Все или ничего

— Ты совершать большую ошибку. — Она понизила голос до зловещего шепота. — Даже духи говорят, что ты остаться.

— Что? — разом спросили Грэди и Расти.

Уэс склонил голову набок.

— Ты о чем, Хуанита?

— Она нашла сломанную индейскую куклу в спальне Мака.

Уэс разразился громким хохотом:

— Ох, Хуанита, эти индейские духи когда-нибудь сведут тебя в могилу! Никто не верит в твою чепуху! — Мексиканка вызывающе вскинула плоский подбородок.

— Мак всегда мне верить!

При упоминании имени Мака в кухне повисло напряженное молчание. Морин по очереди оглядела Уэса, Грэди и Расти. Все отводили глаза, как ученики, которые боятся, что их вызовут к доске. Неужели это правда? Неужели дядя Мак в самом деле был сумасшедшим? Она очень хотела это знать.

— Я буду в кабинете — на случай, если кому-то понадоблюсь. Хочу просмотреть амбарные книги.

Остаток дня Морин провела, копаясь в выдвижных ящиках огромного письменного стола Мака. В кабинете был еще шкаф с тремя картотеками. Но вместо квитанций, счетов и смет ежегодных расходов и доходов там лежали записи индейского фольклора, описания золотых приисков испанских конкистадоров, существовавших в XVI веке, подробные исторические очерки о Техасе, рассказы о немецких и испанских поселениях. Словом, она нашла все, кроме того, что нужно. Эта макулатура не поможет ей оценит* реальную стоимость ранчо.

Девушка внимательно просмотрела бумаги адвоката, прикинула цифры на своем карманном калькуляторе. Мак подписал контракт о продаже ста пятидесяти голов скота правительству Венесуэлы. Там ожидали скот к концу октября.

Остался всего месяц! Успеет ли она за это время выполнить условия контракта?

Она подошла к дальней стене и порылась во встроенном шкафу. Деревянные выдвижные ящики перекосились от времени. Было видно, что их не открывали годами. Здесь лежали амбарные книги, но в них не оказалось ни одной четкой записи. Некоторые документы были датированы 1948 годом — именно тогда Мак купил ранчо. Отыскался даже первоначальный план дома. Дядя был безалаберным барахольщиком. Удивительно еще, как он платил ежегодные налоги.

Но Мак хотел, чтобы она осталась в Техасе. Эта мысль не давала девушке покоя. Он оставил ей все свое имущество, надеясь, что она, как Макдональд, возьмет в свои руки ранчо Макдональда. Девушку мучили угрызения совести.

— Я знаю, что ты меня слышишь, дядя Мак. Обещаю тебе, что найду такого человека, который будет любить это ранчо так же, как любил его ты.

К половине восьмого у нее уже ныла спина, а голова гудела от наплыва новой информации. Она собралась пойти в кухню, но тут зазвонил телефон.

— Майкл, — сказала она и улыбнулась.

— Как дела, малышка?

— Да так — не то чтобы очень, — она помолчала, — знаешь, это все не так просто.

— Ну да. Ты когда возвращаешься? Завтра?

— Завтра? — Она оглядела сорокалетние завалы бумаг Мака. — Нет!

— Почему? Ведь похороны уже прошли.

— Майкл, я должна позаботиться о ранчо. Его надо продать. — Она взглянула на облупившийся потолок. — А сначала отремонтировать.

— Ты что, никогда не слышала о риэлтерах? Это чудесные, предприимчивые люди. Ты платишь им деньги, а они заботятся о твоем ранчо, как о своем собственном.

Его снисходительный тон неприятно задел Морин. Он что, всегда был таким, а она не замечала, или это что-то новенькое?

— Майкл, это ранчо не просто кирпичи, доски и гвозди. Я не могу бросить животных и людей, которые здесь работают.

— Ничего, не умрут. Приезжай, я тебя жду.

— Я приеду через десять дней, — стояла на своем девушка.

— Через десять дней? О Господи! Если считать вместе с Африкой, тебя не будет почти месяц!

— Что поделаешь? На этом ранчо еще полно работы, Майкл. Я не могу его бросить. Ведь ты тоже не можешь вдруг взять и бросить свой журнал, ничего предварительно не продумав и не решив.

— О каком решении ты говоришь? У тебя есть только один вариант, Мо, продать это чертово ранчо.

— Постарайся понять, Майкл: мой дядя всю жизнь потратил на обустройство этого ранчо. Он вложил в него всю свою душу.

— Да? Но ты-то здесь при чем? Твоя душа осталась на Манхэттене.

— Я в этом не уверена; — тихо пробормотала она.

— Что ты сказала?

— Да нет, ничего.

В этот момент в парадную дверь постучали. Морин услышала знакомые шаркающие, шаги Хуаниты, которая пошла открывать. Через несколько мгновений улыбающаяся мексиканка появилась в дверях кабинета с огромным букетом из трех дюжин желтых роз. Она протянула цветы Морин.

— Какая красота! — воскликнула девушка, доставая открытку.

— Какая красота? — спросил Майкл на другом конце провода.

— Я только что получила три дюжины роз.

Их прислал Александр. В открытке было написано: «Это не Маку, а тебе. С возвращением!»

Майкл помолчал. Что-то ему не понравилось.

— Еще один похоронный букет? — спросил он со значением.

— Нет. Это от старого друга, Александра Котрелла. Он единственный из соседей, кто был на похоронах.

— Да? И сколько же лет твоему старому другу?

— Он мой ровесник. Мы играли с ним в детстве. Он живет на ранчо к северу отсюда. Это самое крупное скотоводческое ранчо в Техасе. Так он говорит.

— Богатый, да?

— Наверное.

— Знаешь, Мо… я вот что подумал: раз ты не можешь приехать в Нью-Йорк, может быть, мне самому слетать к тебе на выходные? Работа подождет. Я не смогу прожить без тебя еще целых десять дней.

— Ты серьезно?

— Ну я же сказал.

— О, Майкл, ты не представляешь, как я счастлива!

— Я люблю тебя, малышка.

— Я люблю тебя, Майкл. — Она нагнулась и понюхала розы. — Тебе здесь понравится. Это райский уголок.

— Мне не терпится поскорее его увидеть… и тебя тоже.

Спокойной ночи, Мо.

— Пока, Майкл.

Она повесила трубку с чувством удивительной легкости.

Наконец-то за много месяцев Майкл сам сделал шаг ей навстречу! Наверное, пока ее не было рядом, он понял, как сильно она ему нужна. Может быть, их отношения все-таки вступят в новую фазу. Может быть даже, он сделает ей предложение… Может быть… Может быть…

Хуанита взяла у нее цветы.

— Я поставить их в воду, — она пошла к двери, — значит, на выходные у нас будет гость?

— Да, и еще какой! Все будет… замечательно!

Глава 5

— Это и есть райский уголок? — бурчал себе под нос Майкл Грэйсон, спускаясь по трапу чартерного самолета.

Порыв знойного пыльного ветра швырнул галстук ему в лицо, и Майкл едва не оступился на металлической ступеньке. Тут послышался голос Морин.

— Майкл! — Она бросилась ему на шею, чуть не свалив с ног. — Я так рада тебя видеть!

Он обнял девушку.

— Ну и самолет! Даже не верится, что люди до сих пор летают на таких развалюхах!

Морин усмехнулась, вспомнив разные модели, на которых ей приходилось летать по всему миру во время командировок от «Ультра вумен».

Майкл покосился на обшарпанный драндулет, названный Морин грузовиком, и нехотя положил свою шикарную новенькую сумку на ржавое днище кузова. По дороге на ранчо он выложил последние нью-йоркские новости, отдал письмо от Битей (она сунула его в сумочку), пожаловался на рекламодателей, редакторов, корреспондентов и продавцов печатной продукции. Наконец иссякнув, он выглянул в окно.

— О черт, это похоже на твои фотографии Зимбабве! — воскликнул он, пораженный.

— Знаю. Мне всегда здесь нравилось.

— Зачем летать в Африку, когда можно устраивать съемки в Техасе? Я сэкономил бы кучу денег. Проклятие!

Морин раздраженно хмыкнула:

— Я полагаю. Наши читатели сумеют отличить Африку от Америки.

— Может, и так, — согласился он, мысленно поклявшись поставить в редакционный план побольше материалов по родной стране. Очень разумно и экономически целесообразно, особенно учитывая падение доллара на иностранных рынках… Майкл покосился на девушку. — Я рад, что приехал.