Папины дочки

Сара улыбнулась, покачала головой и, выдвинув ящичек, стала перебирать лежавшие в нем бумаги и конверты. Некоторые из них она складывала на столик у кресла.

— Не важно, что я не видела вас, я всегда помнила о вас, поверьте.

Она выложила перед Кейт газетные и журнальные вырезки. Там были фотографии сестер Бэлкон, статьи о них, интервью с Сереной и Венис. И еще журнал, который издавала Кейт. Кейт удивленно посмотрела на Сару.

— Не думайте, что вы были мне безразличны, Кейт.

Кейт была польщена и смущена одновременно. Она вдруг поняла, почему тетя так долго держалась в стороне и не проявляла своей привязанности к ним иначе, как только в письменных поздравлениях.

— Я очень рада, что мы встретились, — искренне сказала она.

Сара улыбнулась и погладила ее по плечам.

— У нас очень серьезные проблемы; я даже не знаю, как быть.

Сара кивнула, и по ее виду было понятно, что она догадывается, в чем дело.

— Нас шантажируют.

— Рассказывайте, — попросила тетя.

— Отец мертв. Его тело нашли на дне рва. — Кейт умолкла; воспоминания были не из приятных. — Это было ужасно. Затем выяснилось, что с нами хочет встретиться знакомый отца, некто Дэвид Лофтус. Он приехал и заявил, что Освальда убили.

— Откуда он это знает, если даже полиция не может это утверждать? — спросила Сара, прищурившись.

Кейт покачала головой.

— Лофтуса нанял отец, чтобы он написал его мемуары. Он, видимо, многое ему рассказывал, и теперь Лофтус считает, что у каждой из нас был мотив для преступления. Он грозит сообщить все, что ему известно, полиции, если мы ему не заплатим.

— Ясно. Но он может вам повредить только в одном случае — если вы действительно что-то скрываете, — заметила Сара.

— Мы ничего не скрываем! — воскликнула Кейт. И тут же устыдилась такой бурной реакции, опустив голову. — У нас были сложные отношения с отцом, это правда. Наверное, он говорил ему об этом, — предположила Кейт, — но убить его мы не могли, это абсолютно невозможно. Я клянусь: ни я, ни мои сестры не способны на такое.

Сара посмотрела на дрожавшие руки племянницы.

— Разве это нужно скрывать? — спросила ее Кейт. — Пока вина не доказана, человек невиновен. Но ведь будет скандал, он отразится на нашей карьере, к нам станут хуже относиться в обществе. — Она едва сдерживала слезы.

Сара снова погладила ее по плечам.

— Не волнуйтесь, дорогая, — сказала она, — судя по всему, Лофтус не имеет никаких конкретных сведений, однако… — Она взяла Кейт за руку и провела в спальню.

Кейт снова подумала, что в обстановке было что-то очень знакомое: фотографии в серебряных рамках, шкаф с костюмами от Шанель, духи на туалетном столике. Стены были оклеены шелковыми обоями серо-голубого цвета, а в центре комнаты стояла огромная кровать под кремовым покрывалом.

— Простите, что у меня такой беспорядок. — Сара закрыла дверцы платяного шкафа. — Я сейчас кое-что найду.

Кейт села на край постели — стоять у нее не было сил — и молча наблюдала за тем, как тетя что-то ищет в комоде. Наконец она вытащила из-за шкафа большую шкатулку из светлого дерева и поставила ее перед Кейт.

— Рано или поздно все это досталось бы вам, — сказала она, стерев пыль и открыв крышку. — Вот о чем я хотела поговорить с вами.

Кейт в недоумении ожидала разъяснений.

— Мы с вашей матерью были очень близки. Она была красавицей. И я любила ее, как обычно старшая сестра любит младшую; всегда старалась заботиться о ней. — Сара улыбнулась, предаваясь воспоминаниям о счастливом прошлом. — Но когда вы были еще маленькими, мы с вашей матерью очень редко виделись. Вы знаете, что мой муж Маркус был дипломатом. Ему все время приходилось разъезжать по всему миру, и я следовала за ним.

Сара взяла конверт и вытащила из него письмо, написанное на голубой бумаге.

— Мэгги, ваша мама, обожала переписку. Куда бы я ни уезжала — в Сингапур, Гондурас, Лаос, — дважды в месяц я получала от нее письма. Они никогда о них не забывала. — Сара мечтательно улыбнулась. — Мэгги не любила белую бумагу. Она казалась ей очень скучной. — Она пробежала глазами первые строчки письма, а затем опустила его на колени. — Поначалу их брак был неплохим. Освальд умел очаровывать, когда хотел. Ко после того как родилась Венис, отношения стали ухудшаться. Совместные развлечения закончились. Ваша мать не могла посещать приемы, будучи беременной. К тому же в те времена еще не было искусственного вскармливания, и Мэгги вынуждена была находиться первые месяцы при ребенке. Освальд стал скучать, он привык к веселой жизни. Вероятно, для него семья стала невыносимым бременем, мешавшим его удовольствиям. Он запил и стал пропадать в каких-то клубах в Мейфэре. Странно, не правда ли, что такой сильный мужчина не мог владеть собой? — Сара нахмурилась и задумчиво склонила голову к плечу. — Он все время жил в Лондоне, рядом с друзьями — Филиппом Уэтхорном, Николасом Чарлзуортом, Джимми Дженкинсом. В газетах о них писали как о блестящих молодых людях, которые вели рассеянный образ жизни. Но если все они были холосты, то ваш отец был женат, и его похождения доставляли немало страданий вашей матери. Он просто в какой-то момент забыл о том, что он муж и отец, и стал жить ради своего удовольствия.

Сара взяла письмо и протянула Кейт. Та осторожно коснулась пальцами небесно-голубого листа, разглядывая почерк матери.

— В это время ваша мать чувствовала себя очень одинокой, — продолжала Сара. — Освальд игнорировал ее, я была далеко, а наши родители уже умерли и некому было ее утешить. В Хантсфорде у нее друзей не было.

Кейт слушала очень внимательно и вдруг спросила:

— У мамы был роман с кем-то?

Сара кивнула:

— Да, был. У вашего отца был друг. Алистер Крейгдейл. Освальд, ваша мама и их друзья не раз бывали у него в имении. Это чудесное место, идеальное для охоты, отдыха и рыбной ловли. И кроме того, Алистер был необычайно привлекателен.

— Боже мой… — прошептала Кейт, — так вот почему он погиб…

Она стала вспоминать подробности этой скандальной истории. Горди Спенсер, грум, был застрелен своим хозяином Алистером Крейгдейлом, но благодаря вмешательству лорда Лукана дело замяли. Случилось это в семидесятые. Полагали, что Алистер пришел в бешенство, узнав о связи грума со своей женой. Освальд и Мэгги гостили в то время в доме Крейгдейла, но впоследствии они всячески избегали разговоров об этом происшествии.

— Это было бурное время, — произнесла Сара, глотнув вина.

— Моя мать была любовницей Крейгдейла? — повторила Кейт, пытаясь осознать этот факт. — Но ведь он убил грума, потому что ревновал к нему свою жену Лауру. Как же он мог, так любя ее, завести роман с моей матерью?

Сара, прихватив с собой шкатулку, прошла на кухню, обставленную и отделанную в черно-белой гамме. За стеклами буфета виднелись старинные фарфоровые чашки и тарелки.

— Хотите поужинать?

Кейт покачала головой. Сара вздохнула и, сев на стул, продолжила свой рассказ:

— Все думали, что Алистер убил Горди, потому что ревновал к нему Лауру. Но это было не так. Он ревновал к нему не Лауру, а Мэгги. — Сара помедлила немного и договорила: — Я уверена, что он застал их в недвусмысленной ситуации.

У Кейт так дрожали руки, что она боялась выронить бокал. Она вдруг представила, что красное вино растечется по пол, как кровь, символически подтверждая страшную правду.

Сара достала еще несколько писем и подала их Кейт.

«Мы снова были у Крейгдейла на этой неделе. Все было восхитительно. Его грум — очень красивый молодой человек и замечательный любовник. Но я боюсь, что скоро совсем потеряю голову».

Она развернула другой листок.

«Я снова была у Алистера. Каждый раз, когда все уходят пострелять, мы остаемся с Гордоном, и я схожу с ума. Да, я знаю, это плохо, дорогая Сара, но не осуждай меня, я ничего не могу с собой поделать. Гордон так добр, так ласков, он так много для меня значит».