Мучения Минти Мэлоун

– Сбежал. Настоящий скандал.

– Но он же только что сюда приехал.

– Мистер Счастливая Попка сбежал, – объявила она.

– Что?

– Муж Ситронеллы! Он ее бросил! Представляешь? Только что услышала.

– Ничего себе! Что ж... – протянула я и рванула дальше вниз по ступенькам.

– Можешь поверить?

– Да, – выкрикнула я, – могу. Она же чудовище, а их няня просто прелесть.

– Но он сбежал не с няней! – крикнула мне вслед Моника. Я добралась до первого этажа и бросилась на шею Джо. – Не с няней! – весело воскликнула она. – Он сбежал с мужчиной!

Июль

Хлоп! Послышался звук льющегося вина и звон бокалов. Благородный вкус «Вдовы Клико», – вкрадчиво произнес Руперт Эверетт [103]. – «Вдова Клико», изысканный выбор изысканного общества, – глубоким баритоном продолжал он.

«А теперь о погоде в Лондоне, – сказал Барри. – Спонсор прогноза погоды – «Ральф Лорен», одежда для любого времени года. Сегодня нас ждет еще один теплый солнечный день...»

Я протянула руку и выключила радиобудильник. Мне нужно было сосредоточиться на газетах. Целый разворот воскресного выпуска «Мейл» повествовал о «падении Прэтта». «Мистер Счастливая Попка оправдывает свое прозвище!» Сексуальные предпочтения Эндрю Прэтта касались только его одного, но, поскольку других новостей не было, «Мейл» пошла вразнос. В статье Прэтта обозвали извращенцем, лицемером, чья компания восхваляла семейные ценности, в то время как его собственный брак был фикцией. На развороте красовалось фото Прэттов в лучшие времена – улыбающаяся пара на крыльце загородного дома – и снимок с воздуха: Эндрю Прэтт с «другом», пойманные «на месте преступления», в кустах Хампстед-Хит. «Мы такие, какие есть», – загадочно прокомментировал произошедшее мистер Прэтт. Один из кадров запечатлел его в тот момент, когда он покидал поруганное семейное гнездо. Полиция вынесла ему предупреждение, совет директоров без промедления его уволил, а жена выкинула из дома. В данный момент мистер Счастливая Попка пребывал во Франции со своим любовником, которого он с гордостью представил как «парикмахера международного класса». Чтобы избежать сомнительной славы, радио «Лондон» пришлось быстренько подыскивать нового спонсора для прогноза погоды.

Я представила, как плачевно эти события, в том числе утрата влияния на нашу станцию, отразятся на Ситронелле. Открывая последнюю страницу «Санди семафор», я не рассчитывала увидеть там ее колонку – наверняка прикрыли. К моему огромному изумлению, Ситронелла была на коне. И демонстрировала довольно воинственный настрой, с гордостью выставляя свои горести на всеобщее обозрение, как рану, полученную на войне.

«Я выйду триумфатором из этой схватки», – гремела она, подражая Черчиллю. Я даже представила, как соломенная вдова растопыривает пальцы-сардельки, изображая латинское «V», знак виктории, победы, и при этом жует сигару. «Меня не сломить, – клялась она. – Я страдаю, да, как страдали все женщины испокон веку, но я пройду через это с высоко поднятой головой. Эти потрясения – горнило, – мелодраматично продолжала она, – в котором, подобно стали, закаляется женское сердце. Я решительно настроена доказать, что без мужчины женщина может не только выжить, но и процветать».

– Поразительно, – пробормотала я. – Просто поразительно.

– Да, Минти, – сонно подхватил Джо. – Поразительно. – Он обнял меня голой рукой и потянул обратно на кровать. Газеты с шелестом соскользнули на пол.

– О, Минти, – пробормотал он, отыскав мои губы своими. – Ты такая... уродливая.

– Спасибо, – прошептала я.

– На тебя смотреть противно, – добавил он. Наши ноги сплелись.

– Неужели?

– Угу. Знаешь... ты мне отвратительна, – произнес он, лаская мою обнаженную спину. Наше дыхание участилось. – И вообще, – продолжал он, глядя мне прямо в глаза, наклонившись так близко, что можно было сосчитать его ресницы, – ты – самое худшее, что случалось со мной. – Я тебя ненавижу – счастливо признался он.

– Я тебя тоже, – вздохнула я. Выбравшись, наконец, из постели, мы уселись в саду, на солнышке, в одних пижамах, с кофе и тостами на подносе. Эмбер и Лори отправились смотреть квартиры, а может, просто решили не путаться под ногами.

– На самом деле поразительно, – задумчиво проговорил Джо. Мы сидели бок о бок на скамейке. Наши руки переплелись, как усики моего клематиса. – Поразительно, – повторил он, недоуменно качая головой.

– Но ты бы все равно мне позвонил? – спросила я, уже в четвертый или в пятый раз. Хотелось быть уверенной на сто процентов.

– Да, – признался он. – Позвонил бы. Я мечтал тебя снова увидеть. Так жалел о том, что произошло в кафе «Кик».

– Извини меня.

– Нет, это ты меня извини.

– Ты не так виноват, как я.

– Очень мило с твоей стороны, Минти, но ты должна признать, я виноват больше.

– Ничего подобного. Уверена, я больше виновата, ведь я все это начала. То, что я сделала, не имеет оправдания, поэтому я хочу... – тут я его чмокнула, – еще раз извиниться, искренне, от чистого сердца.

Мы довольно друг другу улыбнулись. Как мне нравятся эти наши игры в вежливость!

– Ладно, хватит соплей! – скомандовал Джо. – Пойдем погуляем. Отправимся...

– Куда?

– В Тейт.

Почему бы и нет? И мы пошли в Тейт. Прогулялись на солнышке до станции метро «Чок-Фарм», и Джо не переставал удивляться, как это мы друг друга нашли.

– Я думал о тебе, когда ловил в такси в аэропорту, – вспоминал он, когда мы переходили железнодорожный мост. – Таксист включил радио, и вдруг я услышал твой голос. Как по волшебству. Будто кто-то произнес магическую формулу: «Абракадабра». А когда я услышал, что ты рассказала обо мне, я просто... – он сжал мою руку, – обалдел. Я сидел в такси, мучаясь после перелета, слушал твой голос и никак не мог собраться с мыслями. Все вдруг встало на места. Я понял, что мне необходимо тебя увидеть, немедленно. Так что попросил водителя отвезти меня прямиком на радио «Лондон». Все благодаря тебе, Минти, – задумчиво повторил он. Мы вышли на южную платформу. (Бранную надпись Эмбер уже стерли, если вам интересно.) – Все благодаря тебе, – повторил Джо. – Представь: никто обо мне и слыхом не слыхивал, я был всего лишь одним из тысяч подающих надежды сценаристов. И тут, ни с того ни с сего, телефон начинает разрываться. Агенты присылают за мной длиннющие лимузины, продюсеры и режиссеры назначают встречи. Но что самое поразительное, все знают мой сценарий наизусть, даже не прочитав его. Ай-Си-Эм заключают со мной контракт и говорят, что Николас Кейдж, Кевин Спейси и Леонардо ди Каприо мечтают прочитать сценарий. Меня приглашают на гала-концерты и премьеры.

– И ты знакомишься с Келли-Энн Джонс, которую так страстно целовал.

– Ничего подобного, – отчаянно возразил он. С ревом подошел поезд, и мы вошли в вагон.

– Джо, ты же знаешь, я ненавижу с тобой спорить. Но ты ее целовал.

– Я не целовал Келли-Энн Джонс, – убежденно заявил он. – Это она меня поцеловала. Я растерялся, – добавил он, – серьезно, был застигнут врасплох. Ведь до этого мы всего один раз встречались. Кто-то из фотографов попросил ее попозировать. Я и сообразить ничего не успел, как она кинулась мне на шею и прижалась своими коллагеновыми губами! Естественно, она играла на камеру. Ее звезда в последнее время приугасла, а моя только поднималась, и быстро. – Поезд с грохотом катил в южном направлении. – Меня вдруг стали везде приглашать. Все знали, кто я такой. Как будто кто-то наверху нажал большую зеленую кнопку с надписью «Вперед». Я не мог взять в толк, как же это произошло. Я-то ожидал, что мне придется попотеть, убеждая и уговаривая агентов и продюсеров, а все получилось без моих усилий. Только услышав тебя по радио, я, наконец, смекнул. Минти, ты хоть понимаешь, что, пустив обо мне слух в Голливуде, спровоцировала настоящую истерию?