Любовь как в сказке (сборник)

— Ты?! — Петя оторвался от записей и изумленно посмотрел на приятеля. — Ты — на ворота? Да тебя же первым ударом снесет, к сетке припечатает! Ох, извини… Я не то хотел сказать. Просто я не знал, что ты умеешь играть в футбол.

«Я тоже не знал», — про себя вздохнул Паша. Пете же он ответил:

— Футбол — это моя самая любимая игра. Исключая шахматы, конечно.

Он не соврал, хотя бы просто потому, что, кроме шахмат, ничего другого не умел.

— Тогда просто отлично! — Петя радостно соскочил с кровати, чтобы хлопнуть приятеля по плечу. — Значит, будем в одной команде!

— Я завтра встану в ворота, но только в одном случае, — остановил его Паша. Он чувствовал, что теперь его черед диктовать условия.

— Ну? Говори! Для своего вратаря я что угодно сделаю!

— Да? И даже пойдешь сегодня на дискотеку?

— Ах ты… — Петя стащил с кровати подушку, кинулся за Пашей. — Ах ты, хитрован!

— Ладно, ладно, утихни, — смеясь, уворачивался от ударов тот. — Иди лучше на танцульках энергию расходуй.

— Ладно, уговорил. — Петя бросил подушку обратно на кровать, наспех пригладил волосы. — Я готов! Пошли!

— Как! Ты прямо так и пойдешь? — Паша критически оглядел Петю. — Прямо вот в этих спортивных штанах с протертыми коленками и в рваной потной футболке?

— А что? — искренне удивился Петя. — Я должен ради тебя еще и марафет наводить? Или ради девчонок? Ничего, и так сойдет! Может, это хоть какую-нибудь отпугнет, а то и так не знаю, куда от них деваться. Все равно как мухи налетят, хоть я в валенках и тулупе появлюсь. Да не дрейфь ты, я проверял! — Хлопнув Пашу по плечу, Петя подтолкнул его к двери.

Глава 9

Дискотечные страдания

В наступивших сумерках ярко освещенная танцплощадка казалась волшебной бригантиной, отправляющейся в дальние странствия. Вожатые и педагоги вышли на боевые посты, рассевшись на лавочках, ближайших к левому борту «судна». За беззаботными и веселыми разговорами они скрывали напряжение и готовность разогнать эту шайку-лейку при первом же скандальном эксцессе. Каждый из воспитателей бдительно следил за «своими», отнимая то вдруг появляющиеся в руках пачки сигарет, то банки с пивом. По правому борту, среди лип и рябин, расселись повара и другие работники столовой, к ним же присоединился медпункт в полном составе — врач, медсестра и нянечка.

Экипаж и пассажиры «романтического судна», разодетые в лучшие наряды девчонки и парни, стояли кучками вдоль ограждения, возбужденно переговаривались, хихикали и переглядывались. Гремела музыка, но в центре площадки было пока пусто — ждали диджея Васю Быстрова, который по традиции всегда открывал первую лагерную дискотеку.

Марина и Лена держались особняком — бывшая гордячка теперь тенью следовала за наставницей (можно сказать, как спортсменка за тренером), готовая выслушивать новые и новые указания. Марина не возражала — ей тоже было удобнее, когда «кошмар» находился рядом: так выгоднее оттенялись преимущества «идеала». Обе нервничали, их волновало отсутствие Пети Зуева. «Почему его нет? — гадали безутешные страдалицы, обратив лица к корпусу пятого отряда. — А вдруг не придет?» Каждая из них втайне страшилась, что все тщательные сегодняшние приготовления пропадут даром. Хотя для Марины все шло очень даже неплохо — неожиданно случилось еще кое-что, приблизившее Лену к «кошмару», а ее, Марину, к «идеалу».

Когда перед самой дискотекой они наводили в туалете последние штрихи, Лена, оглянувшись по сторонам, достала из кармана мятую пачку и вынула оттуда сигарету.

— Ты куришь? — поразилась Марина.

— Да нет вообще-то. Только иногда затягиваюсь, когда нужно расслабиться. Закурим?

— Я не курю, — пожала плечами та. Это было правдой. Марина на самом деле не курила, причем по принципиальным соображениям: ее мама-врач с детства внушила ей, что в городе с такой плохой экологией, как Москва, курить не просто вредно, а глупо и преступно. «Если бы ты знала, какая дрянь оседает у нас в легких! Они же просто черные от грязи и пыли, почти окаменевшие». Мама Марины знала, о чем говорила: она была хирургом-пульмонологом и видела легкие москвичей каждый день на операциях. Чтобы ее не сочли «белой вороной», Марина начала курить в седьмом классе, но тут же и бросила, не желая добавлять в свой организм дряни помимо городского смога.

Лена закурила, затянулась только раз, потом затушила сигарету и выбросила ее.

— Все! Хватит на сегодня. Думаю, я уже в порядке.

«Как же, как же! — скептически усмехнулась Марина. — В порядке! Знала бы ты, что творишь. Накрасилась, куришь… Ты не можешь сделать больше, чтобы оттолкнуть его!» Но она ничего не сказала.

А охваченной волнением Лене даже не пришло в голову поинтересоваться, почему это ее спутница, проявившая столько заботы о внешнем виде других, сама отправляется на дискотеку в джинсах и футболке. Эта маленькая странность прошла мимо занятого совсем другими мыслями сознания Шувалды. С той минуты, как она вышла из корпуса, для нее перестало существовать все, кроме НЕГО.

Но вот наконец Петя появился — они шли вместе с Пашей и о чем-то оживленно беседовали. Приблизившись к девочкам, Паша незаметно подмигнул Марине, а потом, быстро оглядев Лену, поднял большой палец на опущенном кулаке.

«Одобряет! — поняла она. — Одобряет мои махинации с Ленкой!»

Когда парни проходили мимо, Паша что-то шепнул Пете и толкнул приятеля в бок — тот обернулся и оценивающе посмотрел на стоящих неподалеку девочек. «Началось! — Марина скромно потупила взор. — Сравнивает меня и Ленку!»

Она была права. По дороге на дискотеку парни снова вернулись к недавнему спору, и теперь Петя с торжеством доказывал Паше свою правоту — среди встречных девчонок не было ни одной ненакрашенной.

— Я же тебе сразу говорил, они будут намазаны, все до одной! Я в этих делах собаку съел! Вон, посмотри на эту! Такое чувство, что ее в бочку с краской обмакнули, на физиономии — все цвета радуги! А вон та — да это же просто тушите свет! Под глазами такие синяки, будто она с Тайсоном два часа боксировала. А вот эта? Видал когда-нибудь такую боевую раскраску? Ходячая реклама магазина красок! А у этой губищи — как у объевшегося вампира!

Знали бы бедные девчонки, какими нелестными были отзывы парней!

— Рано еще делать выводы, — упрямо мотал головой Паша. — Твое заключение не правомерно. Ты не можешь экстраполировать полученные результаты на всю популяцию, потому что выборка — не репрезентативна.

— Говори проще, Гуру! — Петя недовольно сплюнул. — А то у меня голова от таких слов пухнет!

— Я имею в виду, что нельзя делать выводы по такому небольшому количеству девочек. Может быть, остальные как раз не накрашены! Посмотри, например, вот на этих двух, — они как раз приблизились к Марине и Лене. — Не станешь же ты отрицать, что одна из них — очень даже ничего!

Петя нехотя бросил взгляд в указанном Пашей направлении, оглядел девочек, быстро отвернулся и кивнул, бросив скороговоркой:

— Да, одна действительно ничего.

Но понять, которую из двух он имеет в виду, было совершенно невозможно. Если Марина в своих нехитрых одежках была похожа сама на себя, то Ленка совершенно преобразилась. Легкая серебристая блузка и обтягиваюшие черные бриджи подчеркивали красоту и стройность фигуры, высокие каблуки открытых босоножек приподняли девочку еще, и теперь она возвышалась над остальными, подобно античной богине. Но больше всего преобразилось ее лицо. Прыщики на лбу и на щеках исчезли под аккуратным слоем тона. Глаза, едва заметно подведенные карандашом и тушью, ярко сияли на ясном, чуть тронутом загаром и румянцем лице, блестки на веках и скулах загадочно мерцали, делая Лену похожей на выросшего эльфа или помолодевшую фею. Не забыты были и губы — Марина потрудилась на славу, и теперь от блестящих сочных губ Лены невозможно было оторвать глаз. Внимание публики привлекла и оригинальная прическа, которую Марина изобрела, что называется, «на ходу» — начесав волосы «чертиком», она отдельные пряди поставила торчком и сделала рыжими, выкрасив и закрепив оттеночным лаком с блестками, другие же свернула крендельками и укрепила длинными яркими шпильками-палочками.