Сокровища

Он минуту смотрел на рисунок, потом выхватил у нее блокнот и подошел к окну поближе к свету. Порывисто тряхнув головой, он громко рассмеялся. Снова повернувшись к Пит, он сказал:

— Хотите узнать, как я впервые получил роль?

Она озадаченно кивнула. Полицейские молча смотрели за происходящим.

Мак-Киннон играл перед своей восхищенной аудиторией.

— В бристольском театре ставили «Юлия Цезаря». Я отправился на просмотр, но меня забраковали. Поэтому, когда пьеса пошла в театре, я пробрался на сцену и затесался среди статистов. Никто не заметил, на следующий вечер я проделал то же самое… и так далее. Потом это стало несколько приедаться, и, в конце концов, однажды вечером во время спектакля, когда все выкрикивали: «Приветствуем тебя, Цезарь!», я закричал: «Ave!» — Он пожал плечами и улыбнулся. — Меня взяли. — Он подошел к Пит. — Именно так поступила и ты, прелестная Пьетра. Ты заставила обратить на себя внимание. Ave!

Детектив Латанзи вышел вперед:

— Итак, каков приговор, мистер Мак-Киннон? Вы собираетесь подписывать жалобу или как?

Мак-Киннон посмотрел на Пит.

— Пьетра, думаю, Лиле понравится твой рисунок. И мне хотелось бы удивить ее на моей премьере через четыре недели. Ты сможешь к этому времени все сделать?

Пит подавила улыбку.

— Это зависит от того, придется ли мне работать в тюрьме или нет.

Подмигнув полицейским, Мак-Киннон сказал:

— Право выбора за тобой, моя дорогая. Но, думаю, ты предпочтешь уединиться для работы где-нибудь в другом месте, тихом и спокойном. — Он повернулся к полицейским. — Отпустите девчонку. — И исчез из комнаты.

Наступила тишина. Латанзи опять хмуро посмотрел на О’Ши.

— Тебе повезло, полицейский. Чертовски повезло. — Он вышел.

Оставшись наедине с Лиамом, Пит неожиданно для себя обнаружила, что обнимает его, потом он поднял ее и завертел по комнате в головокружительном вихре.

Глава 8

Пит воспользовалась небольшой мастерской Джозефа в ювелирном квартале. Там были все необходимые инструменты, рабочий стол с газовой горелкой, если ей потребуется расплавленный металл; за телефон и электричество было уплачено.

Она работала каждый день, включая и выходные, часто засиживаясь допоздна, питаясь бутербродами либо консервированным супом, который она разогревала над бунзеновской горелкой, обычно используемой для разогрева золота и серебра. Кроме редких звонков Стива, Анны или Джозефа, которые интересовались, как идут у нее дела, и поддерживали морально, ее никто не беспокоил. Она звонила только, чтобы заказать нужный ей материал, и пару раз вечером обращалась к Филиппу Мишону узнать некоторые технические детали.

Что касается ее работы, то она просто не вернулась. Пит была слишком зла на Марселя и считала, что не обязана проявлять учтивость и лично распрощаться с ним. Дуглас прислал ей цветы и любезно позвонил вечером после ее освобождения, чтобы извиниться за то, что ей пришлось пережить. Пит узнала в разговоре с ним, что буря, вызванная ее исчезновением, исходила от Лилы и Андреа, которая оказала давление на Марселя.

— Бедный парень сказал пару слов в твою защиту, но леди решила исход битвы, — объяснил Мак-Киннон. — Разумеется, я не очень-то им помогал, — застенчиво добавил он.

Пит без труда представила сцену. Зная, что Марсель сказал «пару слов», она не смягчила своего отношения к нему. Несмотря на то, что он верил в ее невиновность, Марсель тем не менее уступил Андреа.

Вечером в пятницу, в конце первой недели ее самостоятельной работы, Пит ответила на телефонный звонок и услышала голос Марселя. Прежде чем он заговорил, она повесила трубку. В течение следующего получаса она бормотала что-то себе под нос, но потом овладела собой и вновь сосредоточилась на работе.

В субботу он звонил — дважды. В первый раз она сразу же бросила трубку, во второй — сказала, что им не о чем разговаривать.

В понедельник после обеда, когда она ждала посыльного с золотой проволокой, в металлическую дверь постучали. Она открыла и увидела перед собой Марселя. Нарядно одетый в пальто из тонкой шерстяной ткани каштанового цвета с поясом, он выглядел пришельцем в коридоре этого грязного здания, переполненного дилерами-оптовиками.

— Бесполезно хлопать дверью перед моим носом, — сказал он. — Я никуда не уйду.

Как бы то ни было, ее гнев угас. Она пригласила его в мастерскую и закрыла дверь. Они постояли в неловком молчании, глядя друг на друга. Она — в своем рабочем халате, он — со взлохмаченными легким апрельским ветром волосами, свисающими над бровью.

Он заговорил первым.

— Что вы от меня хотели?

— Я вам уже говорила: я хочу быть дизайнером. Вы не дали мне такой возможности.

— Это на самом деле все, что вы хотели, Пит? Или вам нравится устраивать небольшую бурю? Посмотреть, как слегка пострадает репутация магазина, — дать повод публике думать, что мы не защищаем наших клиентов, что у нас нет творчески работающих дизайнеров.

Пит отступила назад, пораженная и оскорбленная.

— Марсель, я не хотела причинить вам вред. Если бы вы поверили мне, подождали день, дали мне возможность вернуться в магазин и показать рисунок Мак-Киннону… я сделала бы оправу в ваших мастерских под маркой Д и И.

Марсель изучал ее. Едва заметная печальная улыбка тронула его губы.

— Поверить. Я помню — это был ваш секрет. Вам нужно было лишь поверить мне, и вы смогли найти бриллиант. — Он коснулся ее руки, и она не испугалась, потому что в его жесте не было ничего угрожающего; он скорее был платонический, чем романтический. — Но мне вам верить так нелегко. Я по-прежнему не уверен, что вы хотели от меня.

В его тоне слышится любопытство, подумала Пит. Голос скорее печальный, чем сердитый.

— Но я же сказала вам…

Он тихо прервал ее.

— Не все. Вы не сказали мне, что вы внучка того человека, который уничтожил самый лучший алмаз из всех, виденных моим отцом.

Внезапно Пит почувствовала себя опустошенной. Она предполагала, что из-за ареста это может выплыть наружу.

— Если бы я вам сказала, приняли бы вы меня на работу? Ваш отец внес моего деда в черный список.

— Поэтому вам было так важно работать у меня? Вы ждали дня, когда сможете свести счеты?

Она покачала головой.

— Смешно, что вы так думаете. Я надеялась, что, работая на вас, я каким-то образом смогу возместить ущерб прошлого.

Марсель поднял вторую руку и теперь держал ее обеими руками.

— Тогда, возможно, вы могли бы это сделать сейчас. Мак-Киннон сказал мне, что вы придумали для его сапфира. Звучит замечательно. А не вернуться ли вам и сделать это для меня, для фирмы. Мы вам выделим место в мастерской, оплатим все ваши расходы на материал, дадим зарплату в…

— Нет, Марсель. Слишком поздно. Теперь я работаю на себя. Я уже выплатила вам свой долг. И думаю, не один раз.

Он умолк, но она видела, как ходят мышцы на его лице.

— Этого не достаточно, — проговорил он. И не успела она сделать ни единого движения, как он резко притянул ее к себе и прикоснулся губами к ее губам решительно, но не сильно.

На секунду последняя вспышка ушедшей мечты согрела ее, и ей захотелось его почувствовать. Потом гнев ее прорвался, она одним движением оттолкнула его.

— Уходите! — закричала Пит. — Оставьте меня!

— Прости, — тихо произнес он. — Но я… — Голос смолк, он склонил голову и униженно покачал ею. Спустя мгновение он ушел.

Лишь через несколько часов она смогла опять сосредоточиться на работе.

В «Сардис» было полным-полно народа, цветов, кругом царило оживление. Каждая городская знаменитость хотела разделить с Дугласом Мак-Кинноном его триумф. Его выступление в «Ричарде III» закончилось бурными овациями, которые задержали его на сцене лишние двадцать минут. Сейчас осталось только выслушать приговор критиков, которые, случалось, писали такое, словно были на совершенно другой пьесе в другой день.