Влюбленные враги

Каприсия происходила из старинного английского рода, и отец постарался воспитать ее настоящей англичанкой. Он, разумеется, не предполагал, что в один прекрасный день она унаследует Ферринфилд и станет владелицей приличного состояния, но Каприсия считала себя обязанной отцу, чувствуя себя как дома в стране, которую он любил, где родился и вырос.

Она мечтала, как только будет время, съездить в школу, где когда-то учился отец, побывать в тех местах, о которых он любил ей рассказывать.

Но сперва надо было обжиться в новом доме, упрочить свое положение и справиться с человеком, уже доказавшим, что это довольно трудно. Для того чтобы выполнить столь сложную задачу, следовало сразу поставить себя должным образом, не дать ему выбить у себя почву из-под ног, помнить — спор вообще вещь довольно вульгарная, а вступать в бесплодный спор — значит чувствовать себя недостаточно уверенно.

Она призналась себе, именно уверенности ей часто не хватает, но Ричард Винтертон не должен догадываться об этом. Если он уже догадался, необходимо во что бы то ни стало изменить его мнение, показать, что она стоит большего уважения. Пусть еще хотя бы раз он посмеет сделать то, что сегодня утром, тогда она не просто вызовет своего поверенного. Она пошлет за полицией, чтобы обеспечить себе право выгнать его силой, если это окажется необходимо! И никогда, никогда она больше не позволит ему пальцем прикоснуться к себе. Нужно дать понять: с такой девушкой, как она, ведут себя по-другому. Она просто кипела при мысли о том, что не может должным образом наказать мистера Винтертона за его поступок этим утром, и в то же время до смешного волновалась, думая о предстоящей за обедом встрече с ним. Каприсия представляла поднятые брови и ледяной взгляд Ричарда, когда он увидит — его место занято и отныне она собирается сидеть в резном кресле во главе стола.

Но оказалось, призывать на помощь все свое мужество и, входя в столовую, принимать хладнокровный и равнодушный вид вовсе не было необходимости, так как там никого, кроме Каприсии, не было. Появившаяся с супницей в руках миссис Билль сообщила, мистер Винтертон сегодня обедает со своим другом в Ферчестере, ближайшем от Ферринфилда городе.

Когда миссис Билль передавала эти сведения новой хозяйке, на лице ее было написано явное облегчение. Каприсия догадалась, что оно основано на знании характера мистера Винтертона. Миссис Билль предвидела возможное поведение этого господина за столом и была рада, что он не обедает дома.

Итак, на какое-то время в Ферринфилде воцарилось спокойствие, все словесные баталии были отложены до вечерней трапезы, если, конечно, мисс Воган соизволит принять в ней участие. Миссис Билль с надеждой в голосе осведомилась, не предпочтет ли мисс Воган, как и предыдущим вечером, уютно отужинать в своей комнате, на что Каприсия решительно ответила — она уже ясно выразила свое желание с нынешнего дня питаться только в столовой, специально предназначенной для этой цели. Мисс Воган не из тех, кому нравится есть в спальне.

Беспокойно гремя тарелками на сервировочном столике, миссис Билль пробормотала, что мистер Винтертон иногда пропускает завтрак. В ее голосе промелькнула слабая надежда, что, может быть, теперь, когда в доме появилась мисс Воган, он и вовсе станет обходиться без оного.

Каприсия, помешивая в тарелке суп, ответила сухо, что люди, выпивающие бутылку портвейна за ужином и двойную порцию коньяка перед сном, вряд ли могут рассчитывать на хороший аппетит утром.

Вторую половину дня Каприсия провела в доме. Чай ей принесли в Желтую гостиную, где она и выпила его в одиночестве.

Быстро опустились темные осенние сумерки, и наступил ненастный октябрьский вечер. Каприсия сидела в Желтой гостиной, углубившись в книгу, которую отыскала в библиотеке.

Описывались прелести жизни в загородных английских замках, окруженных цветущими садами, и ей захотелось побыстрее сделать что-нибудь с Ферринфилдом, чтобы он тоже заслужил право быть вставленным в подобную книгу. Ведь этот дом — прекрасный архитектурный памятник, не хватает только хорошего ремонта, чтобы ему снова заблистать во всей своей красе.

И в саду, конечно же, предстояло много работы — из того, что она успела увидеть, было ясно, в нем царило полное запустение.

Она прислушалась к пронзительному завыванию ветра за окном, придвинулась поближе к огню, который перед чаем развела в камине миссис Билль, и всей душой пожалела, что сейчас рядом с ней нет сестры или подруги. Они бы вместе коротали этот вечер посреди поблекшего великолепия Желтой гостиной и постарались бы ничего не значащим разговором развеять давящую тишину. Правда, тишина стояла только в комнате, в парке же, сгибая старые деревья и яростно кружа опавшие листья, бушевала настоящая буря.

В семь часов она поднялась к себе, приняла ванну и вновь переоделась, на этот раз в черное вечернее платье, оживив его строгость традиционной ниткой жемчуга. Она знала, что черное ей идет, а жемчуг подчеркивает необыкновенную нежность ее лица. Хоть она и выросла в Австралии на ферме, немногие английские девушки ее лет могли сравниться с ней чистотой и белизной кожи.

Когда Каприсия слегка краснела, оттенок ее щек напоминал о том, как выглядит алебастровая ваза, внутри которой горит розовый светильник.

Если же Каприсия подкрашивала длинные ресницы, они обращали на себя внимание, даже когда в комнате помимо нее находилось множество женщин. В отсутствие оных, случись в обществе мисс Воган хоть один мужчина, воздействие на него ее ресниц могло сказаться самым губительным образом.

Каприсию нельзя было назвать тщеславной, но она знала о впечатлении, производимом ее ресницами и цветом лица, и воспоминания об одной-двух нечаянных победах придало ей смелости, когда часы пробили восемь и пришла пора спускаться к ужину.

От нее исходил тонкий аромат духов, и только ладони были слегка влажными, когда, стискивая в одной руке платок, а другую судорожно сжимая, она пересекла безмолвный холл, направляясь к двери, которая вела в Желтую гостиную. Там Каприсия собиралась дожидаться приглашения к ужину.

Ее рука уже готова была отворить дверь, когда она сквозь щель заметила свет внизу. Каприсия и сама точно не знала, что ожидает увидеть в гостиной. Но только не то, что увидела. Миссис Билль упомянула днем, будто Ричард Винтертон очень редко заходит в Желтую гостиную, ведь это, по существу, дамская комната, однако она не удивилась бы, застав его там, стоявшего в небрежной позе у камина и выглядевшего весьма неуместно в этой изысканной комнате с бледно-желтыми портьерами и бескрайним желтым ковром.

Рот ее приоткрылся от изумления вовсе не потому, что он действительно стоял у камина, куря одну из своих сигарет с крепким запахом. На небольшом диванчике, обтянутом бледно-желтой парчой, у самого огня уютно расположилась молодая женщина, одетая в очень узкое, облегающее, как вторая кожа, платье, которое выставляло напоказ довольно пышную фигуру. Длинные ноги в узорчатых чулках лилового цвета, материя, сверкающая, словно змеиная чешуя, несколько рядов крупных бус, обнаженные руки, очень загорелые, как и густо накрашенное самоуверенное лицо, глубокий вырез на груди, с блестящей аппликацией в форме бабочки, казалось, выполненной прямо на теле, невероятная прическа, воздвигнутая из ярко-рыжих волос, — все это мисс Воган мгновенно оценила по достоинству.

Как только она вошла в комнату, незнакомка тут же встала и, широко улыбаясь, повернулась к ней.

— Привет, — произнесла она. — Ричард сказал, мне можно подъехать к ужину, но я хотела сначала убедиться, так ли это, чтобы не показаться нахальной, — все-таки дом-то ваш.

Она протянула маленькую смуглую руку, украшенную кольцом с огромным квадратным изумрудом.

— Меня зовут Салли, — произнесла она дружелюбно. — Салли Кэрфакс. Я содержу школу верховой езды. Если вам понадобится лошадь, могу одолжить в любое время.

Глава 4

Каприсия машинально пожала протянутую ей маленькую твердую руку и ощутила ответное энергичное пожатие.