Белфаст в марте (СИ)

 —Мне кажется, она перенервничала, —шепнула Анна, когда они с Фел встретились на кухне ночью.

 —Почему вы так думаете? —Фел изучала крошки от печенья на полу, следы молока на столешнице. —Что тут произошло?

 —Не знаю. А про нервы... она весь март пила транквилизаторы, она переживала и не могла уснуть, и я всё время находила градусник в её комнате, —Анна заварила очередной травяной чай и вручила его Фелисе. —Я не знаю, что происходит, но что-то с ней не так.

 А утром Фелиса собрала сумку и спустилась, чтобы на ходу выпить кофе. Она попросила у Эстель приготовить ей термос, а сама вышла в сад, где Макс домывал машину Билли.

 —Она куда-то поедет? —спросила Фел.

 —Не знаю, она ещё спит? —Макс выключил мойку. Он носил смешной джинсовый комбенизон и белую рубашку, как персонаж какой-то сказки.

 —Да, не думала, что она проснётся раньше обеда. Она всю ночь не спала, —вышла Эстель и отдала Фел её кофе. —Спасибо. Анна не просила приготовить для Билли бульон?

 —Просила, —вздохнула Эстель. —Неужели заболела, наша Билли?

 —Не знаю. Напишите мне если что, хорошо? Я до трёх на учебе.

 —Конечно, иди спокойно!

 —За что вы так любите «вашу Билли»? —услышала Эстель, когда Фел уже ушла в гараж. Это Ксавье подошёл, он все это время сидел на веранде за завтраком, слышал каждое слово и тихо бесился.

 —Когда узнаете её, поймёте, —ответила Эстель.

 Учеба не давалась Фел трудно, но в такие моменты, когда дома ждали нерешенные проблемы, она не могла сконцентрироваться ни на чём. Она бродила от аудитории к аудитории и молчала во время всех обсуждений. Писала СМС домашним, выясняя что там происходит, была погружена в свои мысли.

 —Итальяночка? Ты что-то совсем без настроения? —её подловил в студенческом кафе Марк Уотсон. Она не могла сопротивляться его обаянию, даже в такой момент.

 —Такое случается.

 —Нужно исправлять! —он достал розу со смятыми лепестками из-за полы кожаной куртки. —Итальяночка, ты примешь эту розу?

 —Ты значит холостяк? —засмеялась Фел, вокруг собрался маленький бунт, они задерживали очередь.

 —Ну да, и я выбираю тебя, итальяночка! Ну что? —у него глаза горели и не сходила улыбка, что уж говорить о Фел, которая умилялась ему и никак не могла остановить нервный смех.

 —А может вы в другом месте постоите, а голубки? —поинтересовалась толстушка на кассе, разрушив всю атмосферу сказки.

 ***

 Пандора не общалась с сыном два дня. Она не была обижена, он не был наказан, но она видела его только когда заходила в его спальню ночью. Ей было стыдно, она ненавидела себя, но ничего сделать не могла. Она просыпалась, чувствовала себя ничтожеством, хотела про это забыть и писала Поппи, которую никогда не видела. Поппи была её настроением, тайным агентом и надеждой, что целый день не будет проблем в голове. Но когда Поппи своими хитрыми способами передавала «настроение» в виде марихуаны, а голова погружалась в туман, становилось хуже. Она не могла пойти в таком виде к Боно, не могла общаться с Билли, не могла видеть Агне или Фел. Она сидела в своей комнате, как вампир без света, выходила вечером, чтобы отнести подносы с тарелками, создавала вид бурной деятельности, чтобы никто не волновался. Она верила, что никто не волнуется.

 —Что с Пандорой?

 —Работает, какие-то контракты, проекты.

 Она надеялась, что говорят именно так. А потом снова писала Поппи.

 «Привет»

 «Грустно?» —Поппи отвечала мгновенно, было даже интересно кто она и почему у барыги такое милое имя.

 «Ты хочешь об этом поговорить?»

 «Ты же всё равно не ответишь?» —она каждый раз спрашивала у Пандоры что с ней, и каждый раз Пандора не отвечала.

 «Я все эти пол года общаюсь с тобой больше, чем с кем либо. Но зачем тебе это?»

 «Это грустно, что ты общаешься с барыгой, а не семьёй»

 «Тебя автозамена исправляет на барыня. Ты в курсе?»

 «В курсе. Хочу открыть магазинчик в Амстердаме, назову «барыня-боярыня», пойдёт дело?»

 «Проинвестирую этот бизнес.»

 «Ты богатая телка из крутого района. Зачем тебе вся эта грязь?»

 «Видимо, со мной что-то не так. Тебе то что?»

 «Ничего. Я принесу сегодня сама. Жди в пять, скажу, что я твоя подруга!»

 Пандора убрала телефон и подошла к зеркалу. Синяя краска смылась с волос в голубой. Кожа стала серой, губы потрескались, одежда пропахла травой. Пандора скинула с себя всё, изучила обнаженное тело. Когда-то она гордилась этим телом, красивым, идеальным до тошноты. Пол года не убили её, не превратили в отвратительную массу её бёдра и живот, но она подумала, что она уже выглядит не так. От этого стало грустно, хорошо, что скоро приедет Поппи, с «настроением».

Глава 3. Белфаст. 17 сентября

Just a little rush, babe

Всего лишь короткий миг укола, детка,

To feel dizzy, to derail the mind of me.

Чтобы ощутить головокружение, пустить мой рассудок под откос.

Just a little hush, babe

Давай немного помолчим, детка.

Our veins are busy but my heart's in atrophy.

Наши вены перегружены, но моё сердце на грани истощения.

Something isn't right, babe:

Что-то здесь не так, детка:

I keep catching little words but the meaning's thin.

Я продолжаю ловить бессвязные слова, но истинный смысл ускользает.

I'm somewhere outside my life, babe

Я нахожусь где-то вне своей жизни,

I keep scratching but somehow I can't get in.

Продолжая упорно скрестись, я так и не могу в неё попасть.

Hozier - Sedated 

 Поппи оказалась эльфообразной милашкой, с темно рыжими кудрями и большими зелёными глазами. Она носила чёрную кожаную куртку и драные джинсы. Идеальная, незаметная в толпе девочка с очаровательной улыбкой и ямочками на щеках. Когда она вошла в комнату, где Пандора сидела прислонившись спиной к ненавистной софе, все вдруг стало нелепо простым. Она засмеялась и сказала что-то вроде: «Так вот ты какая!». Улыбнулась, черкнула по носу плюшевого мишку из коллекции Пандоры, с ухмылкой посмотрела на фото красивого тёмненького мальчика, сидящего на коленях матери, провела по клавишам расстроенного фортепиано.