Все могло быть иначе

— Пожалуйста, уходите, — умоляла она, — и сейчас же.

Дэвид лихорадочно искал объяснение тому, что произошло.

Как бы он ни желал быть отцом Андреа, он не мог представить себе, что это правда.

Он и Кэрли виделись только один раз за пять месяцев до их свадьбы с Итеном. В тот злополучный уик-энд, когда она приехала без уведомления. И тогда у него хватило времени лишь для того, чтобы проводить ее на вокзал.

— Не понимаю, Итен, что за глупость ты придумал с этими волосами. У меня есть другие, более интересные занятия, чем выслушивать твои выдумки.

— Зачем ты притворяешься, черт возьми? — тихо промолвил Итен, так тихо и мягко, что расслышать его было нелегко. — Я потратил десять лет моей жизни, чтобы Андреа действительно была похожа на меня. А ты и пальцем не пошевелил, чтобы уделить ей какое-то внимание.

Теперь всякие оправдания или сомнения были излишни — Итен всерьез считал, что отец девочки — Дэвид.

Дэвид был поражен и не смог ответить сразу. Он вопросительно посмотрел на Кэрли, будто спрашивая совета, как поступить. Глаза ее были переполнены еще не пролитыми дрожащими слезами. Он увидел горе, боязнь и отчаяние, но больше всего его поразило ее молчание.

Итен ждал ответа. Дэвид медлил. Мощный внутренний голос требовал, чтобы он высказал бывшему другу всю правду, как можно быстрее убрался отсюда и забыл все прошлое. Однако было одно препятствие на этом пути — Кэрли.

Это из-за нее он здесь, и есть только один ответ, который он может дать Итену. Чувствуя, что это будет опрометчиво, Дэвид, наконец, оторвал взгляд от Кэрли и посмотрел на ее мужа.

— Уже поздно, и ты пьян. Ничто не заставит меня говорить с тобой об этом сейчас.

Это не было ни отрицанием, ни признанием. Просто способ немного затянуть время. Прежде, чем уйти, он рискнул снова взглянуть на Кэрли. Блестящие дорожки бежали по ее щекам — это слезы, наконец, прорвались наружу. Эта картина жгла его изнутри, преследовала все время на обратном пути в мотель, и с ней он заснул тревожным сном.

ГЛАВА 5

Утром настойчивый телефонный звонок разбудил Дэвида. Это была Кэрли.

— Я должна увидеться с тобой, — сказала она.

— В любое время, — ответил он и сел. Посмотрел на часы: без четверти семь.

— Через час?

— Где?

— На мельнице.

Встреча с ней на мельнице только усугубит эмоциональный тупик, в котором они уже находились.

— Думаешь, что это может привести к чему-нибудь хорошему?

— Я пыталась удержать тебя от этого, но ты не послушался.

Он пробежал пальцами по волосам.

— Неужели нет какого-нибудь другого места, куда мы смогли бы пойти?

— Нет, в другом месте нас может кто-нибудь увидеть.

— Хорошо, — неохотно согласился Дэвид.

— Извини, — сказала Кэрли мягко. — Я бы не настаивала, если бы были другие обстоятельства.

Против воли он вспомнил старую привычку: чтобы они ни делали, вносить в их отношения полную ясность, и спросил:

— Кто отец, Кэрли?

Долгая пауза.

— Я скажу, что смогу, когда увижу тебя.

Дэвид не услышал того, что хотел, — значит ничего не изменилось после его приезда в Бекстер. Он повесил трубку и направился в душ.

Не завтракая, Дэвид сразу поехал на мельницу, намереваясь быть там раньше Кэрли. «Таким образом, — думал он, — она приедет ко мне, а не я к ней».

В пути он решил, что чем бы не была вызвана просьба Кэрли о встрече, как бы ни были загадочны ее объяснения в создании мифа о том, что он является отцом Андреа, сегодня надо покончить с остатками их отношений. Сегодня он расстанется с Кэрли, и их прошлое будет предано забвению. Ее проблемы, — какими бы они ни были, — его не касаются. И уж тем более он не намерен вникать в них.

Слава Богу, что Виктория решила приехать к нему попозже. Из всех американских мыльных опер ее интересовала только одна — «Династия». Отношения же людей в маленьком городке Бекстер показались бы ей безнадежно мелодраматичными и неинтересными. Хотя, кто знает?! — превратности и запутанность жизни Кэрли, может быть, и удостоились бы ее внимания.

С самого начала, когда Итен вчера бросил эту маленькую «бомбу», он считал мысль о том, что Кэрли предала их обоих, несерьезной. Он не мог заставить себя поверить в это. Он знает (по крайней мере, знал) ее очень хорошо и не допускал даже намека на то, что она могла иметь связь с кем-то на стороне. Но если это не так, тогда что? Результат одной дикой вечеринки? Наказание за непроведенный вместе уик-энд в Нью-Йорке?

Андреа была зачата за неделю или две до приезда Кэрли в Нью-Йорк. Не удивительно, что Итен принял ребенка за своего. Но, странно, почему Кэрли делает это. Более того, она убедила Итена, что между ними внезапно возникла большая страсть.

Дэвид отвлекся на шум машины, пробирающейся по заросшей дороге. Солнце, отражавшееся в лобовом стекле, мешало ему разглядеть, кто внутри. Наконец, он уловил очертания фигуры Кэрли. Он начал осознавать происходящее, и что-то тревожное шевельнулось у него в груди. Предчувствие говорило Дэвиду — ему не удастся спокойно уехать отсюда...

Кэрли пыталась разглядеть Дэвида сквозь высокую траву. Она заметила его машину, едва сделала последний поворот. Но его у машины не было.

Кэрли не спала всю ночь, прислушиваясь к тиканью часов, поставленных еще дедом у подножья лестницы. Она пыталась решить, что же ей делать. Неважно, как она поступит, но Дэвид будет играть здесь ключевую роль. Без его помощи все, что она сделает для защиты Андреа, будет бесполезным. Но у нее нет права просить у него поддержки — он не обязан ей ничем.

Остановившись рядом с машиной Дэвида, Кэрли выключила мотор и отстегнула ремень безопасности. Выйдя на свежий утренний воздух, она сразу увидела Дэвида, стоящего у лопасти водяного колеса. Он был в выцветших джинсах и потертой кожаной куртке. Первый раз после его приезда внешне он походил на обыкновенного жителя такого провинциального городка, как Бекстер. Руки в задних карманах джине, неопределенное выражение на лице. Дэвид устремил напряженный взгляд на Кэрли. Речь, которую Кэрли репетировала все утро, улетучилась у нее из головы. Это должны были быть слова, которые убедят его. Он должен был или помочь ей, так как любил ее когда-то, или уехать по той же причине. Она стояла у открытой дверцы машины и произносила про себя молитву, чтобы Дэвид сделал первое движение.

После мучительно долгого молчания Дэвид вынул руки из карманов и направился к Кэрли.

— Ты всегда была более ловкая, чем я, — произнес он, остановившись в нескольких шагах от нее.

— Только потому, что это для меня очень важно...

Дэвид мучительно знакомым жестом погладил подбородок.

— Это твоя игра, — сказал он.

Она вздохнула.

— У тебя, наверное, сотня вопросов?

— Да, они были, но ты уже ответила на них огромным количеством лжи... И я не хотел бы сейчас вновь услышать ее. Поэтому говори прямо, что у тебя на уме?

Сколько Кэрли знала Дэвида, он всегда, когда подвергался эмоциональной угрозе, уходил как бы в раковину жесткости, используя нападение для защиты, нанося удары по кому-то или чему-то, что ближе. В последние месяцы жизни матери он и его отец почти не разговаривали между собой. Когда мать умерла, Дэвид отказался нести нагробное покрывало, во время отпевания сидел, как окаменевший, с сухими глазами. Потом сразу ушел и не присутствовал при обряде погребении. Когда в полночь Дэвид еще не вернулся домой, его отец позвонил Кэрли. Она нашла его на кладбище у могилы матери распростертого на цветах, всхлипывающего и вздрагивающего всем телом.

Не зная, как сейчас установить контакт с Дэвидом, Кэрли сказала:

— Прости меня.

В душах обоих блеснул маленький луч надежды.

— И ты прости.

Ветер сдул прядь ее волос на лицо, образовав временное укрытие от его пристального взгляда. Кэрли убрала волосы за ухо. Она больше не могла прятаться от Дэвида.