В память о тебе
В память о тебе читать книгу онлайн
Нина Ревская прикована к инвалидному креслу. А когда-то она блистала на сцене и познала любовь. Ей суждено было возненавидеть того, кто безраздельно владел ее сердцем, и много лет она гнала от себя призраков прошлого… Что же заставляет ее выставить на аукцион единственное напоминание о былой любви, о Родине, о России — свои драгоценности? Русский эмигрант Григорий Солодин ищет встречи с Ниной в надежде раскрыть тайну своего рождения…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Сердце Григория учащенно забилось: вот сейчас что-то должно случиться! Он взглянул на часы. Встреча — через несколько минут. Ничего, встреча подождет.
В лагере мы работали в янтарном карьере. Целые дни напролет я проводил в яме глубиной в сто локтей и такой огромной, что на дне ее могло поместиться все мое село. Я наполнял корзины глауконитовым песком. Он серо-зеленый и похож на засохшую глину, которой покрываются наши дороги после дождя. В этой зеленоватой глине, как ягоды смородины в мамином тесте, скрывались кусочки янтаря.
Я махал лопатой день за днем. Потом меня определили на работу при установке, где из глины вымывали янтарь. Эта работа была полегче. Я подружился со многими заключенными. Мы постоянно недоедали и часто болели, но я сочинял песни и шутил, пытаясь подбодрить товарищей.
Не хочу хвастаться, но они называли меня Счастливым Узником. Они считали меня немного помешанным, хотя и смеялись над моими шутками. Я не люблю вспоминать о том времени. Итак, я потратил двенадцать с половиной лет жизни на янтарный карьер.
Элли! Я упустил из своего рассказа кое-что важное. У меня были жена Маша и дочь Лиза. После моего ареста им удалось остаться в селе. Лет пять спустя, зимой, они заболели дифтерией и умерли. До сих пор я помню их лица. Ты, Элли, — настоящий подарок судьбы для меня, потерявшего все и всех. Из моих записок ты узнаешь о своей старшей, уже покойной сестре.
Из письма я узнал о смерти братьев. Они простудились и умерли от воспаления легких. Когда меня выпустили на свободу, я решил не возвращаться домой. Все равно меня там никто не ждал. Я сел в поезд вместе с одним из лагерных финнов и доехал на нем до конечной станции. Мы вышли, и финн помог мне перейти через границу. А потом я стал бродяжничать. Однажды на грязной после дождя дороге я встретил твою красавицу-маму.
Я хочу рассказать тебе обо всем, но я очень болен. Слишком много пыли я наглотался, дыша воздухом янтарного карьера. Сейчас я передохну и расскажу, как начал новую жизнь здесь, вместе с твоей мамой.
Оставшиеся листы не были заполнены. Закончив чтение, Григорий некоторое время сидел, уставившись на страницы, испещренные поблекшими от времени чернилами. Бумага только немного пожелтела.
«Правда, — подумал он, — что все мы взаимосвязаны. На постижение этой истины мне понадобилось пятьдесят лет».
Его глаза наполнились слезами, и Григорий вытер их платком. Что вызвало эти слезы, он точно не знал. Возможно, краткость жизни этого человека и ее трагичный конец. Снова обратившись к тетради, он поискал дату. Ничего.
Григорий перечитал текст. Удивительно, что несколько страниц могут сказать столь много о человеке — о его убеждениях, покладистом характере и нехватке образования. Чистые страницы были не просто не заполнены, от них веяло болью. Интерес Григория к запискам деда Дрю был сравним с его одержимостью поэзией Ельсина. Возможно, он и не был таким сильным, но слова Трофима, простые и неотредактированные, были «произнесены» на том же языке. Слова эти не касались непосредственно искусства, но говорили правду жизни, а значит, опосредованно имели отношение к красоте, даримой искусством.
Дедушка Дрю. Отец ее матери. Малограмотный крестьянин. Заключенный. Весельчак. Человек, который понимал, что стоит потратить последние дни на то, чтобы записать свои мысли, историю своей жизни. Интересно, сколько еще подобного рода записей оставили после себя безвестные и малообразованные жертвы коммунистической системы? Григорий подумал об архивах КГБ, которые только недавно рассекретили и открыли для широкой публики. Сколько там хранится конфискованных дневников, писем, рукописей, настолько же важных для потомков, как стихотворения Виктора Ельсина? Сколько непрочитанных человеческих исповедей пылится там? Они ждут, пока люди, похожие на Григория Солодина, сделают их достоянием гласности.
Исполненный энергии, он сел за компьютер. Этот перевод станет его первым подарком Дрю.
К трем часам все места в зале торгов аукционного дома были заняты. Люди с любопытством оглядывались по сторонам, словно надеялись увидеть Нину Ревскую собственной персоной. Дрю узнала нескольких постоянных посетителей аукционов «Беллера» — бизнесменов и частных лиц: специализирующийся на бриллиантах красивый торговец из федерального округа Колумбия; женщина средних лет, которая раз двадцать участвовала в торгах, когда выставляли ожерелья, но почти ничего так и не купила; молодой миллионер, который водит своих подружек на все аукционы независимо от того, что там продается, — драгоценности, мебель или вино; худой, лысеющий мужчина, никогда не принимавший участия в торгах, но исправно стоявший за буфетной стойкой, поедая бесплатное угощение. Сегодня угощали французским блюдом из свежих овощей, тонюсеньким печеньем с корицей и кофе из перколяторов. Один из пластиковых кувшинов с водой был почти пуст. Дрю сделала замечание стажеру.
Она не разговаривала со своей начальницей весь день. Время начала аукциона приближалось, и волнение передалось даже всегда невозмутимой Леноре. Сначала помощники не смогли вовремя принести дополнительные стулья для всех участников, а затем вышла накладка с поставщиками бесплатного угощения. Лоб ее изрезали морщины глубокого беспокойства.
Часы пробили четыре. Ленора выпрямилась и уверенно прошла к возвышению, на котором было оборудовано место аукциониста. На полированном деревянном столе стояли два полных стакана воды и ноутбук. Она молчала, но складки тревоги на ее лице разгладились как по мановению волшебной палочки. Все заняли свои места. Марк, грузный молодой охранник галереи, встал на верхней ступеньке. Дрю вместе с двумя мужчинами и дюжиной работающих в штате «Беллера» женщин села спереди у телефонов. Ажиотаж был настолько велик, что работа нашлась всем. Дрю прикрепили к № 201. Аргентинец проживал во Флориде, на Майами-Бич, и весь аукцион намеревался пролежать на пляжном полотенце. В трубке мобильного телефона Дрю слышала, как аргентинец время от времени затягивается сигаретой.
— Какая у вас погода? — спросил он таким тоном, что она догадалась: ему известно, что в Бостоне на этой неделе шел дождь со снегом.
