Демон страсти

Теперь Рэйлан пытался влезть в шкуру Демона Рамма. Судя по всему, шкура у летчика была очень толстая и жесткая.

– Мне нужно было, чтобы воспоминания улеглись, – сказала она, отвечая наконец на вопрос Рэйлана.

Он посмотрел на Кирстен. Ее взгляд был устремлен на огонь.

– После того несчастного случая всплыло множество проблем, которые требовали внимания. Расследование страховой компании, похороны. – Ее передернуло. – Поднялась такая суматоха! Журналисты что-то вынюхивали, а фанаты вопили, чтобы их допустили до гроба…

Она закрыла лицо маленькими руками с тонкими голубыми прожилками. Ее неподдельное страдание глубоко взволновало Рэйлана. Ему до боли захотелось прикоснуться к этим изящным пальчикам и таким образом попросить прощения за то, что бередит ее раны.

Господи, что же делать? Прижать Кирстен к себе, как ему хотелось, он не мог. Она поняла бы, что это жалость, а Рэйлан знал, гордость не позволит ей принять чью-либо жалость. О том, чтобы зацеловать ее невероятно печальное лицо, не могло быть и речи: легкой, успокаивающей лаской дело не кончилось бы. Он знал, что, если коснется ее губ своими, в этом будет нечто большее, чем просто нежность.

Рэйлан остановился на том, что положил руку на колено под юбкой. В ответ он почувствовал лишь едва заметную дрожь – непроизвольную реакцию. Но Кирстен позволила мужской руке лежать на ее гладком колене.

Ресницы были влажными, но она не плакала.

– Я ощущала полную отстраненность. Я делала все необходимое, но по-настоящему ничего не осознавала. Вы понимаете, что я имею в виду?

Он слегка сжал ее колено. Кожа была нежнее шелка. Ему приходилось волевым усилием удерживать пальцы в неподвижности.

– Америка рыдала во весь голос, а я так не могу. Мне всегда действовала на нервы необходимость быть на виду у публики, но никогда так сильно, как после смерти Чарли. Ужасно оплакивать мужа, зная, что подробный репортаж об этом появится в утренних газетах.

– Написание книги – это способ оплакать его без посторонних, похоронить его, излить невыплаканные слезы. – В шепоте Рэйлана слышалось искреннее сочувствие.

Она тихонько согласилась:

– Как только выйдет книга, а за ней и фильм, я покончу с этим навсегда. Я хочу жить своей жизнью, быть только собой. Я хочу помнить, что я миссис Рамм. Но все остальные об этом должны забыть.

В хрупкой тишине раздавался лишь сухой треск поленьев. Затянувшуюся паузу прервала Элис.

– Кирстен, хочешь, я подам кофе? – поинтересовалась она, остановившись в широком, закруглявшемся вверху дверном проеме.

Кирстен вопросительно посмотрела на Рэйлана. Тот отрицательно покачал головой.

– Спасибо, не надо. Ложись спать, Элис.

Увидимся утром.

Экономка пожелала им спокойной ночи и ушла. «Интересно, – подумал Рэйлан, – заметила ли Элис мою руку, лежащую на колене хозяйки?»

Наверное, Кирстен подумала о том же, потому что положила ногу на ногу и выпрямила спину. Казалось, демаркационная линия между ними была стерта, и теперь женщина хотела провести ее заново, на случай, если этому мужчине рядом вдруг взбредет в голову снова переступить границы.

– Вы уверены, что ничего не хотите? – спросила она, пытаясь вежливостью отвлечь внимание от неловкого движения. – Сладкого или чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. А каким кавалером был Рамм?

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы переключиться с ответа Рэйлана на его вопрос.

– Кавалером?

– Он был вежливым, застенчивым, любвеобильным, агрессивным, экстравагантным, скованным, каким? Какие были его первые слова?

– Ни за что.

– Пожалуйста, Кирстен, мне нужно…

– Я же вам отвечаю! Это первое, что Чарли мне сказал, – «ни за что».

– Так, значит, вы первая заговорили. – Рэйлан оперся локтем о край дивана, положил подбородок на руку и взглянул на Кирстен с улыбкой, которая обольстила бы половину всего населения земного шара. – Расскажите мне об этом.

Она сделала глубокий вздох.

– Я тогда только что получила степень бакалавра и очень любила задирать нос.

– Вы не изменились.

Она угрожающе посмотрела на него, но на губах ее дрожала улыбка.

– Мужчины, которые меня окружали, были в основном интеллектуалы. Подружка как-то пригласила меня в ночной клуб. Я знала, что там часто собираются военные, и не хотела идти. Но она познакомилась с каким-то летчиком и хотела похвастаться им, так что мне ничего не оставалось, как пойти…

– И вы пошли, – подхватил Рэйлан. Он сложил большие и указательные пальцы так, что получилось нечто вроде прямоугольного объектива, сквозь который теперь и рассматривал Кирстен, как будто она была в кадре. – Я словно все это вижу собственными глазами. Вот вы, маленькая леди, печальная и растерянная, в толпе подвыпивших, сыплющих непристойности и…

–..и когда моя подружка покинула меня, чтобы потанцевать с этим летчиком, я хотела только одного – ничем не выделяться. И тут в противоположном конце зала я увидела мужчину.

Улыбка осветила ее лицо. Искренняя, несдерживаемая, естественная в своей красоте улыбка. У Рэйлана все внутри перевернулось от зависти к Чарли Рамму.

А Кирстен продолжала:

– Это был высокий симпатичный блондин, широкий в плечах, он так самоуверенно улыбался, будто для него в жизни никогда не существовало никаких преград. На его лице было написано «Любую соблазню».

– А вы, конечно, терпеть таких не могли.

– Еще как! Но он протиснулся к моему столику и сел рядом.

– Как?

– Что как?

– Как он сел? На краешек стула? Плюхнулся на него с размаху? Как?

– Вообще-то он развернул стул, оседлал его и обхватил спинку руками перед собой.

– Вот-вот, спасибо. Извините, что прервал. Продолжайте.

– Этот парень не произнес ни слова. Просто сидел, глупо улыбался и пялился на меня. Я сказала: «Перестаньте на меня смотреть». А он…

– «Ни за что».

Кирстен и Рэйлан рассмеялись вместе.

– А потом? Потом он предложил вам что-нибудь выпить?

– Да, но я отказалась.

– Какая бессердечность!

Кирстен подпрыгнула, будто ее укусила змея. Грустная, задумчивая улыбка исчезла. На лице было написано крайнее удивление.

– Это почти то же, что сказал Чарли. Он прижал руки к груди, как Ромео, и произнес:

«О дева юная, не будь так жестока».

– Может, я уже знаю его лучше, чем мне кажется. – Рэйлан усмехнулся. – Продолжайте. Что произошло потом?

– Его глупость рассмешила меня.

– Ваше сердце дрогнуло.

– Да, и в тот миг своей слабости я позволила угостить меня стаканом белого вина.

– Белого вина, да? – Рэйлан развеселился. – А на вас были очки, когда вы потягивали белое вино там, где рекой текли виски и пиво?

Чувствуя, что теперь Кирстен совсем успокоилась, он растянулся перед диваном, положив голову на руки и скинув башмаки. На месте живота появилась впадина, начинавшаяся от ребер, и он понял, что голоден. К тому же немного возбужден. Интересно, заметила ли Кирстен бугорок под молнией на его джинсах? Наверное, нет. Это ведь теперь его нормальное состояние, с тех пор как он переступил порог этого дома, – не достигшее стадии неприличия напряжение. «Можно без труда заметить, что я на взводе». Эта мысль заставила Рэйлана улыбнуться. Чтобы не выдать себя, он спросил:

– Какую же общую тему для разговора вы нашли?

– Мы в основном говорили о нем. Не потому, что Чарли был таким уж неучтивым. Он был в восторге, когда узнал, что я получила степень, задавал какие-то вопросы. Но по-настоящему его занимали только небо и самолеты. Больше ничего. Чарли всегда о них говорил.

– Мне кажется, вы сердитесь.

– Вовсе нет!

При столь эмоциональном ответе брови Рэйлана удивленно приподнялись.

– Я хочу сказать, что Чарли жил полетами, – сказала она в оправдание. – Он был рожден, чтобы летать. Я поняла это с самого начала, в тот же вечер. Для него не летать означало не дышать.

«Демон Рамм был фанатиком своего дела, – думал Рэйлан. – Но жить с людьми подобного типа нелегко. Их преданность делу, должно быть, вызывает ревность у близких. Не это ли так отчаянно пытается скрыть Кирстен – что она ужасно ревновала Рамма к авиации…»