Иллюзии

Однажды, много лет назад жизнь Вирджинии Делайе неожиданно круто изменилась. В то время она была самой хорошенькой девочкой на втором курсе высшей школы Белл Фурша, а Перри был капитаном футбольной команды, и их любовь и брак были восприняты как совершенно естественные. Сейчас это казалось настолько далеким и нереальным, что Джинни с трудом могла вспомнить то время, когда была счастлива.

Когда-то она фантазировала, мечтая выучиться на дизайнера одежды, или представляла себя продавщицей большого магазина, продающей красивые вещи. Реальность свела ее мечты к тому, что она стала шить одежду для Вилли и своей маленькой коллекции кукол по собственным выкройкам, копируя модели, украшавшие кинозвезд. Домик в глуши, который в свое время был воплощением их с Перри школьной мечты, все больше начинал походить на тюрьму.

Джинни взглянула на себя в зеркало, а потом перевела взгляд на свадебную фотографию, которая стояла на комоде из кленового дерева. Сравнивая себя со своим изображением на фотографии, она с удовольствием отметила, что расцвела и стала еще более привлекательной. Ее светлые волосы сохранили натуральный цвет. Из журналов она знала, как с помощью косметики сделать, чтобы ее красивые глаза цвета топаза казались еще больше. „Кошачьи глаза“, как говорил Перри. Она стала более женственной и Пленительной.

Но девушка на фотографии улыбалась и была счастлива. Она торжествовала, потому что достигла единственной цели, которую ставила перед собой, – венчание в церкви в красивом белом платье с красивым, атлетически сложенным парнем. А теперь в зеркале на нее смотрела женщина, утратившая прежнее сияние. Месяцы, годы однообразной, серой жизни погасили огонь в ее глазах.

Джинни еще раз вздохнула и отправилась на кухню собирать Перри завтрак: термос с кофе, мясо, ломоть домашнего хлеба, зеленый салат и кусок сладкого пирога. Все это она аккуратно завернула в вощеную бумагу и уложила в бумажный пакет. Она оделась потеплее, потому что март выдался ветреным, и вышла, надеясь, что их старенький десятилетний „Форд“ заведется быстро. На дворе сияло солнце, и зубчатые очертания Черных гор упирались своими заостренными вершинами в чистое голубое небо Южной Дакоты. Джинни недолго любовалась красотой, окружавшей ее. Она завела машину и осторожно вывела ее на узкую дорогу, следя за тем, чтобы колеса не скользили на все еще не растаявшем льду.

Независимо от погоды, она сотни раз проделывала этот путь до шахты, где работал ее муж, даже тогда, когда Вилли была еще совсем маленькой. Она знала, что, как всегда, через пятнадцать минут Перри поднимется наверх и, как обычно, будет голоден. Не так много лет тому назад, когда она еще училась в высшей школе, золотые копи казались ей глубоко засекреченным местом, таящим половину сокровищ Америки. В ее памяти всплывали романтические истории о французских первопроходцах – первых белых людях, поселившихся в этом штате. Многие французские названия сохранились до сих пор. Например, Белл Фурш, что в переводе с французского означает „Красивая вилка“. Другим примером была ее собственная фамилия. Когда Джинни проходила в школе историю штата, она с интересом и трепетом читала рассказы о мятежах, кровавых сражениях и всех исторических событиях, происходивших в этих местах.

Теперь ее воображение не возвращалось к смелым людям границы и бандитам, которые верхом на лошадях пробирались через горы и глубокие ущелья.

Давно уже все было по-другому, жизнь стала бесцветной и неинтересной, и ничто не обещало изменений в будущем.

Джинни вновь вернула себя в сегодняшний день и увидела, что уже больше десятка шахтерских жен столпились у входа. Еще давно, когда она ездила на школьном автобусе в Белл Фурш, проезжая это место, она и тогда видела толпившихся здесь женщин.

Неожиданно подумалось, неужели эти женщины так же несчастны, как и она? Джинни припарковала машину и была встречена коллективным „Привет!“ Она смешалась с толпой.

Лаки Нуджет был одним из крупных золотых приисков в западном полушарии. Это богатейшее месторождение золотой руды было обнаружено среди холмов в 1876 году военной экспедицией под командованием генерала Кустера. Сейчас, почти сто лет спустя, минеры проделали глубокие шахты, которые уходили на восемь тысяч футов в глубь земли. Где раньше использовались кирки и лопаты, сейчас работали отбойные молотки. Раньше вся руда выбиралась вручную, сейчас же все делали машины. Были построены десятки помещений для обработки и сортировки руды. Но, несмотря на все это, по-прежнему приходилось выбирать шесть-семь тонн руды, чтобы получить не более унции желтого Металла.

С тех пор, как была найдена первая жила, доход от этого прииска составлял сотни миллионов долларов золотом. Однако рабочие, подобные Перри Делайе, за свой тяжелый и изнурительный труд получали на руки не более ста пятидесяти долларов в неделю.

Не было никакого разнообразия в жизни Джинни: похожие один на другой дни монотонно следовали друг за другом, но надежда на лучшее ее не покидала.

– На днях я видела твою маленькую дочку, Джинни... Она прехорошенькая, – сказала жена Элмера Хоукинса, Грейс.

– Спасибо, Грейс... Как сегодня твоя рука? Немного лучше?

– Да-да. Доктор Морис обещал, что к пятнице, к танцевальному конкурсу, все пройдет. Я купила себе новое платье. А ты? Будешь в своем зеленом, из атласа?

– Я переделала его... Я изменила фасон, и теперь оно выглядит, как новое.

Женщины замолчали, как только показался первый шахтер, уставший и изнуренный тяжелым трудом. Он на ходу снимал наушники, защищавшие его от страшного грохота отбойных молотков. Вслед за ним вышли и другие шахтеры, такие же уставшие и понурые. Среди них был и Перри в своей старой шотландской клетчатой куртке и рабочих брюках. Девять лет тяжелого труда наложили отпечаток на его облик, стирая все то, чем когда-то восхищалась Джинни.

– Привет, Перри, я здесь! – позвала она. Он подошел и небрежно поцеловал ее.

– Что на ленч? Я голоден!

– Мясо... давай сядем в машину.

– Опять мясо? Разве я не сказал, что мне хочется жареного цыпленка?

– У меня не было цыпленка. Я куплю и приготовлю его на ужин, хорошо? – сказала она. – Еще я принесла овощной салат и яблочный пирог. Не пойти ли нам вечером в город? Можно было бы зайти в кино. Мы так давно никуда не ходили...

– Не могу, – произнес он, прожевывая мясо. – Мы договорились встретиться с Джеком и Элмером после ужина...

– Опять? – Это означало, что вот уже который вечер ей снова придется оставаться одной с Вилли. – А ты не можешь отказать им? Ты с ними бываешь больше, чем со мной...

– Брось, Джинни. Ты моя жена, и я бываю дома каждую ночь. Я же разрешил тебе в пятницу пойти на танцы, ты недовольна?

Она не ответила, но больше всего на свете ей хотелось остаться сейчас одной.

После того, как она выкупала и уложила в постель Вилли, уже ночью, Джинни размышляла о том, как бы ей изменить свою жизнь, чтобы она стала более динамичной, целенаправленной и радостной, перестала быть пассивным ожиданием старости и звания бабушки. Она пыталась найти какой-то выход, но ничего дельного на ум не приходило. Кто, кроме нее самой, мог помочь ей?

Она отгладила свое зеленое атласное платье. Благодаря со вкусом подобранной, блестящей отделке, оно выглядело совсем не таким, как прежде. Повесив его в шкаф, Джинни вернулась в спальню со старым журналом „Серебряный экран“ в руках. С глянцевых страниц журнала на нее смотрели женщины, улыбающиеся и счастливые. И она спрашивала себя, действительно ли они такие счастливые, какими кажутся.

Ее личное счастье было кратковременным. Оно было связано с Перри Делайе, самым популярным мальчиком в младших классах. Джинни была очень талантливой. Она прекрасно кроила и шила, обладала большим вкусом, мечтала стать известным модельером. Но после того, как они с Перри обручились, ей пришлось расстаться со своей мечтой.

Перри стремился закончить физкультурный колледж. Он надеялся в колледже получить спортивный разряд. Его мечтой было стать учителем физкультуры или спортивным тренером. Но разряда он так и не получил. Затем решил поступить в университет, но и из этой затеи ничего не вышло. Тогда, последовав примеру своего отца и деда, он пошел на прииск Лаки Нуджет.