Навстречу любви

— Старый Бересфорд из кожи вон лезет, чтобы насолить мне. Представляешь, собрался протолкнуть своего человека на место Траверса, которое должно было достаться мне.

— Шутишь! Но как это возможно?

— Хо-хо! И не сомневайся, он может многое сделать. И этот Паркинс с ним заодно… — Он раздраженно стал крутить вилку в руке. — Я всегда пытался понять, почему мне так не нравится Паркинс, и меня вдруг осенило сегодня, когда я его слушал. Просто я ему тоже не нравлюсь. Забавно, не правда ли? — Пол улыбнулся. — А отец его был очень хорошим человеком, умным. Вот кому следовало бы стать адвокатом. Он родился оратором и мог убедить кого угодно в чем угодно. Но сын сделан совсем из другого теста. Есть в нем какая-то мелочность. Не умеет мыслить глобально. — Взгляд Пола устремился на огонь в камине. Казалось, он говорит это все не Айви, а себе. — Знаешь, это можно оспаривать сколько угодно, но когда встречается подобное с подобным, независимо от того, хорошее это или плохое, то такой союз имеет гораздо больший шанс стать гармоничным, в отличие от альянса противоположностей. Считается, что разное, соединяясь, приводит к единству, как две отдельных половины в сумме дают целое. Но это лишь внешний эффект. Только совпадение глубинных однородных течений может привести к гармонии и истинному взаимопониманию. А вот Бересфорд и Рэнкин говорят на одном языке, и они приложат все усилия, чтобы убрать меня со своего пути.

— Но что они могут сделать?

— О. — Пол снова обратил внимание на Айви. — У Бересфорда есть ассистент, явно талантливый мальчишка. Так вот старик нацелил именно его на этот пост. А все потому, что он старая мстительная свинья. Ему никогда не нравился мой отец. У них не было ни единой точки соприкосновения. — Он кивнул. — Меня он не любит еще больше. Но раньше ему никогда не предоставлялась возможность мне напакостить. Теперь он может себя поздравить. Я так и вижу, как он стоит в церкви и благодарит Господа Бога за то, что тот дал ему в руки такой шанс.

Пол рассмеялся, ожидая, что Айви его поддержит, но ее лицо оставалось бесстрастным и напряженным. Наконец она проговорила:

— Но ты очень квалифицированный врач. Ты так давно и много работаешь. Я не знаю, как там делаются такие дела, но ведь очевидно, что на это место ты подходишь куда больше, чем тот молодой парень. У тебя столько клиентов.

Он положил вилку на стол:

— Если бы все были такие, как ты, Айви, то разногласия по этому поводу и не возникло бы. Но проблема в том, что мои пациенты не ходят на заседания подобных советов. Ты ведь понимаешь, существует всего лишь один шанс, что хорошая и интересная работа достанется тому, кто ее на самом деле заслуживает. А в нашем городе, как принято, услуга за услугу. — Пол слегка сдавил пальцами подбородок женщины, а затем снова взял в руки вилку и нож и принялся есть. — Мне жаль того бедолагу, который попытается сделать профессиональную карьеру в этом городе. Чтобы чего-то добиться, ты должен исповедовать определенную религию, быть родственником или знакомым члена городского правления — слава богу, они время от времени меняются — или посещать клуб партии консерваторов, которую я и сам поддерживаю. — Он иронически усмехнулся. — Знаю, что ворчать не имеет смысла. Такое происходит не только в нашем городе. Но здесь они прикидываются такими святошами, такими ревностными сторонниками справедливости и законности. Ах… Старикам не следует забывать, что они когда-то были молодыми. — Пол посмотрел на Айви, улыбнулся и нежно обнял ее за плечи. — В чем дело? Почему ты вдруг стала такая тихая?

— Ни в чем. — Она тряхнула головой. — У меня нет причин для плохого настроения.

— Надеюсь, ты не станешь беспокоиться из-за того, что я тебе только что сказал.

— Разумеется, нет. С какой стати?

— Я тебя хорошо знаю. — Он нахмурился. — Сто раз себе обещал: не буду ничего рассказывать, что может тебя огорчить.

— О, дорогой, оставь это. Мне можно говорить все. Ты же знаешь. Если не мне, то кому? — Айви встала перед ним, взяла его за руки и потянула к себе. — Иди ко мне. — Ее голос звучал так нежно, а улыбка ласкала и искушала.

Она повела его в спальню. Проворно сбросила с себя халат и забралась в большую двуспальную кровать. Еще секунда — и он рядом, его руки обвили ее крепкое тело, она плотно прижалась к нему. Чувство восторга вновь переполнило Пола. Затем он посмотрел в ее широко открытые голубые глаза и сказал:

— О, Айви, я точно сойду с ума без тебя.

— Бедненький доктор, — детским голоском проговорила она и улыбнулась. — Но ведь не обязательно же быть без меня.

— И я не надоем тебе, Айви?

— Надоешь мне? Ты? — Она отвернулась. — Это просто невозможно.

— Но мне все время кажется, я плохо поступаю с тобой. Вокруг так много молодых мужчин. Ты могла бы выйти замуж и быть счастливой. Как зовут того парня, которого…

— Не думай об этом, дорогой. То, что сейчас происходит с нами, очень важно для меня. Возможно, гораздо важнее того, что ты называешь «счастьем». Ты даешь мне что-то такое, чего никто не в состоянии дать. Я это точно знаю.

— О, малышка.

— Дорогой, мне так нравится, когда ты меня так называешь. У тебя такой красивый голос. Низкий и очень мелодичный. Сначала я влюбилась именно в него.

— Ты хочешь сказать… О-о! У нас так мало времени. Так мало… — Он с силой прижал ее к себе, чувствуя, как по его телу пробежала дрожь.

Айви закрыла глаза, казалось, она теряет сознание.

Чуть позже они лежали на кровати и разговаривали. Она положила ему голову на плечо. Вдруг Пол замолчал, и Айви почувствовала, что его дыхание становится глубже. Затем раздался тихий мягкий храп. Он заснул. Что ж, она даст ему поспать, но не больше двадцати минут. Ему пора возвращаться.

Она лежала и смотрела на его лицо. Уставшее, с припухшими от недосыпания веками, такое любимое. Айви почувствовала приятное расслабление во всем теле, негу, покой. Но в ее голове мелькали лихорадочные мысли, не давая сосредоточиться на чем-то одном, снова вселяли необъяснимую тревогу. Но волновалась она не из-за себя, а из-за него. Разумеется, ее тело будет держать Пола рядом долгие годы, но всегда приходит день, когда мужчине хочется большего — не только тела. Наверное, это большее можно назвать душой, взаимопониманием, умом, умением чувствовать. Когда-то Пол получил то, что хотел. Да еще как! Боже, что они сделали друг с другом. Хотя она безумно любила этого мужчину и уже не могла представить себе кого-то другого, кто был бы способен занять его место в ее сердце, Айви считала — в той ситуации, которая сложилась в Ромфилд-Хаус, во многом виноват он сам. Еще задолго до ее появления супруги уже спали в разных спальнях, а в глазах Бет Хиггинс она видела сексуальную неудовлетворенность. Айви заметила это в первый же день своего появления в их доме.

Она стала работать там по странной случайности. Ее муж, Джордж, тяжело заболел, прожив с ней в браке всего три года. Началось все с воспаления легких, которое он заработал, копаясь в огороде под дождем. Джордж очень торопился побыстрее высадить рассаду и не хотел прерываться, поэтому несколько часов проработал в мокрой одежде. Он всегда так много работал, что смог оглянуться и увидеть мир вокруг, только когда слег в кровать. И это было началом конца. Через год его не стало.

Доктор часто посещал Джорджа во время болезни, и не только когда его вызывали, но, бывало, заглядывал просто так, надеясь хоть чем-то помочь своему пациенту. И совсем не из-за нее, тогда он Айви просто не замечал. Ему было жаль этого молодого, крепкого парня, который работой просто свел себя в могилу. Страшно вот так уйти в небытие, даже не почувствовав вкуса жизни.

После похорон Пол зашел к вдове и спросил: «Чем я могу помочь вам, миссис Тейт? Что вы собираетесь делать дальше?» Она объяснила, что дом принадлежит ей, так как страховка уже полностью выплачена. Крыша над головой у нее есть, только вот нет работы, а соответственно, и постоянного дохода. Айви еще сказала, что не в состоянии сама вести все хозяйство, поэтому сдала в аренду два поля своему соседу. Потом решила так же поступить и с пастбищами. Но как бы то ни было, она твердо решила найти работу. Именно тогда доктор и спросил ее, нравится ли ей работа по дому. Айви пожала плечами и ответила, что никогда не задумывалась над этим, потому что делала ее всегда и давно привыкла к мысли, что подобное занятие является неотъемлемой частью жизни. Таким образом, на двадцать шестом году своей жизни она оказалась в Ромфилд-Хаус и, увидев жену доктора, сразу же поняла, в чем состояла проблема миссис Хиггинс. Айви без труда догадалась об этом, потому что та же самая причина мучила ее собственное тело. В хозяйке дома молодой женщине многое не нравилось. Например, то, что она изо всех сил старалась произвести впечатление светской дамы. Говорила каким-то неестественным голосом, ее жесты были нарочиты и рассчитаны на публику. Миссис Хиггинс часто намекала на свое благородное происхождение и воспитание.