Богатые тоже плачут. Том 2

– Доброе утро, сын! Видишь, сегодня у тебя другой вид. Лицо спокойное. Я всегда был убежден, человек с трудом понимает огромный вред алкоголя. Пока это, наконец, не скажется на его здоровье.

– Не будем об этом, папа, я дал тебе слово не пить.

– В тебе произошли какие-то решительные перемены. Могу я узнать, чем это объяснить.

– Вчера я сказал тебе, что за завтраком мы поговорим.

– В таком случае, слушаю.

– Знаешь, я пришел к выводу, что был несправедлив к Марианне.

– Ну, наконец-то ты прозрел, сын мой. Я рад и ждал этой минуты.

– Да, папа. Я нагрубил ей, наговорил много лишнего. И не дал ей даже возможности ответить мне, защитить себя…

– И как же ты пришел к такому разумному выводу?

– Мне дала совет одна женщина по имени Виктория. Она молода, но мудра… Я рассказал ей обо всем случившемся, и она пошла к Марианне.

– Интересно, что ответила твоя жена?

– То же, что говорила всем: что тот самый мальчик, Бето, вовсе не ее любовник. Виктория узнала, что в жизни Марианны этот парень появился не случайно. Эта нежная забота оттого, что она видит в нем своего сына, которого потеряла.

– Мне кажется, твоя проницательная подруга не так уж далека от истины.

– Виктория посоветовала все хорошенько обдумать. По ее мнению, Марианна не виновата, и я ошибаюсь.

– Что ты в связи с этим собираешься предпринять?

– Я хочу все проверить.

– Слушай, если ты задумаешь объясниться с Марианной после всего, что ты наговорил ей, думаю, она просто не пожелает с тобой встретиться.

– Нет, пока я не собираюсь с ней разговаривать.

– А как же ты поступишь?

– Сначала я решил пойти к мальчику. Надо докопаться до истины.

– Каким же образом?

– Мы с ним встретимся, по-доброму, спокойно. Выберу подходящий случай, может быть, и сегодня после обеда…

– А у тебя выдержат нервы?

– Буду стараться, папа. Если правда то, что я думаю, он признается, уверен. Да в любом случае…

– Подумай о последствиях, сын.

– Все будет в порядке, не тревожься, отец.

Но беспокойство все равно отразилось на лице дона Альберто.

– А если ты, сын, ошибаешься, и мальчик скажет тебе об этом?

– Тогда уж непременно попрошу прощения у Марианны.

– И надеешься получить его?

– На коленях, отец, буду молить, если понадобится…

– Ты нанес ей такую непоправимую обиду, сын. И ведь уже не впервые, – сокрушенно качал головой дон Альберто. – Простит ли?

– Простит, папа, – уверенно ответил Сальватьерра-сын. – Ведь она любит меня. – Поправился, – если любит… Может быть всю оставшуюся жизнь мне придется молить ее о прощении.

В доме Сальватьерра уже царила легкая паника: времени было уже около трех пополудни, а о сеньорах Марианне и Джоане не было ни слуху ни духу. Наконец в начале четвертого Рамона с Марией ринулись с легкостью молоденьких девушек на звонок в дверь. Ну, наконец-то!.. Марисабель, сияющая, бросилась навстречу Бето: как себя чувствует, как долетели. Она видела, юноша так смутился от ее искреннего порыва, так растерялся, что слова вымолвить был не в состоянии. И она понимала его всею душой, оттого и отошла тут же к Джоане, вполголоса спросила, знает ли уже обо всем Бето. Да, конечно, знает, оттого и растерян так, взволнован, ну совсем, как Марисабель, когда узнала правду о своем происхождении, – тихо говорила на ухо дочери Джоана. – А теперь им надо поговорить, не надо откладывать на потом: чем раньше, тем лучше… Да и Марианна, не чувствующая под собой от радости ног, усталая, но сияющая прежней счастливой улыбкой, взяла за руку своего Альберто и повела в библиотеку…

О, эта библиотека семьи Сальватьерра… Сколько повидали ее стены за последние четверть века. Они были безмолвными свидетелями всех трагических и радостных событий, происходящих здесь. Сюда, к дону Альберто, робко приходила девочкой Марианна, впервые попавшая в дом восемнадцать лет назад. Здесь обсуждали свои горести и радости, доставляемые сыном, милая незабвенная донья Елена и ее муж. Сюда вызывали на ковер Луиса Альберто… Тут часами задушевно беседовали Сальватьерра-отец и его друг падре Адриан… Сюда привела Марианна и своего сына, который молча сел в кресло напротив своей обретенной после долгих лет разлуки матери, с опаской огляделся и, наверное, почувствовал такую же, как она сама когда-то, робость в душе перед этим громадным письменным столом, и перед книгами, и перед той особой тишиной, которая всегда воцарялась тут, предвещая особые повороты в судьбах членов семьи Сальватьерра.

– Я понимаю, Бето, ты никак не можешь прийти в себя после всего.

– Не знаю, сеньора…

– Называй меня, мамой, дорогой! Ты не сразу привыкнешь.

– Нет… Я люблю вас, как родную мать.

– Я и есть, Бето, твоя мать, которая тебя родила, дала тебе жизнь…

– А как же мама Чоли? Кто теперь она мне?

– Она тоже твоя мать. Пусть не она родила тебя, зато вырастила, сделала таким, какой ты есть, добрым, честным и порядочным.

– Почему, сень… мама, я все время был с ней? Почему я так поздно узнал, что вы моя настоящая мать?

– Это слишком длинная и грустная история, дорогой мой Бето.

– Я хочу знать ее со всеми подробностями, ведь это моя жизнь.

– Как раз за этим я и позвала тебя сюда, в нашу библиотеку.

– А, а… сеньор Луис Альберто… он мой отец, так сказала мама Чоли.

– Да, Бето, он отец.

– Что произошло, расскажите мне, пожалуйста.

– Эта грустная история началась, едва мы с Луисом Альберто поженились. Почему-то кажется, что счастье приходит тогда, когда молодая пара вступает в брак. Но это неправда, Бето. После свадьбы бывают дни и радостные, и грустные. Приходится пережить еще и горе, и страдания, и даже слезы.

– Неужели после свадьбы вы были несчастны?

– Представь себе, самыми несчастливыми мы стали именно после свадьбы…

– Почему же, мама?

– Из-за одного недоразумения, стечения обстоятельств, что ли… Так вот, дорогой, мы только что поженились, когда Луис Альберто, по чудовищному недоразумения страшно оскорбил меня. И уехал далеко по делам фирмы, бросив меня одну. Вскоре я убедилась, что у меня от него будет ребенок. Ты, Бето…

Марианна и теперь, спустя столько лет, чувствовала ту давнюю незаслуженную обиду.

– А он? Он не понял тебя? Да?

– Я поехала к нему в Бразилию, где он занимался строительством, в надежде, что это изменит наши отношения. Но он не стал и слушать меня, заявив, что ребенок, которого я жду, вовсе не его. Я вернулась в Мехико, получила письмо, в котором он сообщал, что разводится со мной. Мои нервы не выдержали, Бето. Я поняла, что теряю рассудок, с каждым днем чувствовала себя все более одинокой. Когда родился ты, у меня уже была совершенно расстроена психика, врачи это называли умопомрачением… Домой идти мне не хотелось, и когда я вышла из больницы с тобою на руках, то пошла бродить по городу. Дошла до какого-то парка, села на скамейку рядом с продавщицей лотерейных билетов.

– Это была мама Чоли, да?

– Да, она. Увидев, что я держу на руках новорожденного, стала играть с тобой, а потом сказала мне, что ты очень ей понравился. Я была вне себя, задумалась на минуту, и, мне показалось, что ты будешь очень несчастным со мной. Тогда… тогда я предложила сеньоре Чоли, чтобы она взяла тебя…

– И вы отдали? Вы?..

– Все произошло в считанные секунды. Я встала и пошла куда глаза глядят, не чувствуя под ногами земли. А когда очнулась, поняла, что натворила. Захотела вернуться на то место, но было поздно. Я начала метаться по городу, что-то кричала, плакала… Отнимала у кого-то ребенка. Дальше ничего не помню. Добрые люди подобрали меня. Очнулась я в клинике для душевнобольных… Вот и все, Бето.

– А сеньор Луис Альберто?

– Позже, когда он вернулся из Бразилии, его убедили, что между нами произошло недоразумение. Он разыскал меня, пришел в клинику, где я лечилась. Потом, ну… потом он продолжал считать, что я страдаю умственным расстройством, потому что я никак не могла забыть тебя, Бето.