Наперегонки с судьбой

— А вы — моя напарница?

— О-о… Сомневаюсь.

Собеседница, так больше и не улыбнувшись, отвернулась и не спеша двинулась в сторону парикмахерской, на ходу бросив кому-то за Настиной спиной «Зайди ко мне потом!» Этим «кем-то», как выяснилось, была администратор Света. И Настя обрадовалась ей так, словно она — ее родственница.

— Кто это такая? — она кивнула вслед уходящей красавице.

— А ты что же, не догадалась? Это же Виктория, наша хозяйка…

— Хозяйка салона?!

— Ну да… Виктория Сереброва. «Мисс Москва»… Самая красивая женщина российского бизнеса и самая влиятельная персона фэшн-индустрии.

Настя еще раз, теперь уже с ужасом, посмотрела вслед красавице.

— А я с ней разговаривала…

— Я тоже…

— Я думала, она моя напарница…

— Надеюсь, ты ей этого не сказала?

— А если да, то… что бы было?

На лице Светланы мелькнула какая-то странная улыбка.

— Знаешь что, девочка? Если хочешь здесь работать, учись держать язык за зубами… И десять раз подумай, прежде чем что-нибудь сказать.

— Ну нет, я так не умею. — Настя грустно и в то же время упрямо посмотрела на свою собеседницу. — Я всегда говорю то, что думаю.

— Это, конечно, весьма похвально. Только вот данное право еще надо заработать. Пока ты никто, ты не можешь говорить все, что думаешь.

— И кто мне может это запретить?

У Насти определенно начался один из тех самых приступов «упертости», за которые ее с самого детства так ругала мама и из-за которых (что уж греха таить) у нее было в жизни вполне достаточно неприятностей!

Светлана, направляясь к своей стойке, мельком взглянула на нее:

— Никто не может. Но говорить то, что думаешь, без вреда для карьеры можно лишь тогда, когда ты собой что-то представляешь…

— Но я же не смогу что-то собой представлять, если не буду такой, какая есть!

Неизвестно, чем бы завершился этот разговор, если бы к ним не подошла довольно сурового вида бабулька в голубой форме.

— Вы меня искали?

Вопрос был адресован Светлане, а на Настю старушенция бросила неодобрительный взгляд и отвернулась.

— А-а-а, баба Дуня! Искала-искала… Ну, Настя, вот и твоя напарница, Евдокия Ивановна, — наш лучший специалист по влажной уборке… Надеюсь, вы подружитесь, а если возникнут вопросы, пожалуйста ко мне.

Настя мысленно ахнула и повернулась к бабе Дуне, даже не заметив, что Светлана уже спешит к очередному клиенту, вошедшему только что в салон, с точно такой же приветливой улыбкой, какой совсем недавно приветствовала здесь Настю… Вот это поворотик! Они что же, уборщицей ее, что ли, сюда берут?!

— Как тебя звать-то? — Баба Дуня продолжала рассматривать девушку без намека на приветливость.

— Н-настя…

— Лимитчица?

— Кто?

— Значит, лимитчица! Пьешь-куришь?

— Нет.

— И на том спасибо. Полы хоть умеешь мыть? — Да…

— Значит, так. Твое место — кафе. И чтоб тебя не видно было и не слышно. Клиентам глаза не мозолить, подметать чисто, вытирать сухо, на работу приходить за час до открытия, уходить через час после закрытия, обеденного перерыва нет… Все.

И круто развернувшись, баба Дуня двинулась по своим делам, не сомневаясь, что задохнувшаяся от возмущения Настя следует за ней.

— Погодите! — Девушка наконец обрела дар речи. — Это я что же, вроде уборщицы тут буду?!

— Никаких «вроде».

— Но я не хочу быть уборщицей!

Ни на минуту не останавливаясь, баба Дуня безразлично пожала плечами:

— Не хочешь — не надо. Дверь прямо и налево.

Сияющее великолепие холла мигнуло и погасло, словно испорченный фонарик. Но тут же вспыхнуло и засияло вновь. Вновь поплыло перед Настиными глазами изящными силуэтами блистательных красоток и элегантных мужчин, стильных девушек в голубой форме, витрин с прихотливыми флаконами, привезенными, скорее всего, прямо из Парижа, странными терпкими ароматами, пахнувшими вдруг из соседнего зала…

На секунду Настя зажмурилась, а потом прижалась лбом к зеркальному стеклу, возле которого ее настигла истина, и внимательно посмотрела себе в глаза.

— У меня нет работы, — пояснила Настя своему отражению. — У меня нет квартиры. У меня нет денег. У меня нет ничего… И самое главное — мне здесь очень нравится!

И она со всех ног бросилась за бабой Дуней.

5

— А я сразу поняла, что приезжая!

Та самая хорошенькая парикмахерша, напоминающая беленького котенка, появилась в кафе минуту назад и бесцеремонно плюхнулась прямо за тот столик, который старательно протирала Настя.

— Что — так заметно?

— Ага… Да ты садись, чего стоишь?

— Н-не могу…

— Кофе хочешь?

— Мне, кажется, нельзя…

— Почему? Ты что — больная?!

— Я уборщица!

Настя вздохнула и опасливо покосилась на соседний столик, за которым о чем-то переговаривалась компания сразу из четверых здешних красоток, поначалу показавшихся девушке похожими, как родные сестры.

— Вот уж не знала, что «уборщица» — название смертельной болезни, при которой кофе противопоказан… Садись и не глупи! Тебя как зовут?

— Настя.

— А я Лиза! И ничего особенного в том, что ты приезжая, нет. Я и сама из Рыбинска… Что в этом плохого? Подумаешь, ну приехала девушка из другого города. Не всем же в Москве рождаться? У меня, между прочим, когда я в этот салон первый раз вошла, тоже ноги подгибались и руки дрожали.

— Ты что, тоже работала здесь уборщицей?

Настя наконец перестала колебаться и села напротив симпатичной Лизы.

— Нет. Уборщицей не была, но, кстати, если бы предложили, не отказалась бы… Подумаешь!.. Вон, в Америке дети миллионеров уборщиками подрабатывают, а Мишель Пфайфер и вообще официанткой была, пока ей не повезло!

Переливчатый звук, раздавшийся откуда-то из-под стола, заставил Настю подпрыгнуть, а Лизу хихикнуть:

— Ну чего ты так испугалась? Это же всего лишь мой мобильник, сейчас отключу… О чем это я говорила?

— Про Мишель Пфайфер.

— А-а-а… Да. Ну так мне повезло куда больше, чем ей, потому что меня сюда сразу взяли парикмахером. На спор!

— Как это — на спор?

— Представь себе, по глупости. — Лиза с удовольствием отхлебнула свой кофе. — Приехали мы с подружкой в Москву. На каникулы. Ну а я только перед этим парикмахерские курсы закончила, и наш мастер считал меня талантливой… Вот я и возгордилась, и давай перед подружкой хвастаться, что, мол, в любом столичном салоне меня с руками оторвут. Мы с ней в этот момент как раз возле «Виктории» гуляли и поспорили, значит, на десять долларов…

— И что?!

— Что-что… Деваться некуда, двинула сюда: руки дрожат, колени немеют, вся вспотела от страха… Ну, вижу, вытаращились на меня, как на деревню какую-нибудь, и фиг с вами! Зажмурилась, да как рявкну: «Не нужны ли вам талантливые парикмахеры?»!

— И что?!

— Что-что… Как обычно: покажите, мол, ваш диплом. А я им — могу, мол, и на деле показать… И показала!

— А они?

— Поглядели на мою работу и взяли, поздравили даже! Сначала подмастерьем, потом парикмахером, потом на городской конкурс послали. Потом — на между народный…

— А ты?..

— А я победила.

— Врешь!

— Ну разве что совсем капельку…

И они расхохотались, словно были знакомы не десять минут, а прямо с детства. Правда, Настя опомнилась первая и, зажав рот ладонью, опасливо покосилась на соседний столик. Но красавицы клиентки никакого внимания на них с Лизой не обращали, вредной бабы Дуни в поле зрения тоже не просматривалось… Настя еще раз, уже внимательнее, посмотрела на прекрасных дам и вздохнула: «До чего же красивые!» Ты не знаешь, кто это?

— А, эти… постоянные клиентки. Они тут все красивые. Ты не представляешь, приходит первый раз — мымра мымрой, ну просто крокодил какой-то! А проведет здесь у нас часиков пять-шесть — и пожалуйста! Хоть на подиум ее… Взять хотя бы этих. Вот та загорелая брюнетка — Валерия Артамонова, жена известного банкира, но умная: главный редактор журнала «Шик энд шок»! Непростая дама, они с нашей Викторией, по-моему, делишки какие-то крутят…