю губу, не отводя взгляда от снега за окном. Тело будто парализовано, налито свинцовой тяжестью. Не скажу, что я в этот момент счастлива и готова скакать от радости. Мне страшно до жути, потому что впервые в жизни стою перед человеком, полностью обнажив свои чувства. Никаких масок игр, ничего. Просто душа нараспашку, будто держу в дрожащих руках своё сердце и протягиваю ему.

Обречённость.

Да, именно так.

Чувствую, как дрожит подбородок и сводит зубы от эмоций, раздирающих изнутри, все в груди замирает и разлетается на осколки, отдаваясь щемящей болью.

И перед глазами тот лихой парень с третьего курса, который не давал прохода, которого я была готова придушить, лишь бы иметь возможность спокойно вздохнуть.

А оно вон как повернулось…

Я его люблю.

Вот и все, конец играм.

Кристина Антина окончательно исчезает, растворяется в его крепких руках, остаётся только Кристина Зорина.

— И я тебя, — скорее чувствую кожей, чем слышу его ответ. Ощущаю дыхание на своей макушке, биение его сердца, и обречённость потихоньку притупляется, становится прозрачной, уступая место спокойствию.

Я принимаю свои чувства, они часть меня и уже никуда не спрятаться, не сбежать. Да, я и не хочу этого, мое место здесь рядом с ним.

Так и стоим, молча наблюдая за снегом, окутанные тишиной. Артем меня обнимает, а я прижимаюсь к его груди. И нам никого не надо, у нас свои мир, своя Вселенная, где только мы и больше никого.

Я кофе заварю… тебе покрепче?

Ты знаешь, мне недавно было грустно.

Ты улыбнешься, взяв меня за плечи.

Не уходи, мне без тебя невкусно…

Прижмусь к тебе, отчаянно, до дрожи.

Опять небритый и слегка колючий.

А ты хвастливо спросишь: «Я хороший?»

Да нет, ты не хороший — просто лучший! (c)

Глава 9

Плавно притормаживаю у Марининого дома, с некоторым сомнением глядя на ярко освещенные окна. Давно я у нее не была, все больше по телефону общались.

Каждый раз сестра начинала разговор с фразы: ну что заметная, уже развелась? На что я ей бодро рекомендовала отправляться в далёкое пешее путешествие.

Время шло. Постепенно вопрос о разводе трансформировался в вопрос: когда я соизволю появиться вместе со своим Сокровищем.

Марина, никак не ожидавшая, что я настолько долго задержусь в браке, теперь изнывала от любопытства, и мечтала посмотреть на того типа, который, выражаясь ее словами, «умудряется держать меня в узде». Все мои объяснения, что никто ни в чем меня не держит, пролетали мимо адресата. Она не верила, что я сама, добровольно «в узде», и безмерно счастлива от этого.

В результате, я у ее дома. С Артёмом.

Первая встреча с родственниками, поэтому охватывает волнение. Правда, только меня. Зорин как всегда невозмутим, его не беспокоит знакомство с новыми людьми. Он уверен, что все пройдет отлично. Оптимист. Маринка — еще та зараза, и если что не так, выскажет, не задумываясь, все свои мысли, предположения и пожелания. Не то чтобы меня это волновало, или я опасалась чего-то. Просто внезапно захотелось, что бы два важных для меня человека нашли общий язык.

Моя Ауди еле пробралась по засыпанной снегом дороге к дому Ковалевых, норовя засесть в колее или завязнуть пузом в сугробе.

Нам распахивает ворота Денис, Маринин муж, и машет рукой, чтобы заезжали внутрь, что, собственно говоря, и делаем.

— Ну, что пошли? — смотрю на Зорина с сомнением. Он лишь подмигивает и первый выбирается из машины. К тому времени как это делаю я, Артем уже пожимает руку Дену. Шустрый.

Идём в дом. Я впереди, а эти двое чуть поодаль. Прислушивалась к их разговору и удовлетворённо улыбаюсь. Две минуты знакомы, а уже общаются как давние приятели. Молодцы. Вот бы с Маринкой так же прокатило.

Все мои опасения оказались беспочвенными. Замечательный получился вечер. Сестра одобрила мой выбор, со словами «вот теперь я поняла». Мы отлично пообщались, пошумели. Правда, засиделись до самой ночи, да и с вином себя не ограничивали, поэтому остались с ночевкой.

Нам выделили одну из гостевых спален на втором этаже, и мы отправились спать.

Утром решили организовать зимние шашлыки. Мы с Мариной сидели в расчищенной от снега беседке, а мужики чуть поодаль колдовали у мангала, общались, громким смехом наполняя все вокруг. Против воли наблюдаю за ними, теряя суть нашего разговора с сестрой. Наконец ей это надоедает и она, задумавшись на миг, выдает:

— Хороший он у тебя, — смотрит пытливо на меня, ждёт ответа.

— Лучший, — киваю, снова глядя на Зорина.

Сестра внимательно смотрит на меня, поджав губы. Подбираюсь, потому что такой жест предшествует резкому замечанию с ее стороны.

— Тин, — наконец, начинает она, но замолкает. Потом, чуть прочистив горло, продолжает, — такие слова обычно мужикам говорят, но зная тебя…

Смотрю на нее, удивлённо подняв брови.

— В общем, Кристин, я это к чему… Мой тебе совет, постарайся не проср*ть все.

— Ничего себе! — изумлённо восклицаю, и саркастично кланяюсь, — Марин, спасибо за поддержку! Что думаешь, будто я…

— Ничего я не думаю, — Маринка перебирает, раздраженно махнув рукой, — просто предупреждаю, не упусти.

Лишь фыркаю и снова отворачиваюсь к мужчинам. Я ничего не собираюсь упускать. Впервые в жизни по-настоящему счастлива, рядом со мной человек, которого люблю, и все у нас хорошо.

Отец ждал меня в кабинете, на своем домашнем рабочем месте. Едва я переступила порог, как улыбка, сопровождавшая весь день, завяла на моих губах. Меня встретил задумчивый прохладный взгляд исподлобья, вызвавший непреодолимое желание развернуться и уйти. Когда он так смотрит, чувствуешь себя маленькой нашкодившей дворняжкой, ожидающей взбучки от строгого хозяина.

В голове пролетает вся моя жизнь в последнее время. Пытаюсь найти, где накосячила, что сделала не так, чем заслужила такой прием, но в недоумении хмурюсь. Ничего дурного не делала. Совсем.

— Что замерла? Проходи, — сдержано произнес он, кивком указывая на стул.

Сглотнув, сделала шаг вперед, искренне недоумевая, в чем дело, что случилось.

Присела на краешек, подрагивающие руки сложила поверх сумочки и, посмотрев на отца, попробовала улыбнуться, очень надеясь, увидеть ответный отблеск в его глазах. Бесполезно. Все тот же прямой безэмоциональный взгляд в упор:

— Привет, пап, — пролепетала, чтобы хоть как-то нарушить молчание.