Мимолетное знакомство (ЛП)

— Хорошо выглядишь, — говорит он.

Мне следует поблагодарить его, но я не делаю этого.

— Послушай, Келли, — он снова потирает свой подбородок, — хочу поблагодарить тебя за то, что позволила мне присутствовать на свадьбе. Это много значит для меня. 

Хотя Габби и Бен спросили меня, перед тем как пригласить Итана, мне не нравится, что он выставляет все так, будто я всем управляю.

— Если бы ситуация была обратной, — говорю я, и хотя мне смешно представлять, что я поступила бы с ним так же, как он со мной, — надеюсь, ты бы поступил так же. Меня бы убило, если бы случившееся между нами, не позволило мне присутствовать на свадьбе Габби.

— Если бы ты была против моего присутствия на свадьбе, я бы понял, я это заслужил. — И хотя я по собственному опыту знаю, что Итан довольно хороший лжец, на этот раз я решаю поверить ему.

— Я никогда не была мстительной, Итан.

— Я знаю это. Это одна из тех вещей, которые я... — Он останавливается, прежде чем договорить. Это одна из тех вещей, которые он любил во мне. Любил, в прошедшем времени. В прошедшем времени, как и мы двое. И это тот момент, когда для меня наш разрыв становится окончательным. Это было не тогда, когда он плакал, умоляя меня дать ему еще один шанс. Не тогда, когда я упаковала все свои вещи в коробки и поставила их в холодную, пустую кладовку. Не тогда, когда он через три дня остановился у дома моей матери, чтобы вернуть пару моих сережек, которые нашел на комоде. Сейчас. Здесь. В коридоре в Вирджинии на свадьбе наших лучших друзей.

Все кончено. И меня это устраивает.

— Твоя новая девушка хорошенькая. — Я на самом деле не уверена, что заставляет меня сказать это, но по какой-то причине кажется правильным вести себя мило с ним, ради себя самой.

— Я просто хочу, чтобы ты знала, я привел ее с собой только потому, что знал, меня не рады будут видеть в компании. Я не хотел приезжать и быть одиноким, пока я не болтался с Беном.

Впервые после нашего разрыва, мне жаль его. Я знаю, он хочет, чтобы я предложила ему пообщаться со всеми нами, но я не могу этого сделать. Несправедливо по отношению к его новой девушке, Эмили — общаться со своей бывшей, и несправедливо по отношению к себе — предлагать то, к чему я не готова. Возможно со временем, я смогу находиться рядом с ним, но не сейчас.

— Я должна пойти посмотреть, могу ли помочь Эми с ужином, — говорю я, готовая уйти. Я не могу стоять здесь и продолжать разговаривать с ним дальше. — Ты идешь?

— Да, позже. — Итан слегка кивает мне, когда я прохожу мимо. — Ты очень хорошо выглядишь.

Вместо тысячи неприятных слов, крутящихся на языке, я соглашаюсь на простое «спасибо».

Я разворачиваюсь и ухожу по коридору. Я не вижу лицо Итана, но знаю, что он смотрит, как я ухожу.

Глава шестая

Дом Райтов во время ужина не похож на то, к чему я привыкла. Учитывая, что я жила с одним родителем, на ужин я обычно бросала что-то в микроволновку и ела в одиночестве, заканчивая домашнюю работу. Здесь же, все собирались вместе, ведя беседу.

В столовой, недалеко от кухни, протекал какой-то семейный спор; сегодня днем сестра Бена и Нейта, Джесса, прибыла из Филли [1] . Она спорит с отцом о том, сколько ей следует заплатить за гранитные столешницы для кухни, которую она переделывает вместе с мужем. Мне нравится Джесса, она шумная, как и ее мама, и не обращает внимания на бред ни от одного из своих братьев. Она тоже великолепная, ей двадцать семь, и она — самая старшая из детей Райтов.

Здесь в кухне, Эми дает мне задание приготовить чесночный хлеб. По правде говоря, я сделаю все, о чем бы она меня ни попросила. Мне нравится находиться рядом с ней: она заставляет меня чувствовать себя частью своей семьи. Лазанья, которую она приготовила, кипит в духовке и издает такой чудесный аромат, что мне приходится останавливать себя от того, чтобы добежать туда, открыть дверцу и попробовать ее, пока она еще готовится. Бьюсь об заклад, что ожоги будут того стоить — вот как хорошо она пахнет.

— В Нью-Йорке есть один парк, построенный на старых железнодорожных путях, — говорит Эми с энтузиазмом, наполняя кастрюлю водой. — Он настолько яркий и зеленый на фоне бетонных зданий города. Думаю, этой весной собираюсь съездить туда на поезде и нанести отличный долгий визит. Ты тоже должна поехать. — Она смотрит на Габби. 

Я подхватываю ножом кусочек масла и намазываю его на хлеб, пытаясь не чувствовать себя брошенной, потому что они обе стоят на другой стороне кухни, строя планы без меня. Но так как я не член этой семьи, у меня нет разумной причины для ревности. Тем не менее, я ревную.

— Мы можем провести там выходные, — говорит Эми, моя кастрюлю. 

Габби занята нарезкой морковки для салата.

— Да, было бы весело.

— Келли?

Я поднимаю взгляд, ожидая, что Эми сделает мне замечание по тому, как я намазываю масло, но она только выжидательно на меня смотрит.

— Простите? — я не понимаю, чего она ждет.

— Ты готова провести выходные с девочками в Нью-Йорке? Мы можем посмотреть представление или что-нибудь в этом духе.

Я смотрю на Габби, которая глупо улыбается салатнице.

— Было бы здорово, — говорю я, не в силах остановить свою нелепую улыбку.

— Мы должны будем сходить в спа-центр или что-то вроде этого, сделать это правильно, — говорит Эми, и могу сказать, что перспектива этой поездки будет вдохновлять ее на протяжении нескольких последующих месяцев. Она определенно из тех, кто составляет целый план путешествия по своей инициативе, и наличие кого-то, планирующего что-то для меня, делает поездку еще более волнующей. Эми настолько организована, что я хочу отвести ее в сторонку и спросить, не откажется ли она взглянуть на мою жизнь. Посмотрим, удастся ли ей навести в ней порядок. 

Закончив с чесночным хлебом, я спрашиваю Эми, могу ли еще чем-то помочь с ужином.

— Неа, — говорит она, глядя на Габби с заговорщической улыбкой. — Почему бы тебе не пойти в гостиную и не познакомиться с Мадлен? 

Мадлен — дочка Джессы, и я очень хорошо знаю, что она в гостиной играет со своим дядей Нейтом. Самое последнее, что мне нужно увидеть в этом мире — красивого мужчину с маленьким ребенком. Эми и Габби должны это знать, и поэтому они обе, вредные-превредные женщины, постоянно улыбаясь, настаивают, чтобы я пошла в гостиную.

— Вы двое особой деликатностью не страдаете, — говорю я, направляясь к двери.

Выходя из кухни, слышу позади себя их хихиканье. 

В гостиной Нейт сидит, скрестив ноги, перед детским столиком, накрытым розовой скатертью с вышитыми на ней мелкими лиловыми цветочками. Ярко-розовый шарф из перьев обернут вокруг его шеи. Он крошечный и предназначен для кого-то размерами с Мадлен.

— Оттопырь мизинец, дядя Нейт! — говорит Мадлен. Ее голос звучит измученно, словно раньше уже тысячу раз говорила ему помнить о хороших манерах. Он тотчас же подчиняется, осторожно поднимая крошечную лиловую чашечку с крошечного лилового блюдца, которое держит в правой руке.

Он замечает меня, пока я стою в дверном проеме, и улыбается. Улыбается без намека на смущение, даже не тянется снять шарф или поставить чашечку. Складывается впечатление, что он живет ради развлечения этой маленькой девочки, и должна признать, это невероятно мило.

— Мэд, — говорит он, кивая в моем направлении. — У тебя клиент.

Мадлен выхватывает старый блокнот из кармана крошечного клетчатого фартука, повязанного на ее талии, и переключается на меня.

— Добро пожаловать, — говорит она, вытаскивая карандаш из-за уха. — Сколько вас?

— Я одна, — отвечаю.

— Сюда.

Нейт улыбается, когда его племянница ведет меня к нему, и я сажусь на пол, скрестив ноги, подражая ему.

— Милый шарфик, — говорю я.

— Мой лиловый в химчистке, — отвечает он, перебрасывая его через плечо.

— Ну, розовый тебе идет.