Доля Ангелов (ЛП)

Старшая карта бьет «фруктовый салат», если ни у кого ничего нет. Две пары бьют одну пару. Тройка карт одинакового достоинства бьет две пары. Флеш, пять карт одной масти, бьет напрямую пять карт по порядку, независимо от масти. Фулл-хаус, комбинация из трех карт одного достоинства и двух кар другого достоинства, бьют флеш. И стрит-флеш, пять карт по порядку одной масти, бьет каре, которое может побить фулл-хаус.

Флеш-рояль, туз, король, дама, валет и десятка одной масти, бьют все.

И, скорее всего у мисс Авроры напрямую налажен контакт с Богом.

При условии, что Лейн вытащит эти карты, а не Ленге.

Интересно, а если Джон вытащит нечто подобное? Ну, тогда он точно мог сказать, что его жена в Канзасе молится гораздо усерднее, чем мисс Аврора здесь в Кентукки.

Лейн взял свои первые карты. Шестерка бубен. Двойка треф.

Короче… ничего.

Совсем недостаточно, чтобы даже вступить в игру.

Флоп, первые три открытые карты на столе, были его единственной надеждой.

Сидя напротив, Джон внимательно изучал свою пару карт, его брови сошлись вместе, плечи напряглись, скривившись, словно он подготовился к борьбе. Он закусил губу. Потер кончик носа. Поерзал в кресле.

Он более настроился на игру, чем нервничал, хотя… у них впереди было полно времени, они еще не сделали ни одну крупную ставку, и пять карт еще были впереди, поэтому слишком рано парень начал проявлять свое беспокойство.

С другой стороны, Лейн был совершенно спокоен, его больше интересовал соперник напротив за столом, нежели карты, которые были у него в руках.

Ключ успеха в игре заключался в понимании мимики и жестов своего оппонента. Некоторые из них не доходили до финала, поскольку раздражались и злились во время игры, а некоторые сразу же чувствовали себя в своей тарелке. Он всего лишь видел одного или двоих, способных сохранять самообладание за все время игры, … борясь, хотя и не показывая своих эмоций.

Возможно, в дальнейшем он увидит что-то еще.

Но Лейн уже давно понял, существует всего лишь три вещи, которые имеют значение, если вы сели за игровой стол, и они намного важнее, нежели сколько денег вы или ваш оппонент готовы поставить на кон: счет карт в игре, которая идет один на один, будет трудно применить, учитывая специфику игры, поскольку других игроков не было, делающих ставки; здесь есть только те карты, которые находятся у тебя на руках и на флопе: нужно следить только за мимикой оппонента, его телесной реакцией, с учетом тех ставок, которые он делает.

Джону вполне может повезти.

Нужно будет посмотреть, правильные ли его умозаключения.

* * *

Через десять минут после того, как Райан Беркли подбросил Джин к своему магазину с заднего входа, она вывела свой автомобиль с открывающимся верхом из гаража и взглянула на часы.

Идеальное время. Девять тридцать вечера.

Ричард сказал, что у него очень важная деловая встреча, поэтому он придет поздно, и это означало, что она будет дома, прежде чем он что-либо узнает.

Огибая дом с другой стороны, она прошла мимо окна игровой комнаты, которая последнее время использовалась не часто. Но через наполовину открытые шторы, она увидела своего брата и пожилого, седого мужчину, с которым была не знакома, за покерным столом, с картами в руках и разноцветными фишками на зеленом сукне.

А также она заметила людей с серьезными лицами, наблюдающими за ними и сидящих напротив на стульях. Ей показалось, что у ее брата было больше фишек, чем у мужчины, но потом… нет, выглядело все так, словно противник Лейна выиграл, он открыл свои карты и перетащил кучу фишек с центра стола к себе.

Джин продолжила свой путь, обойдя парадный вход и подняла глаза вверх на второй этаж.

В комнате Амелии было темно.

Войдя внутрь дома, Джин прошла в гостиную и села на диван, чтобы видеть фойе через арку.

Она ждала.

И ждала.

И подождала еще немного.

Отзвуки игры в покер тихо разливались по пустым комнатам Истерли. Оттуда доносились голоса, подбадривания и проклятия. Смех звучал как-то странно, хотя бы только потому, что казалось, будто бы дом был пустым.

Смутно, она задавалась вопросом, с кем играет Лэйн в покер.

Но она не могла туда пойти… она должна быть сидеть здесь и ждать.

Наконец, Амелия появилась в арке, когда прошло уже Бог знает сколько времени. На ней были синие обтягивающие джинсы, объемная блуза Стеллы МакКартни, с буйством цвета спереди в виде квадратов и прямоугольников, и хэштегами на спине.

Она прошла по черно-белому мраморному полу, направляясь к лестнице, когда Джин окрикнула ее:

— На минуточку, если ты не возражаешь.

Амелия замерла, подняв ногу на нижнюю ступеньку.

— Что?

— Я ждала тебя. Пожалуйста, подойти сюда.

— Я иду спать…

— Я разговаривала с твоим преподавателем.

Ее слова привлекли внимание девушки, она обернулась.

— Что?!

— Твоим куратором, мисс Антле.

— Она для меня «мать» в общежитии, мисс Антле. А куратор — это старший консультант в жилых помещениях. Ты бы знала об этом, если бы хоть раз была у меня в школе.

— Почему ты солгала мне, что тебя выгнали? — Джин подняла ладонь и лениво заметила, что фальшивый бриллиант был красив. — И я не собираюсь ругать тебя на этот счет. Уверена у тебя имеются причины, и мне любопытно узнать какие.

Амелия вошла в гостиную, явно готовясь к бою.

— Я не вернусь туда.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Я не обязана тебе ничего объяснять.

— Согласна. — Ее ответ, казалось, удивил девушку. — Но я хотела бы знать, почему?

— Прекрасно. — Амелия скрестила руки на груди и вздернула подбородок. — Никто мне не позвонил и не сказал, что мой дед умер. Я прочитала об этом в Интернете, и мне пришлось вернуться домой… и я не собираюсь возвращаться в ту школу. Я отказываюсь. Я подумала, что, если я попрошу у тебя разрешения уйти из той школы, ты заставляешь меня вернуться, а если ты поймешь, что меня выгнали, то позволишь мне остаться здесь.

— Тебе было так плохо в «Хотчкисс»?

Амелия нахмурилась.

— Нет.

— У тебя конфликт с преподавателем? В общежитии? С одноклассниками?

— Нет.

— Может ты хочешь в другую школу?

— Да.

— В какую…

— Что с тобой такое? — перебила ее Амелия… и в голосе не слышалось враждебности. Скорее ей было любопытно, потому она не была похожа на ее настоящую мать, кто успел ее подменить на такую копию. — Что происходит?

Джин попыталась что-либо увидеть в глазах дочери, но это было трудно.

— Я была тебе плохой матерью. И я сожалею об этом. Я очень… сожалею об этом. Я была так молода, когда у меня ты появилась, и хотя ты уже почти стала взрослой… не могу сказать то же самое про себя. И честно говоря, когда мне позвонила твоя «мать» из общежития, моей первой мыслью было пойти к Лейну и попросить его поговорить с тобой. Но дело в том… мой отец умер. Мама тоже вот-вот… Эдвард отошел от дел полностью. Лейн занят, пытаясь разрешить весь этот бардак. Мисс Аврора чувствует… ну, в конце концов, получается, что у нас с тобой остались только ты и я. Не к кому больше обратиться.

— А что насчет твоего нового мужа? — с горечью спросила Амелия. — Как с ним?

— Он — моя проблема, не твоя. На самом деле, он лучший пример того, что я всегда все делала неправильно, и мне нужно с ним разобраться самой.

Джин оглянулась на знакомый, элегантный интерьер, а потом повернулась к дочери.

— Буквально у нас нет никого, кроме друг друга. И ты можешь ненавидеть меня за все, что я тебе сделала… я это заслужила. Я готова это принять. Я не буду злиться в ответ. Это все эмоции, хотя и… однако, оправданные с твоей стороны… но они не изменят факт, если ты не хочешь возвращаться в «Хотчкисс», ты и я — единственные, кто сможет решить эту проблему. Может ты передумаешь и захочешь остаться там? Тогда я отвезу тебя назад, в общежитие. Но если ты хочешь бросить… ну, я не позволю тебе этого сделать. Несмотря на то, что ты меня совсем не уважаешь, ты все же несовершеннолетняя, и я — твоя мать в глазах закона. Ты, по крайней мере, получишь свой диплом об окончании средней школы. А потом? Тебе придется потерпеть еще два года. И у меня не будет прав что-либо указывать тебе, как только ты получишь свой диплом.